крышку.
Вот и в песне с таким длинным, как подчеркивал автор, и не вполне понятным, как представляется мне, названием слова выглядят знакомыми, но знакомо ли содержание?
Если это сказка, то современная, без счастливой развязки и торжества справедливости под конец. История о девушке, которую ресторанный лабух, играющий на трубе, прозвал «Принцессой с Нижней Масловки». Вроде насмешка, вроде бы и обидная. Однако в этом ли суть? Чтобы понять, начнём именно с прозвища.
В обзорном путеводителе 1962 года, посвящённом истории и архитектуре Москвы, даже абзаца не набралось для двух Масловок, и Нижней, и Верхней. Дескать, когда-то располагались тут деревни, хутора, слободы, по ним и названы улицы. Масловка, она Масловка и есть, что Верхняя, что Нижняя. Да ещё – Бутырский хутор. (Отдельного и пространного рассказа достойно то, как высившиеся на окраинах города, почти за городской чертой или вовсе за ней, московские тюрьмы постепенно входили в городские пределы, а потом обступались жилыми домами, врастали в целое – Бутырка, Матросская Тишина, Лефортово, откуда их уже нельзя изъять, и когда всё-таки изымали, как Таганку, у Высоцкого есть об этом песня, обнаруживалось вдруг, что не хватает чего-то, и возникало тоскливое, подсасывающее зияние, вроде того, что бывает на месте выбитого или выдранного зуба. Это к слову.)
Путеводитель сулит, что не сегодня – завтра или в ближайшие годы всё изменится и преобразится: «В течение семилетки в районе главной магистрали и на новых землях будет построено более 5 млн кв. м жилой площади. Создаются новые парки, скверы, детский оздоровительный городок. Новая трасса метро пройдет от станции “Новослободская” до “Бескудникова”, с промежуточными станциями: “Савеловская”, “Дмитровская”, “Бутырский хутор”, “Петровско-Разумовское”».
О чём-то похожем рассказывает стародавняя книга: «И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней…». Потом библейскому персонажу, обштопанному работодателем, кстати, собственным тестем, пришлось вкалывать ещё одну семилетку, пока он получил желаемое. А сколько потребовалось ждать, покуда некоторые из упомянутых станций метро были открыты, известно.
Но что взять с путеводителя, где имеются такие пассажи: «Мы на Каляевской улице, названной так по имени революционера-террориста И.П. Каляева». И куда интересней: места эти – Масловки, Бутырский хутор, – представляются столь беспросветным захолустьем, что не упомянуты даже в энциклопедии «Москва» 1980 года. Читай между строк: о подобной глухомани и вспоминать пустое занятие.
Это очень и очень странно, – для москвичей пусть места неблизкие, однако всегда на слуху. Название не царапает ухо.
И придётся взять на себя столь неблагодарный труд – дополнять и корректировать официальные источники. Когда-то переиздадут исправленную и дополненную энциклопедию, выросшую в объёме и раздобревшую от новых сведений и новых ошибок и несправедливостей. Да и назвать её бы следовало – «Новая Москва», чтобы отличить от «новой Новой». Там обязательно надо поместить хотя бы маленькую статейку о Масловках – Верхней и Нижней, о первой больше, о второй – краткое перечисление имеющихся фактов, которые ещё поискать.
Топонимика – не точная наука, скорее – искусство, построенное на домыслах и интерпретациях. В данном случае, например, верно лишь то, что история наименования улиц потонула в безвестности.
Собственно, история, то есть связная целостность, где утрачены или не вполне ясны отдельные фрагменты и кое-какие подробности, что целостность порушить не в силах, начинается с начала XX века. Тогда обе улицы, слитые воедино, назывались Бутырским проездом (прежде они вообще никак не именовались, в отличие от 1-го, 2-го и 3-го тупиков, названных по фамилиям домовладельцев – Ивановский, Никольский и Сергиевский). Затем несколько лет бывший проезд звался улицей Коммунистической.
Почему улица опять сменила название и заодно разделилась на две улицы, соединенные между собой и переходящие друг в друга, можно только строить догадки – иными словами, из области истории вновь шагнуть в область филологических домыслов и фантазий. Или городское начальство таким образом решило порадовать местных жителей: новая экономическая политика интерпретировалась как уход от военного коммунизма с его казёнными реалиями, или вознамерилось усовершенствовать и преумножить структуру города: была одна-единственная улица, раз – их уже целых две, город усложняется и растёт.
Надо заметить, что определённая диспропорция между отрезками Бутырского проезда имелась. По части его, впоследствии ставшей Нижней Масловкой, в 1880-х годах ходила конка, заменённая накануне двадцатого столетия трамваем. Это была первая трамвайная линия в Москве.
Город художников, как он планировался, но как не был построен
Будущей Верхней Масловке впору бы стушеваться, признать и принять собственную ущербность. Зато в 1930-х годах уже она выдвинулась на первые позиции. Здесь началось строительство «Городка художников». Оригинальный конструктивистский проект – отдельные корпуса должны были составить в плане форму корабля, эдакого ковчега искусства – так и не был завершён, строительство затихло, кажется, не в последнюю очередь из-за различия взглядов на скульптуру и живопись самих художников и первого лица в государстве (об этом значительно подробней сказано в главе «Никита Сергеевич Хрущёв (бурные продолжительные аплодисменты), “пидерасы” с кисточками и мастихинами (аплодисменты, переходящие в овации) и все-все-все остальные (все встают, поют “Интернационал” и торжественно выходят)»), а после его выхода на пенсию о проекте и совсем забыли. Вот и получается, что начальственная брань, весьма существенная и весомая, являлась бранью отеческой, рождена заинтересованностью и неравнодушием, в лад народным понятиям: бьёт – значит любит, дня не может жить без предмета любви. Скучные нравоучения, даже похвалы – это плоды безразличия.
Для будущего осталось чуть. Осталось выразительное слово «пидерасы», означавшее совсем не то, что обычно подразумевалось (см. упомянутую выше главу). Остались четыре возведённых корпуса городка, и каких. С мастерскими, квартирами, остеклёнными лестничными клетками наподобие зимнего сада, где стояли растения в деревянных ящиках и горшках из обожженной глины. Построенный уже после войны корпус В – самый роскошный по планировке: мастерские с высоченными потолками на первом этаже предназначались скульпторам, выше – квартиры с отдельными мастерскими, мастерские с комнатами для житья, причём и тут было учтено, что в одних помещениях живут, а в других работают – отсюда и площадь, отсюда и кубатура (очень характерное понятие, вспомним фильм «Большая семья»), которая зависела от высоты потолков, имелись и просто мастерские. Квартиры и рабочие помещения соединены внутренними лестницами. Это не здания. Это особое замкнутое пространство, собственный мир. И что за люди тут жили и работали. Владимир Татлин, Игорь Грабарь, Фёдор Богородский, Павел Радимов, Евгений Кибрик, Георгий Нисский, Аминадав Каневский, Амшей Нюренберг, Сергей Герасимов, Василий Ватагин, Владимир Фаворский, Юрий Пименов, Борис Иогансон.
И уж совсем кстати – или некстати – следует добавить, что на Верхней
