Его прямота некоторых, быстро перекрасившихся партийных чиновников, ставших в один миг либералами, ставила в тупик, когда он не чернил недавнее, большое Отечество, а говорил о достижениях в нем. Он подчеркивал, что государство, победившее неграмотность и разруху, разгромившее германский фашизм и целый десяток агрессивных государств, управляемых антисоветскими и антирусскими правительствами, ставшее сверхдержавой и открывшее человечеству путь в космос, не могло быть совковым.
– Как и когда вы попали в органы? – спросил я его на одной из встреч в Совете ветеранов военной контрразведки.
– После окончания школы с отличием я поступил в Академию связи. Она располагалась тогда на шоссе Энтузиастов в доме № 109А, недалеко от завода «Компрессор». В январе 1939 года меня пригласил на беседу оперативный работник НКВД и предложил перейти на работу в органы. Я стал отказываться, хотелось продолжить учебу в техническом вузе. Но чекист оказался напорист, и его доводы были, наверное, более вескими. И вот так я стал учиться в школе НКВД в Сиротском переулке. Окончил ее я тоже с отличием, и мне было присвоено звание на ступень выше. На петлице заалели три кубаря вместо двух. Я стал младшим лейтенантом госбезопасности. Оставляли в Москве, но я попросился на периферию. Попал в распоряжение НКВД УССР, а оттуда вместе с войсками оказался в Северной Буковине. Там я вместе с пограничниками одной из застав встретил войну, приняв свое первое боевое крещение.
А потом была оборона Одессы, Керченская трагедия, Сталинградская эпопея, Западная Украина, Молдавия, Польша и, наконец, Германия. Я оказался в поверженном Берлине. 1418 дней и ночей не простого хода, а боев с заклятым противником не на жизнь, как говорится, а на смерть, которую я видел постоянно. Она выкашивала людей пулями и осколками круглосуточно…
Во время войны, особенно в начальный ее период, со слов ветерана, кроме агентуры противника, большую опасность представляли изменники Родины. На сторону немцев переходили не только одиночки, но целые группы. Были даже такие случаи, когда изменники, сговорившись, убивали своего командира и переходили на сторону немцев. Чтобы побуждать наших людей к измене, фашисты не брезговали ничем: вели радиопередачи на переднем крае, используя усилители большой мощности, использовали обращения к нашим воинам изменников, разбрасывали листовки-пропуска, рисуя в них чуть ли не райскую жизнь в немецком плену. Много времени у работников «СМЕРШа» отнимала борьба с дезертирством и членовредительством.
На вопрос о самом тяжелом периоде войны Иванов ответил, что, конечно же, Керченская трагедия при краткосрочной обороне города и дальнейшим нашим повальным отступлением, виновниками которого были Г. Кулик и Л. Мехлис. Были страшные картины:
«Во время одной из бомбежек из дымящихся руин выскочил человек с обожженной головой. Одна штанина его была оборвана, на колене кровоточила большая рана, один глаз висел около носа. Он прохрипел что-то вроде «помогите» и упал. В помощи он уже не нуждался…
Фронтовой быт… был очень тяжелый. Часто шли дожди. Никаких землянок не было. Все бойцы, включая командование батальона, находились в окопах по колено в грязи. Спать приходилось стоя… Месяцами были лишены возможности поменять белье или искупаться. Вшей было множество… С водой было плохо. Во фляги набирали дождевую воду из воронок и клали туда для дезинфекции 2–3 таблетки хлорки…
17—18 мая противник прижал нас к берегу Керченского пролива. Велся беспрерывный обстрел кромки берега, на котором находились толпы людей. Отдельные снаряды выкашивали целые отделения. Многие стрелялись, другие открыто выбрасывали партбилеты, кто-то срывал с себя петлицы. Там и тут валялись останки – руки, головы, человеческие ноги…
С пирса было видно, что в морской воде находится большое количество трупов, почему-то они были в вертикальном положении. Кто был в шинели, а кто в ватнике. Это были убитые или утонувшие наши люди. Была небольшая волна, и создавалось впечатление, что они как бы маршируют. Страшная картина…»
Потом была борьба в Крыму. Со слов ветерана, большую помощь немецким войскам там оказывали татары. Они хорошо знали горную местность. А поэтому помогали гитлеровцам выслеживать и убивать партизан, выявляя их замаскированные склады с оружием и продовольствием. Часты были случаи, когда без всяких оснований они расстреливали людей только за то, что те были русскими.
«Со мной также произошел в Крыму памятный случай в октябре 1942 года. При отходе от Перекопа наш батальон остановился в селе Изюмовка, километрах в двадцати севернее Феодосии. Утром батальон снялся и ушел, а мы с комиссаром Ковальчуком задержались. Я зачем-то зашел в сарай, там на меня неожиданно напал здоровый татарин и стал душить. Завязалась драка. На шум прибежал комиссар Ковальчук и, изловчившись, застрелил татарина…
Считаю правомерным решение Сталина о высылке татар за их многочисленные злодеяния…»
Из Крыма Иванов, назначенный старшим оперуполномоченным 4-го отделения Особого отдела отступающей 51-й армии, шел степями на Ростов к Дону, чтобы потом окунуться в сталинградское пекло.
«Бои летом 1942 года были горячими, в прямом и переносном смысле. Вспоминается такой случай. Однажды мы задержали одинокого человека, пожилого, интеллигентного вида, одетого в деревенские штаны, рубаху и лапти. В руках он нес висящий на веревочке горшок с водой. Спрашиваем его: кто он такой?
Отвечает:
– Я, такой-то, командир дивизии. Дивизия была разбита в степях под Ростовом. Из личного состава многие погибли. Другие разбрелись кто куда.
Спрашиваем:
– Как вы докажете, что являетесь командиром дивизии?
Старик тяжело вздохнул, сел прямо на землю и снял лапоть. Из-под стельки он достал удостоверение личности, партбилет и Звезду Героя Советского Союза.
Мы не имели времени заниматься его проверкой, сказали только, чтобы он шел в направлении Сталинграда. Снабдили его картой, дали поесть…
Это действительно было опасное время для страны. 28 июля 1942 года Сталин подписал тяжелый, но объективно необходимый приказ № 227, широко известный в народе под названием «Ни шагу назад!». В приказе была заложена великая мобилизующая сила. В целом этот документ личным составом одобрялся. Он был большим подспорьем и для военных контрразведчиков».
Вот его основной текст:
«Враг бросает все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется в глубь Советского Союза, захватывая новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Бои идут в районе Воронежа, на Дону, на юге и у ворот Северного Кавказа. Немецкие оккупанты рвутся к Сталинграду, к Волге и хотят любой ценой захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Старобельск, Россошь, Купянск, Валуйки, Новочеркасск, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Части войск Южного фронта, идя за паникерами, оставили Ростов и Новочеркасск без серьезного сопротивления и без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.
Население нашей страны, с любовью и уважением относившееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, теряет веру в Красную Армию. А многие проклинают Красную Армию за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама бежит на восток.
… Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет теперь уже преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше – значит загубить себя и загубить вместе с тем нашу Родину. Каждый новый клочок оставленной нами территории будет временно усиливать врага и всемерно будет ослаблять нашу оборону, нашу Родину…
Из этого следует, что пора кончить отступление.
Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый кусочек советской земли и отстаивать его до последней возможности.
Не хватает порядка, дисциплины в ротах, батальонах, полках, дивизиях, в танковых частях, в авиаэскадрильях. В этом теперь наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять Родину.
… Паникеры и трусы должны истребляться на месте.
Отныне железным законом для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование – ни шагу назад без приказа высшего командования.
Командиры роты, батальона, полка, дивизии, соответствующие комиссары и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины. С такими командирами и политработниками и поступать надо как с предателями Родины…
