128
М. М. Бахтин. «Вопросы…», с. 597. Здесь приведена часть периода о пороге и «смежных с ним хронотопах лестницы, передней и коридора… улицы и площади…» у Достоевского. Эстетический анализ не входит в наши задачи, но в его ракурсе становится еще заметней сходство между Булгаковым и Достоевским в манере строения сюжета. Равным образом можно указать на то, что эстетика «Фанданго» организована вокруг хронотопа порога: двор и зал КУБУ, картина-дверь, буфет, ресторан.
129
См.: Мифы народов мира, т. 2, с. 393.
130
В. В. Маяковский. Собрание соч. в 12 т., т. 5, с. 162.
131
Достоевский, т. 10, с. 227.
132
Разговоры о Боге и высшей справедливости, ведомые Иваном Карамазовым, в какой-то степени дезавуируются местом — трактиром. В этом суть аналогии между Ершовым и Берлиозом. И между Булгаковым и Берлиозом: за одними столами сидели.
133
По-видимому, прототип Рюхина — поэт Александр Жаров. Игра слов в булгаковской манере: Жаров-Жарюхин-Рюхин. Жаров написал слова известной пионерской песни: «Взвейтесь кострами, синие ночи».
134
До столетней годовщины со смерти Пушкина на памятнике помещался вариант четверостишия, «смягченный» Жуковским. Чудовищная ирония в том, что слова о свободе и жестоком веке появились именно в 1937 г.
135
Э. Багрицкий. Стихотворения, 1956, с. 188.
136
Достоевский, т. 3, с. 492.
137
Лк. III, 17.
138
Лк. XXIII, 43.
139
По-видимому, 12000 лун — примерно 1000 лет — время, прошедшее после создания латинских поэм о Пилате. В поэмах описаны его мучения на горной вершине в Альпах. Это — очередной лукавый ход, отсылка к чисто литературному источнику. В «Евангелии…» отмечалось, что вся биография игемона построена только на них.
140
В сб. «Вопросы религии», вып. II. М., 1908, с. 223—384; номера страниц даются в тексте в скобках.
141
В. Даль. Толковый словарь живого великорусского языка, 1880.
142
С. И. Ожегов. Словарь русского языка. М., 1960.
143
Достоевский, т. 9, с. 403—405.
144
Достоевский, т. 9, с. 27.
145
См. «Евангелие…», главу «Второй пергамент».
146
См. упомянутую статью М. Йовановича.
147
Я думаю, что, объединяя символику бандитского ножа с символикой жертвенного, Булгаков показывал свое отношение к принесению в жертву Спасителя, центральному символическому акту христианства; к хлебу, означающему тело Бога, и к вину, означающему кровь. Он не мог признать убийство благостным и спасительным символом.
См., например, пародию на претворение крови в вино при казни Майгеля.
148
Достоевский, т. 6, с. 42. Далее до конца следующей главы страницы даются в тексте, в скобках.
149
Прием перевода важнейших по сюжету частей действия в лакуны Булгаков применил в романе.
150
См. по этому вопросу: А. Зеркалов, В. Ротенберг. Трагедия абсолюта. — Журн. «Знание — сила», 1984, № 11.
151
Мф. VII, 12.
152
Мф. XXIV, 51.
153
Лк. XII, 49.
154
Лк. XVII, 24. Здесь приводится, разумеется, малая часть эсхатологических угроз. Из Луки выбраны высказывания, ассоциируемые с символикой Воланда.
155
Лк. XXII, 10.
156
Мф. XXVI, 39.
