еще играют значительную роль, — когда корпорацией практически владеет один человек или одна семья, — фигура собственника уходит в небытие, а вместе с ней исчезают и характерные интересы собственности. Остаются наемные управляющие высшего и нижнего звена. Остаются крупные и мелкие владельцы акций» (Шумпетер 2008, с. 523). «Мы видели, что современный бизнесмен, будь то предприниматель или директор-распорядитель, принадлежит, как правило, к категории исполнителей. В силу логики занимаемого им положения его психология начинает приобретать некоторые черты, характерные для чиновников. Независимо от того, является такой бизнесмен держателем акций или нет, его воля к борьбе и выживанию уже не та, да и не может быть такой, какой обладал человек, знакомый с тем, что такое собственность и личная ответственность в первозданном смысле этих слов» (Шумпетер 2008, с. 540).
Корпоративный капитализм является лишь исторической ступенью в возрастании капитала. В общем случае ступень, на которой находится разделение деятельности и деятельной силы, соответствует той ступени, на которой находится разделение порядка. Разделение порядка проявляет себя в формах управления, контрактов и собственности. «Различные ступени в развитии разделения труда являются вместе с тем и различными формами собственности, т. е. каждая ступень разделения труда определяет также и отношения индивидов друг к другу соответственно их отношению к материалу, орудиям и продуктам труда» (Маркс и Энгельс 1954–1981, т. 3, с. 20). В главе 3 мы видели, что Хайнзон и Штайгер рассматривают собственность как юридическую концепцию, но на деле собственность есть экономическая норма. Как экономическая норма, собственность, а вместе с ней и управление, и контракты, существуют в отношениях людей по поводу технологий. Законы и корпоративные акты лишь закрепляют сложившиеся формы административных, собственнических и договорных отношений:
«В каждую историческую эпоху собственность развивалась различно и при совершенно различных общественных отношениях. Поэтому определить буржуазную собственность — это значит не что иное, как дать описание всех общественных отношений буржуазного производства. Стремиться дать определение собственности как независимого отношения, как особой категории, как абстрактной и вечной идеи значит впадать в метафизическую или юридическую иллюзию» (Маркс и Энгельс 1954–1981, т. 4, с. 168).
Разделение порядка предполагает, что для разных форм организации характерен разный уровень сложности. В критические моменты централизованное управление лучше работает с неопределенностью, чем система цен и контрактов, поскольку оно предполагает меньший уровень специализации. В частности, в ситуации кризиса переход от рынка к плану означает упрощение объекта управления.
«Степень сложности экономического обмена является функцией от уровня контрактов, необходимых для предпринятого обмена в экономиках с различной степенью специализации. Отсутствие специализации — это форма страхования в тех случаях, когда высоки издержки и неопределенности трансакций. Чем выше специализация и чем больше численность и разнообразие полезных свойств, тем большее значение приходится придавать надежным институтам, которые позволяют индивидам вступать в сложные контрактные отношения с минимумом неопределенности по поводу возможности выполнения условий контракта» (Норт 1997, с. 54).
Администрация позволяет упростить объект управления благодаря тому, что она выступает в качестве третьей стороны, опосредующей отношения между сторонами контракта. Закон и государство всегда являются необходимым посредником при функционировании капиталистических рынков. «Третья форма обмена — это неперсонифицированный обмен с контролем, осуществляемым третьей стороной. Эта форма обмена имела очень важное значение для успеха современных экономических систем, отличающихся сложными контрактными отношениями, которые необходимы для экономического роста в современную эпоху» (Норт 1997, с. 55). Безличный обмен под контролем со стороны государства создает нации и лежит в основе успеха капиталистического (бес)порядка, основанного на товарно-денежном обмене и сложных контрактных отношениях:
«Обеспечение третьей стороной условий соглашения никогда не бывает идеальным и совершенным; поэтому участникам обмена все равно приходится тратить огромные ресурсы, чтобы установить надежные партнерские отношения. Но ни самостоятельное обеспечение соглашения сторонами, ни установление доверия между ними не могут быть полностью успешными. Дело не в том, что идеология или нормы якобы ничего не значат, напротив, они имеют огромное значение, и поэтому очень большие ресурсы расходуются на распространение кодексов поведения в обществе. Однако в сложных обществах становятся все более выгодными такие формы поведения, как оппортунизм, обман и мошенничество. Поэтому так важна третья сила, выполняющая функции принуждения» (Норт 1997, с. 55).
Предпринимательская деятельность превращает неопределенность в риск и сокращает риск посредством его разделения. Страхование и акционирование, будучи основными формами разделения рисков, ведут к углублению специализации и росту производительности, относительному снижению технологических и относительному росту трансакционных издержек. Различные формы разделения рисков являются, по существу, ключевыми результатами «творческого разрушения», с инноваций в сфере страхования и акционирования начинался капиталистический порядок:
«Эти инновации и связанные с ними институциональные инструменты возникли и развивались благодаря взаимодействию двух фундаментальных экономических факторов. Первый из них — это “экономия от масштаба”, реализуемая благодаря росту объемов торговли, а второй — развитие более эффективных механизмов контроля и принуждения, которые дали возможность обеспечивать соблюдение контрактов с меньшими издержками. Естественно, причинная связь между обеими факторами была взаимной. Это значит, что рост объемов торговли на дальние расстояния увеличивал рентабельность вложений в более эффективные механизмы контроля за соблюдением контрактов. В свою очередь, развитие таких механизмов снижало издержки заключения договоров и увеличивало рентабельность торговли, способствуя расширению ее объемов» (Норт 1997, с. 162).
Страхование и акционирование являются ключевыми способами разделения рисков, но они же убивают предпринимательство. Творческое разрушение превращается в творческое саморазрушение: принимая на себя риски, предприниматели подрывают основы собственной деятельности. Для возрастания капитала требуется более изощренное разделение рисков, но разделение рисков в его основной форме акционирования подрывает предпринимательство, отрывая собственность от предпринимательской деятельности. Собственность гибнет вместе со «свободой контракта»:
«В эпоху расцвета договорных отношений это понятие означало свободу заключать индивидуальные договоры на основании индивидуального выбора из бесконечного числа возможностей. Стандартизированный, лишенный индивидуальных черт, обезличенный и бюрократизированный контракт, который мы имеем сегодня, — в первую очередь мы имеем в виду договор трудового найма, хотя это относится также и ко многим другим контрактам, — который предоставляет весьма ограниченную свободу выбора, в основном строится по формуле «c’est a prendre ou a laisser» [хочешь бери, не хочешь — тебе же хуже — фр.]. Он совершенно лишен прежних характерных черт, большинство из которых стали невозможными в условиях, когда гигантские концерны имеют дело с другими гигантскими концернами или безликими массами рабочих или потребителей» (Шумпетер 2008, с. 523–524).
Рост корпораций является основой для государственного капитализма. Государственный капитализм обычно связывают с контролем государства над корпорациями, но на самом деле имеет место обратное: при государственном капитализме корпорации контролируют государство. Когда государство управляет капиталом, это социализм. Когда капитал управляет государством — это государственный капитализм. В 1938 году Франклин Рузвельт в своих
