– Нам это интересно, – кивнул, увидев, как Мартин указывает глазами на гостя.
– Очень хорошо, значит не зря рисковал, – улыбнулся Май и принялся болтать ножками, перестарался немного с размерами стула Пинки.
– И в чем был риск? – спросил Мартин.
– Ну, я же не рядовой член роя, командир первого десятка второй сотни третьей тысячи четвертого улья. Я сразу понял, что вы через наши леса пойдете, вот и начал готовить почву.
– А что же тогда к нам вчера за чудо прилетало?
– Да, инициатива младшего роя, – отмахнулся Май.
– А это? – Мартин кивнул на шестилапые дубы.
– Ну, скажем так, в моих словах и заверениях сомневались, вот и привели пару весомых аргументов.
– Чем меньше пчел, тем крупнее аргументы, – хмыкнул Мартин.
– Как зовется это чудо? Оно само по себе или что-то вроде голема? – спросил, всматриваясь в предмет интереса, но вновь не получая информации.
– Это наши ульи. Они вроде големов, но со временем оживают, особо древние даже что-то думать начинают. Мы из таких переселяемся, трудно жить становится, очень уж они непоседливые, постоянно куда-то идти пытаются.
– И много таких по лесам бродит? – поинтересовался, уже прикидывая, как бы поставить такое чудо в строй.
– Никто не считал, – пожал плечами Май, откусывая край яблочной кружки. – Они все больше к соленой воде без края идут, мы там не живем.
– И почему? – спросил Мартин.
– Там дожди часто идут и нектароносов наших мало, плохо растут, еще и шершилы дикие роятся, в степь за солью летать и то не столь самоубийственно.
– Понятно. Таки пхедлагаю обсудить договох, – потер ладони Мартин, и плотоядно так посмотрел на наивного пчела.
– Вначале покажите соль, а лучше сразу к улью отнесите, – обломал его Май.
– Хорошо, – легко согласился коллега.
Собрать мешок соли удалось, но обедали мы без нее, и как-то резко поняли, насколько же не хватает этого привычного продукта. Мне аж вспомнилось «хочешь сделать человека счастливым – забери у него все, а потом верни хоть что-то».
– Так, – решительно отодвинул миску, – это извращение. Грог, берешь волчьих всадников и дуете за солью.
– Понял, – ответил наш шрамолицый генерал, и отправился выполнять приказ немедленно.
– А мы так всю жизнь, – сказал Май и улыбнулся. Тех крох соли, которые у нас остались и пошли в еду, ему хватало за глаза и он был где-то на седьмом небе от счастья. Чем, откровенно говоря, еще больше портил настроение остальным.
Кое-как справившись с пресным обедом занялись составлением союзнического договора. Обалдевшие от соли пчелы оказались согласны на все, тем более мы не наглели и о взаимовыгоде не забывали, потому и споров не возникло. Только по мелочам языками пару раз сцепились, да и то по инициативе Мая.
– Должен же я показывать подпункты, в которых отстоял интересы ульев и добился ваших уступок, – извиняющимся тоном говорил он, и начинал спор с Мартином.
Если отжать всю воду, то за пару часов удалось добиться следующего: Пчелы признают себя подданными Владыки Тьмы Курамы Первого и входят в его империю на правах широкой автономии, но делают это весьма оригинальным образом, через личную унию с темными пророками Владыки. Де-факто, пчелы оставались независимыми, но при этом обязались всячески помогать и поддерживать нас с Мартином. Остальная, куда более объемная часть договора, регулировала экономические отношения и крутилась вокруг поставок соли. Собственно говоря, она стала мерилом всего в будущей торговле.
– Чуть не уснул под ваш бубнеж, – пожаловался Мартину, когда договор был скреплен магией и пыльцой.
– Сегодня мы уже никуда не пойдем, – ответил он невпопад, посмотрев на солнце.
– До вечера далеко, но не слишком. Чем займемся?
– Можем организовать праздник по случаю подписания договора и... ты же хотел в храм слазить, – кивнул он на пирамиду.
– Праздник это хорошо, войска должны отдыхать, и пирамида дело интересное.
– Вряд ли, но все не картошку чистить или щеки надувать, пока все вокруг делом заняты.
– Скучный ты Мартин, скучный и все.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Уж какой есть. Пошли что ли, проверим.
– Я с вами, – заявил Май, кое-как выбираясь из-за стола. – Только вы меня несите, устал я и переел, – сообщил он.
Пожав плечами, подхватил его за крылья и посадил на плечо Мартина. У него броня кожаная, а у меня латный наплечник, и капюшон широкий есть, даже если Май свалится, до земли не долетит. Так что выбор очевиден. Пинки заверил, что к нашему возвращению все будет в лучшем виде. Май прожужжал на тему сородичей и важности их участия в подготовки праздника. Пинки лишь кивнул в ответ и мы отправились исследовать полуобвалившуюся пирамиду.
Глава 18
— Как думаешь, сколько в ней метров? – спросил Мартин, пока мы шли к уцелевшему входу в пирамиду.
— Метров двадцать пять, плюс-минус, – ответили, прикидывая на глазок высоту. — Мне куда интересней, чем по ней так долбанули, что у нее противоположная сторона растрескалась и обвалилась.
– Может и не долбанули, там же будь здоров разлом по земле идет.
— И начинается он с весьма подозрительного углубления, весьма похожего на кратер или воронку.
— Но обелиски, — Мартин указал на торчащие по углам первого яруса пирамиды каменные шпили, — на месте остались, значит ударной волны не было.
– Мало ли чем ударили, это же храм, а божественные разборки — это тебе на магические.
— Тебе виднее, — не стал спорить Мартин.
— Май, ты что-то про этот храм знаешь?
– А? – встрепенулся задремавший пчел. – Не, мы всем этим старьем не интересуемся. Большое там все для нас и бесполезное. Я как-то в юности к заливу летал, так там город большой есть, ну вот, залетел в башню одну, она на отшибе стояла, на камни уходящем в море, светила еще по ночам постоянно. На огонь посмотреть поближе захотел, так чуть крылья на спалил.
— Ты же говорил, что вы к морю, в смысле, соленой воде не летаете? -- покосился Мартин на Майя.
– Мы там не живем, ну и не летаем почти, говорю же, молодой был, свербило сами знаете где, мы в то время как раз улей меняли, а я же уже большой, крылья выросли, а мозгов с гулькин нос, вот с такими же мнящими себя самыми самыми и поперся. Вернулся каждый второй, и это мы еще удачно слетали, соли достали и почти без потерь обошлось.
– А когда это было? – я подозрительно посмотрел на пчела.
– Ну... дней шесть назад.
– Хочешь сказать, что за шесть дней ты повзрослел и поумнел?
– Ага!
– Ну... пчелы! – не нашел я слов от возмущения.
– Пчелы, пчелы, – закивал Май, а Мартин рассмеялся.
– Да ну вас. Пошли уже, – махнул рукой и первым шагнул в полукруглый тоннель.
– Знаешь, а эти арочные коридоры мне кое-что напоминают, – сказал Мартин отсмеявшись, создавая пару светляков.
– Что холмы, что пирамиды, – понимающе кивнул, машинально проводя ладонью по топору.
– Странно это и не внушает доверия, – буркнул Мартин, когда мы вышли в зал с каменными мордами по периметру. Довольно грубо сделанными, но при этом четко выражающими разные эмоции, от гнева до радости.
– Что именно? – спросил, рассматривая центральный постамент, представляющий из себя гигантскую голову с шестью масками.
– У входа штукатурка сохранилась, а тут, – Мартин указал на стену из грубо обтесанных и кое-как пригнанных друг к другу каменных блоков полуметрового размера.
– Ну, на входе наверно защита была, вот и удержала, когда пирамиду тряхнуло.
– Может и так. Идем дальше?
– Пошли, – кивнул, направляясь к лестнице в дальней от входа стене.
– А подвал тут видимо не предусмотрен, – сказал Мартин, идя следом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лестница оказалась оригинальной. Она шла вверх, а потом плавно сворачивал, делая округлую петлю типа незаконченной восьмерки и выводила к завалу, из которого пробивался свет.
– Видимо это был выход на второй ярус.
– Будем разбирать? – спросил Мартин.
– Да тут всего пару блоков отодвинуть.
