Когтистая, трёхпалая лапа ударила Остряка снизу так, что капитан захрипел и взлетел в воздух. Боль взорвалась в черепе, когда Остряк врезался головой в челюсть охотнику. Раздался омерзительный костяной хруст.
Оглушённый Остряк мешком рухнул на землю, так что воздух вышибло из лёгких. Неимоверная тяжесть навалилась на него, когти пробили доспех, вонзились в тело. Три пальца сомкнулись на груди, сдавили, ломая кости, потащили куда-то вперёд. Чешуйки с доспеха позвякивали, с треском отваливались, пока капитана волочило по пыли и камням. Погнутые пряжки и застёжки врезались в землю. Ослеплённый, судорожно размахивающий руками и ногами, Остряк почувствовал, что когти входят всё глубже. Он закашлялся, и рот наполнился пенистой кровью. Мир потемнел.
Капитан почувствовал, что когти дрогнули, словно отозвались на какой-то мощный удар. За ним последовал ещё один, и ещё. Когти судорожно дёрнулись. Затем Остряка вновь вздёрнуло, он полетел в воздухе. Ударился о землю, покатился, врезался в разбитые спицы фургонного колеса.
Остряк чувствовал, что умирает. Знал, что умирает. Он заставил себя открыть глаза, отчаянно пожелал ещё разок взглянуть на мир – хоть что-то, что угодно, лишь бы отогнать это непреодолимое чувство печали и растерянности. Почему не мгновенно? Быстро? Зачем так – медлить, постепенно угасать? Боги, даже боль стихла – почему же не гаснет сознание? Зачем терзать меня знанием того, что я вот-вот потеряю?
Кто-то кричал предсмертным криком, который Остряк сразу опознал. О да, кричи – непокорно, ужасно, яростно, – кричи на паутину, пока она не сомкнётся, не окутает тебя. Пошли волну звука в смертный мир – напоследок… Крики стихли, наступила тишина, только заполошно стучало сердце в груди Остряка.
Он знал, что глаза открыты, но ничего не видел. То ли светоносное заклятье Корбала Броша рассеялось, то ли капитан уже погрузился в свою собственную тьму.
Сердце запинается. Бьётся медленнее, затихает, как стук копыт бледного коня, который мчится прочь по дороге. Всё дальше, дальше, дальше…
Книга вторая. ОЧАГ
На закате жизни по ночам я часто оглядываюсь на пережитое. Столько смертей тех, кого я любил, кем дорожил в сердце своём, изгнали ощущение торжества из моих мыслей. Даже тот факт, что мне удалось избегнуть подобных превратностей судьбы, лишился победного блеска.
Знаю, ты видел меня, друг, – морщинистое лицо, молчаливый взгляд, холодные камни, которые замедляют мой горький шаг, когда я иду вдоль череды минувших лет, облачённый во тьму, как и все старики, одержимый воспоминаниями…
Йорум из Капастана. Дорога пред тобой
Глава седьмая
И всякий, кто выйдет в поле,где выбивает копытамибарабанную дробь Вепрь Лета,где Лес Железный стремитсяк неотвратимой битве –всякий становится сноваточно малый ребёнок.
Дестриант Деллем (род.?).Устав Фэнера
Родившись на тёмном, как вино, море, ветер с воем промчался по-над пологим берегом, невысоким, усыпанным кирпичами холмом Восточной стражи, где тусклый свет факелов пробивался через старые ставни крепости. Вой перешёл в визг, когда ветер врезался в безрастворные стены города и вспрыснул солёной влагой гладкие камни. Затем ночной бриз взлетел к бойницам, просвистел меж мерлонов и скатился вниз, на извилистые, узкие улочки Капастана, где не было в тот час ни души.
У парапета угловой башни, нависавшей над старой казармой, в одиночестве стоял Карнадас – лицом к буре, кабаний плащ развивается под ударами ветра. Хотя зубцы парапета перекрывали подход с юго-востока, он мог различить отсюда предмет своего пристального внимания – в пяти сотнях шагов вдоль северной стены.
Мрачный, похожий на утёс дворец князя Джеларкана был одним из уникальных зданий Капастана. Лишённое окон строение из серого камня представляло собой хаотическое сочетание фасадов, выступов, скатов и бессмысленных с виду навесов. Дворец поднимался заметно выше обходившей его стены, и внутренним взором наёмник уже видел, как летят в него огромные валуны с поля за стенами, врезаются в здание, превращают в развалины.
Это недостойно. Где осталось утешительное знание нерушимого, циклического закона истории, приливов и отливов войны и мира? Мир – это время ожидания войны. Время приуготовлений… или время зажмуриться, отмахнуться от неизбежного, закрыться в глупости и чесать языками под защитой крепких стен.
Во дворце Смертный меч Брухалиан застрял на очередной встрече с князем и полудюжиной представителей Совета Масок. Командующий «Серых мечей» выдерживал подобные запутанные забеги с, как казалось Карнадасу, нечеловеческим терпением. Я бы не вынес подобной безумной пляски так долго – ночь за ночью, неделя за неделей. Тем не менее, удивительно, чего можно добиться, даже если споры не стихают ни на миг. Сколько предложений Смертного меча – и князя Джеларкана – уже приняты, хотя эти ублюдки в масках продолжают в своём невежестве ворчать и ныть, зачитывать бесконечные списки возражений и поправок. Слишком поздно, глупцы, – мы уже сделали всё, что смогли… чтобы спасти ваш треклятый город.
Перед внутренним взором Карнадаса встала тщательно раскрашенная, гибкая маска одного из жрецов в Совете – жреца, которого их отряд должен был бы считать союзником. Рат’Фэнер говорил от лица Вепря Лета – бога – покровителя «Серых мечей». Но тебя обуревают политические амбиции, как твоих соперников в Совете. Ты преклоняешь колени перед кровавым клыком Лета, но… это ведь лицемерие?
Ветер завыл – единственный ответ на безмолвный вопрос Карнадаса. Тучи над далёкой бухтой вспыхнули молнией. Рат’Фэнер был жрецом в сане Владыки скипетра, опытным в храмовой политике человеком, достигшим высшего посвящения, какое только мог получить смертный в освящённых стенах Фэнера. Но Вепрь Лета – не цивилизованный бог. Саны, чины, одеяния с заколками из слоновой кости… светская пышность, мелочная гордыня, погоня за мирской властью. Нет, я не должен ставить под сомнение веру Рат’Фэнера – он служит нашему богу по-своему.
Вепрь Лета был гласом войны. Тёмный и ужасный, древний, как само человечество. Песнь битвы – вопли умирающих и злорадная, нестройная, звенящая музыка оружия, железных щитов, тяжких ударов, свистящих стрел… И – помилуй нас всех – глас сей перерастает в рёв. Нынче не время прятаться за стенами храма. Не время для глупых политических игрищ. Мы служим Фэнеру, шагая по пропитанной тёплой кровью земле, с обнажённым для скорой расправы оружием. Мы – звон и грохот, кузнечные мехи ярости, боли и ужаса…
Рат’Фэнер не был единственным Владыкой Скипетра Бога-Вепря в этом городе. С одним существенным отличием: хотя Рат’Фэнер и имел подобные амбиции – преклонить колени перед кабаньим плащом, смиренно принять древний, давно незанятый титул Дестрианта, – Карнадас его уже получил.
Карнадас мог поставить Рат’Фэнера на место, просто дав знать о собственном статусе в жреческой иерархии. На место? Да я могу сместить этого негодяя одним жестом. Но Брухалиан запретил Карнадасу это сладостное откровение. И переубедить Смертного меча не удалось. Время для такого деяния ещё не приспело, говорил он, стоит оно ныне слишком дёшево. Терпение, Карнадас, время настанет…
Тяжело принять подобное…
– Добра ли ночь, Дестриант?
– О, Итковиан! Я вас не увидел в темноте. Нынче ночью бушует буря Вепря. Давно ли вы здесь стоите, Кованый щит?
Как долго ты в своей замкнутой, холодной манере разглядываешь собственного Верховного жреца? Ах, неучтивый Итковиан, когда же ты обнажишь свою истинную сущность?
В темноте разглядеть выражение лица было невозможно.
– Лишь несколько мгновений, Дестриант.
– Сон избегает вас, сударь?
– Нет, когда я ищу его.
Глядя на кольчугу воронёной стали под серым плащом Кованого меча, на его краги, доходящие до середины запястий, скользкие и почерневшие от дождя, Карнадас медленно кивнул.
– Я и не заметил, что рассвет уже так скоро. Долго ли вы предполагаете отсутствовать?
Итковиан пожал плечами.
– Недолго, если они и вправду перешли реку с большими силами. В любом случае я могу взять с собой лишь два крыла. Однако если мы обнаружим лишь разведывательные отряды, нанесём первые удары против Домина.
– Наконец-то, – проговорил Дестриант, морщась от очередного порыва ветра, ринувшегося сквозь бойницы.
Некоторое время оба молчали. Затем Карнадас откашлялся.
– Что же, позвольте спросить, привело вас сюда, Кованый щит?
– Смертный меч вернулся с последнего собрания. Он желает поговорить с вами.
– И он сидит и терпеливо ждёт, пока мы здесь болтаем?
– Я полагаю, да, Дестриант.
