«Мы не грузовики, – говорили они со смехом в ответ на громогласные команды Че, – и мы не кубинцы!» – намекая на тех, кто обычно выполнял всю тяжелую работу. Тут Гевара окончательно вышел из себя.
«В ярости я кричал им, – пишет Че в своем дневнике, – что они ведут себя как женщины. Что я должен был бы надеть на них фартуки и вручить корзины с юккой, чтобы они носили их на головах, как местные крестьянки».
Но гневные тирады Че сначала нужно было еще перевести. Франкоязычный африканец-переводчик стоял рядом с Геварой и транслировал его возмущенные речи войскам. Это означало, что его красноречие доходило до цели с некоторой задержкой. Сначала солдаты наблюдали за брызгающим слюной Че. Потом поворачивались к переводчику, который объяснял, почему это покрасневший от напряжения Тату так разоряется.
«Когда до них, наконец, дошло, – пишет Че дальше, – они принялись истерически гоготать, что привело меня в замешательство». В голову проницательному Че, который не понимал ни слова на суахили, так ни разу и не пришло, что его переводчики могли умышленно искажать смысл его речей – таким образом, выставляя «могучего Тату» еще большим болваном, чем гремевшая о нем «слава».
Шли недели и месяцы, и, наконец, один из кубинцев, высокопоставленный чиновник кубинской коммунистической партии Эмилио Арагонес, взорвался: «Че! Что, черт возьми, мы здесь делаем?!» Гевара в ответ завел привычную волынку о международной пролетарской солидарности и борьбе с империализмом. Его товарищи возвели глаза к небу, обреченно кивнули и отошли.
Кубинцы по другую сторону баррикад получили совсем другой опыт. «Бешеный» Майк Хор, понаблюдав за своими союзниками, отметил: «Эти кубинцы из ЦРУ были самыми жесткими, преданными и целеустремленными солдатами, которыми я когда-либо имел честь командовать. Их командир – Рип Робертсон – был самым выдающимся и самоотверженным солдатом из всех, которых я встречал. Эти кубинские летчики вытворяли в воздухе такое, что мало кто смог бы с ними потягаться. Они пикировали, обстреливали и сбрасывали бомбы с такой энергией, с таким напором, что эта решительность передалась и пехоте, которая позже вовсю проявилась в рукопашной схватке».
Густаво Понсоа был кубино-американским пилотом, участвовавшим в самоубийственных налетах на Кубу во время вторжения в залив Кочинос, где половина его братьев по оружию была убита в бою. Густаво нанес страшный ущерб врагам-коммунистам на Плайя-Хирон. Четыре года спустя он сгорал от нетерпения, желая сразиться с этими врагами снова, и ринулся на них в Конго.
«То, с чем нам пришлось столкнуться в Конго, ужасно и нелепо одновременно, – говорит он. – Я горжусь тем, что Бешеный Майк до сих пор высоко ценит нас. И мы, в свою очередь, очень высокого мнения о нем. Этот человек был настоящим бойцом! Он командовал танковой бригадой в битве против Роммеля при Эль-Аламейне, затем в Южной Африке он снова показал себя храбрым и находчивым командиром. Но когда я вспоминаю тех африканских людоедов, с которыми мы сражались в Конго – тех, которыми якобы командовал Че, «могучий Тату»… господи ты боже мой!..
Я обеспечивал прикрытие с воздуха «Пятому отряду» Хора, в котором также были американцы кубинского происхождения, ветераны Плайя-Хирон и мои друзья. Дело было, как вы понимаете, в непроходимых джунглях Конго. Нам приходилось лететь низко – очень низко, как правило, прямо над дорогой. Это был единственный способ ориентироваться на этой поросшей джунглями местности. Я обнаруживал врага и радировал солдатам Хора: «Бросьте дымовую гранату, чтобы мы знали, где вы находитесь». Увидев ее, мы – я и мои товарищи Луис Ардоис, Рене Гарсия и другие, все ветераны залива Кочинос – так вот, мы пикировали вниз и пускали в ход наши пушки пятидесятого калибра и ракеты… Черт подери, что творилось там внизу!..
Тогда Хор радировал в ответ: «Мы здесь! Ребята, вы попадете в нас! Вы слишком близко!»
«Мы знаем, что вы там, Майк! – орали мы. – Мы точно знаем, где вы находитесь. Враги у вас на хвосте, и мы ликвидируем их!» Потребовалось несколько боевых заданий, чтобы Хор почувствовал себя комфортно с кубинской авиационной поддержкой. Никогда раньше она не была настолько близко – что естественно для бескрайних пустынь Северной Африки. Но это были джунгли, и поддержка с воздуха просто обязана была держаться вблизи».
«Но через пару заданий Хор буквально влюбился в нас, – продолжает вспоминать Густаво. – Он видел, что мы знали, что такое летать – и стрелять. С тех пор он не мог обойтись без нас. При встрече он всегда хлопал нас по спине и широко улыбался».
Атакуя с бреющего полета, Понсоа и его товарищи-пилоты частенько раскрывали рот от изумления, видя своих африканских врагов, которые стояли на дороге или на опушке джунглей и спокойно глядели в небо. Они вели себя скорее как зрители на авиашоу, чем мишени.
«Некоторые даже махали нам за секунду до того, как наши ракеты разносили их в ошметки», – вспоминает он.
Вскоре кубино-американские пилоты узнали о магической дава, или защите, которую местные шаманы-муганга даровали войскам «могучего Тату» и его союзникам. «Африканским лидером в нашем регионе был Пьер Мулеле, – говорит Понсоа. – Он сказал своим солдатам, что если они выпьют волшебную воду, которую он им даст – приготовленную очень известным и могущественным шаманом, – то пули от их тел будут просто отскакивать, не причиняя вреда».
Не все союзники Гевары повелись на столь откровенную чушь. Многие взирали на это дело скептически. Но Мулеле быстро нашел способ успокоить недовольных и убедить маловеров. «Мулеле заставил нескольких своих солдат выпить шаманское снадобье, – говорит Густаво Понсоа. – Потом он приказал офицерам схватить их, связать и выстроить этих несчастных ослов для расстрела. Бах! Бах! В них действительно стреляли, но… холостыми. «Видите? – ухмыльнулся он, широким жестом указывая на дрожащих солдат. – Вот вам доказательство! А теперь идите и пейте волшебное снадобье, чтобы мы смело могли пойти в бой против этих империалистических наемников!»
Пьер Мулеле, кстати, был министром образования при конголезском режиме Патриса Лумумбы, которого Джон Хенрик Кларк, профессор Корнелльского университета, называл не иначе как «Черный Мессия», «лучший сын Африки» и «Линкольн Конго».
Знаменитый автор «Партизанской войны», человек, которого ученые ставят на один пьедестал с Мао и Лоуренсом Аравийским, основатель Кубинской революционной военной академии, официальный инструктор кубинских ополченцев, объект голливудского поклонения… В общем, этот «могучий Тату» мог бы и просветить наивных конголезцев, что пули пятидесятого калибра и самолетные ракеты, которые вспарывают немецкие танки «Тигр», как консервные банки, действительно способны пробить человеческую кожу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
