- Алссек, проссти, но это очень ссрочно, - он поднялся, разминая затёкшие лапы, и едва не опрокинул горшок с недоваренной едой. - Три пожара на кузнечном яруссе. Сстарейшшины проссят помощи.
Алсек растерянно замигал. "В Мекьо? Три пожара? Но как... и какое отродье Джилана?!"
- Хиф, постой! - он в один прыжок добрался до верхней площадки и свесился из окна. - Седлай Куши, вещи я тебе спущу. Это поджигатели? Кто-нибудь видел их?
- Одного вроде ссхватили, - Хифинхелф быстро перечитал послание. - Но там шшто-то сстранное, Алссек. Буду разбиратьсся на мессте. Держиссь тут, не нанимайсся в убийцы, шшто бы тебе ни плели. Хвала Воину-Коту!
- Он тебя не оставит, - прошептал изыскатель, из распахнутого окна глядя в переулок. Куман замешкался на углу, наткнувшись на затор из двух бронированных ящеров, метнулся к соседнему проезду и скрылся из виду. Алсек остался стоять у окна. Ему было не по себе.
"Мекьо же не во владениях Кеснеков," - думал он, рассеянно перебирая пёстрые нити. "Джаскар же не мог... А, все боги всех миров! Что, если он... ведь было так когда-то... когда строились те могильники! Была армия Малько Ханан Кеснека, были завоевания от моря до моря! И что, если Джаскар... Нет, надо предупредить всех. Надо отправить письма. В Икатлан, в Отикку, на гигантское дерево... Око Згена! Ну где же Нецис, отчего он не ответил нам?!"
Рокот барабанов, похожий на отдалённый гром, волнами накатывался с запада и с востока, и сама земля, казалось, трепетала. Из зарослей Сафлы Алсек, весь обмотанный тряпьём - даже праздничную накидку пришлось надевать поверх защитных повязок - едва различал пёстрые полотнища на боках куманов, медленно и величаво бредущих вдоль полей. Два ряда по шесть ящеров, бок о бок, со знаменосцами, в бубенцах и звенящей чешуе, они шли от западных ворот Эхекатлана. Пройти им осталось немного - Алсек стоял на одной из крайних хальп, отсюда до границы было шагов двадцать, не больше. И всё же он не видел барабанщика и знаменосца, ожидающих на краю засеянных земель, - тёмно-зелёная стена ботвы поднялась на девять локтей и скрыла за собой даже их яркие плащи.
Куманы остановились, и храмовая дева в синем плаще поднялась в седле во весь рост и вскинула над головой блистающую золотую чашу. Держать священный сосуд было нелегко - Алсек украдкой попробовал как-то поднять "чашу богов", а ведь сейчас она была наполнена почти до краёв!
- Чарек, хранитель тверди, хранитель корней, что заставил семена прорасти! - крепкий ицин выплеснулся из чаши, окропив высокие гряды. - Великий Змей Небесных Вод, напитавший соком все плоды и листья! Хвала вам, хвала вашей щедрости! Пусть же ваши дары будут собраны в срок и не истлеют впустую! Хвала Чареку и Великому Змею!
- Да не рухнет твердь, и да не иссякнут тучи! - Алсек подставил ладони под брызги ицина и поднял к небу лопату и нож.
- Хаэ-эй! Да наполнится каждое хранилище! - воин Вегмийи, оседлавший летучую мышь, выписал круг над хальпой. Куманы двинулись дальше, звеня бубенцами. Алсек воткнул лопату в землю у начала ближней гряды, житель с корзиной тихо подошёл и опустил её рядом.
Звон умолк на границе двух городов, и тут же замолчали барабаны. Теперь только мелкие микрины, снующие в листве, нарушали тишину, да шелестел внизу, под обрывом, уцелевший тростник.
"Один, два, три..." - неслышно шевелил губами Алсек, отсчитывая время. Он старался скрыть волнение - хотя бы от "непосвящённых" смотрителей этой хальпы, внимательно наблюдающих за "почтенным жрецом". Вдали загрохотали многочисленные трещотки, и Алсек налёг на лопату, загоняя её в жирную землю.
- Хвала Чареку за его щедрость!
Комья земли вперемешку с крупными и мелкими клубнями покатились в междурядье, ещё немного - и весь подкопанный куст упал, накрыв ботвой оросительную канавку. Алсек подбирал золотистые клубни, вытирал их о циновку и поднимал к небу. Некоторые были с его голову, некоторые - с два кулака, и было несчётно мелких - с кулак и чуть побольше, и когда жрец выбрал из земли их все, корзина была наполовину полна.
Жители быстро наполнили её до краёв - они проворно раскапывали гряды, кто-то поддевал землю, кто-то выбирал из неё клубни, кто-то обрубал корни и оттаскивал в сторону ботву - её складывали отдельно, и тёмно-зелёные вороха поднимались всё выше. Алсек отошёл от грядки, оставив лопату в земле - её тут же подобрали, инструментов, отобранных по западным четвертям, едва хватало на всех.
- Хвала Згену и сиянию его ока! - Алсек осторожно срезал крупную ягоду Сафлы - тёмно-бордовую, почти чёрную - и поднял её к солнцу. - Да будут пряные травы жарче огня!
На этой хальпе росло немного пряностей - всего три десятка кустов, и помогать Алсеку взялся лишь один житель, так же умотанный в старое тряпьё - жрец не сразу понял, мужчина это или женщина. А ягод на кустах выросло много - гроздья свисали из-под каждого листа, и половина уже созрела. Собрав всё, что темнело на первом из кустов, Алсек наклонил его и на три локтя укоротил макушку. Листья, отсечённые от стебля, легли на дно большого куля. С ними не церемонились - им предстояло быть истолчёнными в пыль, брошенными в очаги коптилен или разложенными на воду и пар в лабораториях алхимиков. Не лучшая участь ожидала и ягоды, и у Алсека заранее всё чесалось, когда он предвкушал заготовки - если уж его поставили на пряную хальпу, его с неё не отпустят, пока плоды Сафлы не превратятся в жгучий порошок "камти". Верховный жрец снова удружил ему, но изыскатель на него не обижался - по крайней мере, его не изгнали из храма вовсе и допустили к ритуалам, и с ним расплатятся по чести.
"А боги в этот раз не поскупились!" - Алсек бросил в корзину ещё две ягоды и окинул взглядом нетронутые кусты. В том году за первый день Аймурайчи он обошёл пять пряных хальп, но едва прикрыл дно корзины, а сегодня он ещё с первой хальпой не покончил, а корзина уже почти полна, и сверх того - собран большой куль листвы! И едва ли не больше ягод осталось на кустах.
"Раньше столько не собирали и за два захода," - Алсеку хотелось вытереть мокрый лоб, но он сдерживался, помня о едком соке Сафлы. "Хвала богам! Если летом земля будет так же щедра, это будет самая сытная зима со времён последнего Сапа Кеснека..."
От маслянистого сока Сафлы не так просто было отмыться - Алсека и товарищей по несчастью запустили в парилку последними, когда все остальные уже собрались под навесами, у земляных печей. Долго над банными камнями поднимался густой запах пряностей. Полное ведро мыльной воды вылили на Алсека, прежде чем решили, что он может подойти к людям и не обжечь их до костей. Утомлённый и распаренный, он плюхнулся на циновку и жадно набросился на еду. Ему оставили много печёных клубней и кусок мяса, слегка обуглившегося, но всё ещё истекающего жиром.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
