Только с «милым Петром Александровичем» и мог беседовать Пушкин самым доверительным образом. О потаенном: тревогах, надеждах, разочарованиях. О красавице невесте. Словно исповедовался приятелю.
Пушкин — П. А. Плетневу (29 сентября 1830):
«Она меня любит, но посмотри, Алеко Плетнев, как гуляет вольная луна etc. Баратынский говорит, что в женихах счастлив только дурак; а человек мыслящий беспокоен и волнуем будущим».
Взгляни: под отдаленным сводомГуляет вольная луна;На всю природу мимоходомРавно сиянье льет она.[…]Кто место в небе ей укажет,Примолвя: там остановись.Кто сердцу юной девы скажет:Люби одно, не изменись.
Письма из нижегородского сельца Болдина исправно доставлялись по адресу, что указывал на конвертах Александр Сергеевич: «Его Высокоблагородию Петру Александровичу Плетневу в С.-Петербург в Екатерининском Институте».
После свадьбы, делясь с другом своими «меркантильными обстоятельствами», сетуя на расстроенные хозяйственные дела Гончаровых и невозможность получить приданое, замечает: «Не хвалюсь и не жалуюсь — ибо женка моя прелесть не по одной наружности, и не считаю пожертвованием того, что должен был я сделать».
Верно, и Петр Александрович не без удовольствия читал эти строки: ведь только и разговоров в свете, что об очаровательной внешности жены друга!
И сколько раз Пушкин поручал своей молодой жене вести его издательские дела с Плетневым. Как трогательно звучат просьбы поэта к своей Наташе:
«Мой Ангел, одно слово: съезди к Плетневу и попроси его, чтоб он к моему приезду велел переписать из Собрания законов… все указы, относящиеся к Пугачеву»;
«Твое намерение съездить к Плетневу похвально, но соберешься ли ты? съезди, женка, спасибо скажу»;
«Скажи Плетневу, чтоб он написал мне об наших общих делах»;
«Что Плетнев? Думает ли он о нашем общем деле?»[5]
…За несколько дней до дуэли Пушкин и Плетнев прогуливались неподалеку от Обухова моста. О той давней беседе Петр Александрович вспоминал: «У него тогда было какое-то высокорелигиозное настроение. Он говорил со мною о судьбах Промысла, выше всего ставил в человеке качество благоволения ко всем, видел это качество во мне…»
20 января 1837 года в числе гостей Плетнева в доме на Обуховском проспекте был и Пушкин, пообещав непременно посетить собрание в будущую среду. Ровно через неделю, как условились, Петр Александрович, после лекции в Университете, заехал за Пушкиным, чтобы вместе с приятелем отправиться на собрание. С домом на набережной Мойки он поравнялся в ту самую минуту, когда старый дядька Никита Козлов выносил на руках из кареты смертельно раненного поэта…
«Прощай, душа моя…» Не припомнились ли тогда Плетневу эти слова, обращенные к нему? Так прежде Пушкин всегда прощался с ним…
«Я имел счастие, в течение двадцати лет, пользоваться дружбою нашего знаменитого поэта. Не выезжавши в это время ни разу из Петербурга, я был для него всем: и родственником, и другом, и издателем, и кассиром» — так обозначил свою роль в жизни Пушкина сам Петр Александрович.
И после гибели Пушкина Плетнев по-прежнему остался «всем», но уже для его осиротевшей семьи. Он — частый гость у вдовы поэта: один из немногих, кого принимала в те годы Наталия Николаевна и кому могла излить всю горечь своего сердца.
Профессор русской словесности, Петр Плетнев обучал сему предмету наследника престола великого князя Александра Николаевича, в будущем императора Александра И, и его сестер, великих княжон. Более двадцати лет (с 1840 по 1861-й) возглавлял Петербургский университет. К сороковым годам XIX века относятся частые упоминания Плетнева о вдове поэта в письмах к Якову Карловичу Гроту, историку литературы и одному из первых биографов Пушкина, и переписка с самой Наталией Николаевной.
П. А. Плетнев — Я. К. Гроту:
«Вечер с 7 почти до 12 я просидел у Пушкиной жены и ее сестры. Они живут на Аптекарском, но совершенно монашески. Никуда не ходят и не выезжают. Скажите баронессе Котен, что Пушкина очень интересна… В ее образе мыслей и особенно в ее жизни есть что-то трогательно возвышенное. Она не интересничает, но покоряется судьбе. Она ведет себя прекрасно, нисколько не стараясь этого выказывать». (24 августа 1840);
«Не обвиняйте Пушкину. Право, она святее и долее питает меланхолическое чувство, нежели бы сделали это многие другие». (4 февраля 1841);
«В 11 часов тряхнул я стариной — и поехал к Карамзиным, где не бывал более месяца… Там нашлось все, что есть прелестнейшего у нас: Пушкина — поэт, Смирнова, Растопчина и проч. Лермонтов был тоже. Он приехал в отпуск с Кавказа». (28 февраля 1841);
«Гораздо интереснее после был визит Натальи Николаевны Пушкиной (жены поэта) с ее сестрой. Пушкина всегда трогает меня до глубины души своею ко мне привязанностью. Конечно, она это делает по одной учтивости. Но уже и то много, что она старается меня (не имея большой нужды) уверить, как ценит дружбу мужа ко мне…» (21 марта 1841);
«В понедельник я обедал у Natalie Пушкиной с отцом и братом (Львом Сергеевичем) поэта. Все сравнительно с Александром ужасно ничтожны. Но сама Пушкина и ее дети — прелесть». (1 апреля 1842);
«…Чай пил у Пушкиной (жены поэта). Она очень мило передала мне свои идеи насчет воспитания детей. Ей хочется даже мальчиков, до университета, не отдавать в казенные заведения. Но они записаны в пажи — и у нее мало денег для исполнения этого плана». (25 ноября 1842);
«Александра Осиповна[6] очень полюбила Пушкину, нашед в ней интересную, скромную и умную даму». (15 сентября 1843).
«Ради Христа не осудите»
И если эти строки не единожды публиковались в работах известных пушкинистов и давно уже разобраны на цитаты, то письма самой Наталии Пушкиной-Ланской к Плетневу, не привлекшие ранее внимания серьезных исследователей, кажутся сегодня счастливой находкой.
Сколь много неожиданных в них откровений! Будто вскрыли черный ящик с давным-давно потерпевшего катастрофу самолета, воссоздали по фрагментам магнитную ленту — и… зазвучали голоса из небытия.
Надпись на листке, сложенном вдвое, с намертво впечатанным в бумагу красным сургучом: «Его Превосходительству Петру Александровичу Плетневу».
Н. Н Пушкина — ПЛ. Плетневу (1844):
«Совестно, не знаю право как и договорить просьбу свою. Но в крайнем стесненном обстоятельстве не нахожу другого способа, как обратиться к Вам. — Я Вам возвратила долг свой в полной надежде, что брат по обещанию своему к нам в течение сего месяца, и что по обещанию же также не минует уплатить должные им мне деньги. — Надежда моя обманута, прежде конца августа или начала сентября не будет он сюда, а я совершенно через то стала на мель. Одна и есть надежда, что на Вас, выручите еще раз из беды, возвратите мне… (нрзб.), обязуюсь оплатить снова к 17 сентября, но с обещанием не возобновлять подобных просьб до истечении продолжительного времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
