себя.
– А где мне найти вашего участкового? – спросил Белозар.
– Да вот же, – показал юный звонарь грязным пальцем на здание, возле которого стояла запыленная полицейская машина. В его глазах появилась заинтересованность и он спросил: – А что вам от него надо?
– Не твое дело, отпрыск Мономаха, – грубо ответил Белозар. Его утомил разговор с глуповатым юношей. – Шел бы ты в храм, а то, пока никого нет, алтарь разграбят, и отец Климент тебя проклянет.
Перепуганный Владимир, приняв эти слова всерьез, бросился к храму. А Белозар направился к зданию, где располагался полицейский участок. Болтливый юный звонарь навел его на мысль, которая показалась ему перспективной. Разочаровавшись в батюшке, Белозар решил привлечь на свою сторону местного участкового.
«А почему бы и нет?» – рассуждал он, пересекая площадь. – «Зачем самому лезть на рожон, как глупый медведь?»
Эта шутка так ему понравилась, что он даже рассмеялся. Чтобы ее понять, надо было знать, что в прошлом рожон был грозным оружием, которое использовали для охоты на медведя. Так называлась длинная палка с острым металлическим наконечником. А медведь в языческой мифологии олицетворял Велеса.
Белозар был восхищен собственным остроумием. Но еще больше ему нравилось, что загребать жар чужими руками было и безопаснее, и менее хлопотно. А в случае неудачи он мог легко уйти в тень и избежать неприятных последствий.
Полицейский участок в Куличках размещался в небольшой комнате с зарешеченным крохотным окном, в которое почти не проникал солнечный свет. В тесное пространство едва удалось втиснуть письменный стол, шкаф и несколько колченогих стульев, чинно расставленных вдоль обшарпанной стены, к которой кнопками была прикреплена географическая карта района. Черные точки редких населенных пунктов терялись в зеленом массиве. Кулички на карте были обведены красным фломастером кривой замкнутой линией. Не хватало только стрелок, указывающих направление, чтобы зрительно превратить поселок в район боевых действий. Лес наступал на Кулички, грозя поглотить их, стоило только людям ослабить оборону.
Но сам участковый ничем не походил на образцового военачальника, осознающего, что он командует гарнизоном осажденной крепости. Это был мужчина лет сорока пяти на вид, слегка полноватый, с добродушным выражением лица, которое могло показаться даже наивным, если бы не глаза, хитро глядевшие из-под густых бровей, словно из засады. Китель полицейского был расстегнут, а в руке он держал бутерброд с колбасой и сыром, от которого иногда смачно откусывал, перебирая другой рукой бумаги, лежавшие перед ним на столе. Бутерброд он ел с удовольствием, а бумаги вызывали у него явную скуку, поэтому нежданный визит Белозара вызвал у полицейского двоякое чувство – и облегчение, и досаду одновременно. Он сухо кивнул в ответ на приветствие и радостно улыбнулся.
Белозар привычно внушительно представился:
– Меня зовут Иван Феодорович Долголетов. Являюсь председателем общественной комиссии по вопросам патриотического и духовно-нравственного воспитания детей и молодежи при городской администрации.
Но видимого впечатления на полицейского это не произвело, если не считать того, что улыбка сошла с его губ, а в глазах снова появилась скука.
– Участковый уполномоченный полиции капитан Илья Семенович Трутнев, – произнес он заученной скороговоркой и неожиданно сказал: – Разрешите взглянуть на ваши документы?
Белозара это не смутило. Документы у него были подлинные, как и указанные в них имя и должность. Он достал удостоверение и подал полицейскому. Капитан Трутнев долго рассматривал его, беззвучно шевеля губами, словно пытаясь заучить длинный текст наизусть. Потом перевел взгляд на Белозара с таким видом, будто собирался составить его словесный портрет для будущего фоторобота.
– Каким ветром вас к нам занесло? – спросил он недоуменно. – Ваш брат чиновник редко жалует наш поселок своим вниманием. Тем более городской.
– Ветром заносит только мусор, капитан, – язвительно ответил Белозар. Ему не нравился взгляд полицейского. В нем не было пиетета, к которому Белозар привык. Участковый уполномоченный, мелкая сошка, не спешил выказывать ему ни глубокого уважения, ни почтительного отношения. Он не встал из-за стола и даже не застегнул свой китель. И не предложил ему присесть. Список прегрешений полицейского был так велик, что Белозар едва сдерживал свой гнев. – Сомневаюсь, что когда я расскажу о нашей встрече начальнику полиции области, с которым часто встречаюсь на разных совещаниях, он одобрит вашу метафору.
Но испытанный прием на этот раз не сработал. Упоминание о близком знакомстве гостя с высоким полицейским чином не напугало участкового уполномоченного, и даже не встревожило.
– Сомневаться всегда полезно, – философски заметил он. И в его глазах промелькнула насмешка. – Так чем могу служить? Вас обокрали в нашем поселке? Ограбили? Избили?
Капитан Трутнев с видимым удовольствием перечислял беды, которые могли случиться с Белозаром в Куличках, и мог бы, судя по всему, делать это еще долго, но тот раздраженно прервал его.
– Со мной не случилось ничего. Но вот с патриотическим и духовно-нравственным воспитанием в Куличках, судя по всему, дела обстоят из рук вон плохо. Иначе как объяснить, что рядом с поселком процветает злостный рассадник чуждой нам веры, смущающей умы и души молодого поколения? О каком духовно-нравственном воспитании детей и молодежи можно говорить, когда их родители молятся идолам? Я вас спрашиваю, капитан!
– Это вы намекаете на Усадьбу Волхва? – равнодушно спросил полицейский. – Так местные жители там не молятся, с этой целью они ходят в православный храм. А Усадьбу Волхва лично я назвал бы объектом культурно-исторического наследия. Какой там рассадник! Это достопримечательность Куличков, приманивающая туристов. Когда сам волхв был жив, от них отбоя не было. Люди приезжали на экскурсию, тратили в Куличках свои деньги, способствовали социально-экономическому развитию поселка. Волхв умер – и все захирело. Кому от этого лучше?
– Я вас правильно понял, капитан, что вы одобряете этот вопиющий факт? – В голосе Белозара была явная угроза. – И не собираетесь ничего предпринимать, чтобы навести должный порядок на вверенной вашему попечению территории?
– Вопрос не по окладу, – сухо ответил полицейский. – Обратитесь в администрацию поселка.
– В Куличках православие сплошь да рядом попирается язычеством, а вы советуете мне заняться бюрократической волокитой? – возмутился Белозар. – Да вы сами-то, капитан, какую веру исповедуете? Я начинаю подозревать…
– Православный я и крещеный, – сказал тот с досадой, впервые проявив эмоции. – Если хотите, могу даже крест показать, на себе ношу. Но когда моя жена не могла много лет забеременеть, и мы уже отчаялись, нам помог не отец Климент, а волхв Ратмир. Это была наша последняя надежда. Он провел свой языческий обряд, и через девять месяцев в нашем доме появился младенец. Быть может, это простое совпадение, судить не берусь. Звезды так сошлись или внушение свою роль сыграло. Но ни моей жене, ни мне дела до
