Шерри молчала, глядя куда-то вдаль, отжимая свои роскошные волосы, вода с которых лилась целым водопадом мне на спину. Видно было, что и она могла бы сказать многое на эту тему, но сейчас ее волновало нечто другое. И вот после долгой, напряженной паузы, она сказала:
Алекс, Я знаю что вскоре все начнет меняться! И тебе в том будущем отведена, очень серьезная роль! Так вот, я прошу тебя... И она вновь умолкла нерешаясь продолжить. Я хотел было повернуться, что бы взглянуть ей в глаза, но вспомнив что она не одета лиш сказал:
- О чем ты, Шер?
- Я прошу тебя алекс, не забудь меня, пожалуйста!
Странная интонация в голосе этой девчонки, заставила меня все же обернуться и глянуть в широко распахнутые, влажно поблескивающие глаза, моей милой помошницы. И я прочел в них такое, от чего мое сердце, пропустив удар, вдруг помчалось горячечным пульсом, стуча в висках и отдавая тугими ударами во всем теле.
Обратно мы возвращались, держась за руки, выстирав кое-как, в пруду, свою одежду, оба задумчивые и молчаливые. Постепенно, шумные компании разбрелись по домам, и лиш где-то в далеке, до сих пор слышались нетрезвые голоса и ругань. Повсюду, то тут то там, в траве, суетились ночные трудяги киберы. От их многочисленных лапок, стоял тихий, многоголосый шелест. И проходя мимо недавного побоища, мы с удивлением обнаружили, что почти все уже было убранно. Валявшиеся тут и там обломки мебели, и кучи каких-то отбросов, акуратно загружается в распахнутый зев огромного, полутораметрового, жука, который мерно гудя, с утробным урчанием поглащал все, что так старательно подтаскивали к нему паучки-уборщики.
- Ух ты! Воскликнули мы разом. Такой картины нам еще не приходилось наблюдать. А тем временем, на дорожке появилась странная движущаяся конструкция, и выехав на середину площади остановилась. Это оказалось управляемая кибером платфарма-тележка, заставленная новенькой мебелью, столами, стульями, и даже элементами декоративного ограждения.
Мы стояли, молча наблюдая, как эти трудяги, словно стыдясь учиненного здесь беспорядка, ловко и быстро затирают с белоснежных плит, какието грязные лужи,, удаляя следы прокатившейся здесь недавно, гнусной и бессмысленной человеческой оргии.
Проводив Шерри в ее модуль, я еще минут десять просидел в фое нашего отдела, тупо глядя как непрестанно бьет из маленького фонтана, красиво подсвеченными струями вода. Я думал о том, что вот так же неустанно , и так же безропотно бедные киберы будут строить, сажать, подбирать за нами мусор, востанавливать повреждения, а мы с таким же упорством, снова и снова будем все расходовать,крушить, ломать и разрушать, до тех пор пока не иссякнут ресурсы дома, которые как все в этой вселенной конечны. И что же тогда будет с нами? в кого превратятся все те, кто сегодня бездумно коптит воздух под этим куполом, в одном большеом угаре, живя одним бесконечным праздником?
Нет что-то здесь все-таки не правильно. Разве это и есть тот преславутый рай, обещанный праведникам в святом писании? Если да, то где Бог? и Его обещанное присутствие? Ну положим киберы, пекущиеся о нашем благе, это и есть ангелы, но тогда что за самоуправство тут твориться, и где все праведники? Пока что, за редким исключением, встречаются лиш одни, мягко скажем среднестатистические, чревоугодники, развратники, пьяницы и наркоманы.
И так ни в чем и не разобравшись, я побрел к себе. На душе было муторно, и войдя в гостинную я скинув еще влажную от стирки одежду,завалился на диван. Идти в спальную не хотелось, там почему-то было тоскливо и не уютно.
Утром вопреки всем опасениям,я вскочил бодрым и веселым. Плохое настроение улетучилось куда-то, и пробежавшись по комнатам, я скоро навел порядок, умылся, а затем приготовил роскошный завтрак. Сегодня был выходной, так что спешить было некуда. Поэтому, я погрузив на столик, блюдо с огромной яичницей, зажаренной именно так как я люблю, хорошо взбитая масса, заливается на раскаленную сковороду, и плавно перемешивается, до полной готовности. Именно тогда она получается особо легкой и воздушной, добавив неизменную ветчину, и пару ломтиков помидора, я глотая слюнки, от нетерпения, решил все же сделать по быстрому еще и легкий салатик. Так что на столик который я прикатил в гостинную, все не вместилось, и мне пришлось еще раз сходить за подносом, с кофеником и бутербродами.
Передвинув свой стол, к окну, и усевшись в кресло, так что бы видеть раскинувшийся внизу парк, я принялся завтракать.
Жизнь была прекрасна, и мои вчерашние размышления казались теперь чем-то пустым и ненужным.
А за окном вставало солнце. Его чуть зеленоватые лучи, играли в кронах мириадами искр, отражаясь в каплях оставшихся после утренней оросительной программы. Кстати, я однажды, выйдя слишком рано на улицу, в те дни я вообще почти не спал, и пройдя каких-то сто метров по аалее, ощутил как по листьям забарабанил искуственный дождик. Тысячи форсунок, расположенных на столбых освещения, и скрытых, в кронах деревьев, вдруг, с громким шипением, извергли фонтаны прохладной, кристально чистой воды. Принося с собой, свежесть и ощущение какой-то новизны. Я тогда не вернулся к себе, а так и бродил, в промокшей на сквозь одежде, по пустынным аллеям и площадям, и впервые смог насладится этим великолепным зрелищем. Неизвесное светило, которое мы не особо размышляя и не сговариваясь, называли солнцем, всходило медленно и величественно. Родившись где-то далеко за деревьями, первый пронзительно яркий луч, прострелив парк насквозь, взрывался миллиардами брызг, сияя в крошечных бриллиантах, запутавшихся в листве. А затем, один за другим, загорались остальные деревья, кусты, трава и конечно же великолепные, сказочные цветы, сверкая так, что приходилось жмуриться. Красота была неимоверная, и я пообещал себе, что буду всегда вставать рано утром, и постараюсь обязательно вытащить Шерри в парк, дабы и она хоть раз увидела это феиричное зрелище.
В основном, в массе своей, жители дома, просыпались очень поздно. Все здесь любили сладко поспать. Так что в пять утра, я еще ни разу ни кого не встретил, будь то на улице, или в пустых и гулких коридорах дома.
Так сидя за завтраком, и наслаждаясь чудесным видом из окна, я вспомнив вчерашний вечер, попытался вернутся к размышлениям над смыслом бытия, но голова с утра была какой-то легкой и пустой, так что все подобные мысли пролетали насквозь, неоставляя и следа.
И так, чем же сегодня я планирую заняться? Кстати, выходной здесь так и называли, выходной, а остальные дни недели, звали по старому, понедельник, вторник и тд. От чего то, жители дома, боялись произносить в слух слово Воскресенье. Это было негласным табу, так что я упомянув по незнанию несколько раз в беседе, старое название седьмого дня недели, заработал пару очень красноречивых взглядов, и еще долго пребывал в недоумении,пока Шерри, милы друг, не разъяснила мне все.
Что ж, в каждой точке, свои заморочки. И не стоит в чужой монастырь со своей конституцией...
Да и поправде, это была далеко не самоя большая странность здесь в доме, так что привыкнуть было не сложно.
Закончив свой роскошный, по старым меркам завтрак,и пребрав за собой, я вновь уселся в кресло у окна, с чашечкой ароматного кофе, и решив минут ..дцать, побездельничать, стал смотреть вниз. Там, на свеже вымытых аллеях, начали появляться первые граждане дома, и вялые, буд-то еще не совсем проснулись брели по каким-то им одним ведомым делам.
В дали, в ярких лучах, поблескивали серебром, ажурные конструкции площади атракционов, там сейчас врядли кто веселиться, больно рано еще. А слева виднелся краешек синего глаза, окаймленного белым пляжем озера. Там за деревьями, прятались искуственные скалы и та самае, вырезаная в граните лестница.
Что же произошло вчера там на этих ступенях? Что же я увидел в странно расширенных зрачках моей Шерри? Что за картинки промелькнули перед моим взором? В них я видел себя стоящим на вершине огромной горы, откуда открывался целый мир, зеленый и простирающийся куда-то в бесконечность. Рядом со мной стоял еще кто-то, но их лиц я несмог разглядеть. Дул сильный, холодный ветер, несущий странные, незнакомые запахи, чужой земли.
- Тебе будет очень не просто, Алекс! Но ты сможеш все выдержать! Тихо прошептала мне Шерри. И больше не стесняясь меня, поднялась, и игриво потянувшись, как пантера, с разбегу плюхнулась в воду, обдав меня, еще плохо соображающего, целым фонтаном брызг.
Шерри! Милая Шерри! Хорошая девчонка! И прекрасный друг! Что же мне так сложно представить ее себе, той единственной, той неповторимой!
Нет. Если быть откровенным, она мне очень нравится, и красива, и умна, тут за ней многие ухлестывают, но все же, до сих пор из глубины моей памяти, глядели на меня серые, милые Катькины глаза, и простреливал насквозь, какой-то совершенно неземной, удивительный, и завораживающий взгляд Милены.
