У нас тут человек умирает!
— Бегу, — откликнулись откуда-то издалека.
Преданных людей мало, их надо беречь. И руку ей обязательно восстановить. Осталось только придумать официальное оправдание ее травме, вдруг у кого-то возникнут вопросы. Но это уже не впервой, она всегда выкручивалась и сейчас выкрутится…
Глава 22
* * *
Марья обняла пакет, будто это было самое дорогое в ее жизни, и направилась к себе в палату. А я, так как частенько туплю при таких милых и красивых девушках, не удосужившись узнать, в какую же палату меня позвали, наблюдал за тем, куда она зайдет. Исходя из того, что моя палата двенадцатая, и выкинув два кабинета — ординаторскую и сестринскую, значит, меня ждут в восьмой. Хорошо, теперь пора отправиться к Анне Викторовне.
В ординаторской меня уже ждали. За столом было пусто, зато на диванчике удобно расположились Анна Викторовна и Елизавета Егоровна, распивая чай и о чем-то перешептываясь.
— А вот и он, — вставая, сказала Анна, — теперь давайте к делу.
— Хорошо, — я подошел ближе к дивану.
— Не стой ты, как истукан, возьми из-за соседнего стола стул и присаживайся рядом, — и указала мне на один из трех столов, стоящих в комнате.
Когда же мы все сели, она вмиг стала серьезной:
— Значит… Я предполагаю, что Сергей — проклят.
— Что⁈ — в один голос проговорили я с госпожой.
— Это не шутки. Вначале я подумала, что проблема со здоровьем Сергея связана с ядом, можно было отравить пищу, например. Но других пострадавших с такими же симптомами нет. Потом я начала исходить из того, что это какое-то заклинание. Пули одно время пытались заколдовывать, но большого результата на дальних дистанциях это не давало, да и если бы это было так, то вы, Елизавета Егоровна, были бы с такими же симптомами. Сегодня я провела Сергею «нестандартную» процедуру, она экспериментальная и все еще находится в стадии разработки, но предположительно — заклятие разложения заложено у него в генах. Когда это было сделано и как — я не представляю. Но что-то запустило этот процесс. Возможно, возраст, стресс или еще какое-нибудь неординарное событие. Все органы Сергея, без исключения, непрерывно разлагаются. Наше спасение лишь в том, что процесс происходит очень медленно, видимо с годами заклятие ослабело или было рассчитано не верно. Но под нашим присмотром мы сразу залечиваем поврежденные ткани, так что сейчас он чувствует себя относительно неплохо.
— С этим можно что-то сделать? Или я вечно буду вынужден ежедневно лечиться? — перспектива была очень не радужная.
— Сереж, я пока просматриваю энциклопедии и пытаюсь хоть что-то найти. В моей практике, как и у многих других отличных специалистов, до которых мне удалось дозвониться, ничего подобного не случалось. Кстати, возьми, — и протянула мне мои часы.
Я удивленно перевел взгляд на свою руку, часов там не было.
— Их обнаружили в капсуле после нашего ухода. Ты их там снял и забыл, — пояснила она.
Покрутив часы и удостоверившись, что это все-таки мои, надел. Гравировка до сих пор отдавала некоторым теплом.
— И долго ему тут еще находиться? Для него это небезопасно, — произнесла Елизавета Егоровна.
— Не больше, чем понадобиться. Меня проинструктировала Ольга Ивановна, как и охрану нашего комплекса. Так что тут он в полной безопасности, не волнуйтесь.
— Он нигде не в безопасности, — с грустью в голосе, сказала госпожа.
— Но тут — под пристальным присмотром лекарей, — Викторовна так просто не сдавалась.
— Ань, не могли бы мы обсудить кое-что наедине?
— Да, конечно, — легко согласилась главный лекарь, — Сергей, ты можешь быть пока свободен. Позже я к тебе еще зайду.
— Хорошо, — сказал я, вернул стул на место и покинул ординаторскую. Перспектива сгнить заживо не радовала и настроение пойти в гости сразу улетучилось. Зайдя к себе в палату и убрав все скопом на тумбочку, завалился на кровать в размышлениях.
— Прокляли, — рассуждал я вслух, — полнейший бред, если бы это происходило с кем-то другим. А ощущать это, чувствовать боль и понимать, что с ней придется жить до конца… Как-то это грустно. И каждый день лечится. Пока в гареме, допустим, это не большая проблема, а дальше как быть, — мысли загнали меня в тупик и еще большую депрессию. Но спасение пришло, откуда не ждали, на пороге палаты появилась застенчивая Марья:
— И с кем ты тут это…беседуешь? Как долго им, — поперхнулась и сразу поправилась, — нам тебя ждать?
Ее манера общения заставила улыбнуться, так что я, не раздумывая, поднялся с кровати и зашагал к выходу:
— Идем. Заодно и отвлекусь от собственных мыслей.
— Идем.
Стоило нам выйти из палаты и дойти до ординаторской, как я снова ее напугал:
— Стой, — резко затормозил ее я, — я же конфеты забыл.
Она замерла на полушаге, как будто от того, поставит она ногу на пол или нет — зависит ее жизнь, но когда смысл моих слов до нее долетел, она немного расслабилась. Я же, подхватив весь пакет с конфетами, вернулся к ожидающей меня Марье, и мы продолжили свой путь.
— Вечер в хату, — с грубым голосом и страшной гримасой на лице выдал я.
Одна девушка пила чай, который пошел у нее носом. Остальные просто притихли и уставились на дверь, а Марья густо покраснела, потому как непроизвольно оказалась в центре внимания.
— Вечер… добрый, — первой сориентировалась Елена, — чифирочку не желаете?
— Буду рад, — с улыбкой согласился я, — и конфет захватил, чтобы не пустые чаи гонять.
У всех присутствующих глаза с меня переместились на увесистый пакет с разными цветными обертками внутри, кто-то даже громко сглотнул.
— Можно? — подойдя к сидящей Елене и указывая на свободное место на кровати, спросил я.
— Конечно, конечно, — и еще сильней подвинулась она, — о, надо же чайник ставить, а то некоторые последний кипяток забрали, — и наиграно злобно глянула на ту, что подавилась чаем. Той очень повезло, что чай она пить закончила. Елена сразу встала и, подхватив чайник с подставки, вышла из палаты. А я в ее отсутствие осмотрелся: палата большая, рассчитана на десять человек. Цветовая гамма краски такая же, как у меня. Четыре кровати расположены, со стороны двери, с противоположной — шесть. Кровать
