— Почему нельзя было предупредить о том взрыве? Я думала, что лишусь рассудка, — всхлипываю, снова вспоминая пережитый ужас.
Вместо ответов Костя поднимает руку и гладит меня по волосам, делая это с такой нежностью и трепетом, что сердце снова начинает биться как сумасшедшее, напоминая, что мои чувства никуда не делись.
— Как только смог, я сразу приехал. За тобой, — повторяет он.
Я сжимаю пальцы в кулаки и гордо вскидываю подбородок.
— Мой мужчина не оставил бы меня одну и не побоялся бы признаться в своих чувствах. Если они у него, конечно, есть. Я не прошу и не просила отказаться от планов, — кажется, я сейчас повторяюсь, — но мне нужна хотя бы крупица ясности. Увы, ее нет. Из чего я делаю вывод, что тебе плевать на меня, а я никогда не свяжу свою жизнь с человеком, которому безразлична.
Слова сыплются легко, потому что за четыре дня Костиного молчания я пережила жуткий кошмар. Но именно это помогло принять решение.
— Мне страшно давать тебе надежду и не оправдать данных обещаний. — Костя одаривает меня серьезным взглядом. — В этих реалиях я ничего не могу тебе предложить. Но когда все закончится…
Костя прижимает меня к себе и касается губ своим дыханием. Я едва сдерживаюсь от истеричных слез, потому что самообладание дает сбой. Мы одновременно шумно дышим, словно находимся в облаке напряжения. Упираюсь ладонями в твердую грудь, пытаясь вырваться из дурмана, но Костя сильнее и не отпускает. Душу рвет на части. Почему кажется, что мы и впрямь сейчас прощаемся? А что, если он за этим приехал? Услышать, буду ли я его ждать.
А затем вспоминается наш разговор с Рафаэлем в ресторане, его намеки, прикосновения… И осеняет догадкой.
— Это все специально, да? Вы с ним все спланировали? Как только смог, приехал? Но почему именно в тот момент, когда мы с Рафаэлем… — задыхаюсь я, связывая ниточки. — Он привел меня в ресторан, трогал за руку на виду у Шевцова, а после ты появился и забрал меня…
В горле встает ком. В груди клокочет. Мне опять нестерпимо больно.
— И ты даже не побрезговал заявить сейчас о своих чувствах? Которых в действительности нет. Я для вас разменная монета? Вещь? Средство достижения цели? Кто? Вы будете защищать свой комфорт до последнего вздоха, а что станет со мной? — Плотина слез прорывается.
Что есть сил дергаюсь в Костиных руках, пытаясь избавить себя от его прикосновений. Он становится слишком серьезным и тщательно изучает мое лицо, словно ищет какие-то ответы.
— Похоже, пора внести ясность в мои планы, иначе ты наделаешь непоправимых глупостей. И кое-кому о них напомнить тоже не будет лишним, — зло цедит Гончаров.
Я сбита с толку. Грубый тон и железная хватка на талии ранят. А я и без того на грани и похожа на оголенный нерв.
— Несмотря на эмоции и чувства, кто-то должен думать за всех, — говорит Костя. — Сохранять здравый рассудок и баланс — это основополагающие принципы любого дела. Ты же пытаешься раскачать лодку и потопить нас двоих. — Он подводит меня к своей машине и, открыв дверь, сажает в салон. — Не без помощников, правда. Но мы сейчас все выясним. Обязательно выясним, — бормочет уже себе под нос.
Зубы стучат, когда я пытаюсь взять себя в руки и понять, что происходит, но тщетно. Костя не торопится отходить и какое-то время наблюдает за мной. Запускает пятерню в волосы, после чего берет телефон и кого-то набирает. Рафаэль появляется перед нами через пять минут. Это его Костя попросил подойти?
— На вот, полюбуйся, — разъяренно выплевывает Гончаров, кивая на меня. — Нравится? Какого хера ты накаляешь и без того напряженную обстановку, срываешь меня черт-те откуда и так подставляешь? А впрочем… Ты же этого хотел? Чтобы все подумали, будто мы женщину не поделили и она в итоге тебя выбрала? — нагло усмехается Костя и, замахнувшись, бьет Рафаэля со всей силы кулаком в лицо. — Считай, что поделили. Женщина моя.
Я нервно сглатываю и отвожу взгляд в сторону. Не хочу смотреть.
— Отлично, — произносит с удовольствием Рафаэль, сплевывая на асфальт кровь, которая попадает в поле моего зрения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Желудок тут же сжимается, и к горлу подкатывает тошнота.
— Почти всё по моей задумке. Только Маша сейчас со мной поехать должна.
— Ты если не заткнешься, то к челюстно-лицевому хирургу поедешь. На скорой.
Через пару мгновений я слышу, как Костя открывает дверцу и садится за руль. Шумно дышит и молчит, а потом заводит двигатель и кивает на Рафа.
— Так, с одной проблемой разобрались. Теперь твоя очередь. Что я там спланировал, напомни?
— Тоже будешь бить? — отвечаю я вопросом на вопрос, глядя через открытую дверь на Рафаэля, который пытается остановить кровь из разбитой губы, прижимая к ней рукав пиджака.
Вид у Рафа при этом такой, будто он выиграл в лотерею. Сумасшедшие. Оба.
— Для начала… — Костя осекается, чем заставляет сконцентрировать на нем внимание. — В отпуск поедем. Медового месяца у нас не было, да, милая? — с такими же интонациями, как в день нашего знакомства, продолжает Гончаров, подняв уголки губ. Но уже через секунду снова становится серьезным и собранным. — Дверь закрывай, Маша. Разговор будет непростой.
43 глава
— Навигатор сказал, что здесь нужно было повернуть. Ты проехал мимо, — замечаю я на всякий случай и, оторвав взгляд от окна, смотрю на Костю.
— У меня свой навигатор. Встроенный, — отзывается он, не поворачивая головы. — Я здесь много раз ездил, знаю путь ближе. Машину, конечно, в хлам убьем, но зато доедем быстро. Ты бы какой вариант выбрала, милая?
В голосе Гончарова улавливаются язвительные нотки. Прекрасно понимаю, к чему эти отсылки про дальше и ближе, правильный путь или ошибочный. Да, нет у меня столько терпения, как у Кости. Если бы знала, где раздобыть, обязательно запаслась бы впрок.
— Не люблю, когда люди пытаются высмеивать ошибки других и тычут в них носом, как глупых котят, — парирую в ответ.
— А я не понимаю тех, кто хочет результата здесь и сейчас. Так не бывает.
Костя водит пальцем по приборной панели и отключает голосовое управление в навигаторе.
— Я из кожи вон лезу, чтобы решить все с минимальным потерями, но вы с Рафом похожи на айсберг. Если ты забыла, на «Титанике» шлюпок всем не досталось. Кого отправим замерзать в ледяную воду? — продолжает он ерничать, хотя внешне — само спокойствие.
— Перестань говорить загадками и запугивать меня. Я не просила тебя приезжать.
Костя громко усмехается. Повисает молчание.
— Куда мы едем? — вяло уточняю, не надеясь услышать ответ на свой вопрос.
— К морю. У меня там домик. Поживем в нем несколько дней, пока шумиха в Москве не уляжется.
— Зрелище со взрывами было ужасающее… — снова вспоминаю я, сглатывая нервный ком.
— На следующей неделе мне опять нужно будет уехать. Взять тебя с собой не смогу. Буду надеяться, что в мое отсутствие вы с Рафаэлем не разыграете новую драму. Сука… — зло выдыхает Гончаров. — Это же надо было так всех накрутить, что я черт-те откуда мчался, побросав дела. — Он касается пальцами виска и массирует его.
— С таким же размахом будешь отмечаться в новых местах? — с не меньшим безразличием задаю очередной вопрос.
— Обойдусь без пиротехники. — Костя бросает в мою сторону быстрый взгляд. — Погоди-ка, а ты часом из бардачка таблетки не брала? — Он подозрительно прищуривает глаза и тянется к нему рукой. — Так и подумал, — цокает, недосчитавшись двух пилюль. — Не налегай, Маша, — серьезно продолжает. — Здесь специально рассчитанная для моего организма доза. Тебя с нее вырубит и что мне потом делать?
— В лесу закопаешь, — киваю в окно. — Меня все равно никто искать не будет. А таблетки у тебя хорошие. Нервничать после их приема больше не тянет. Ты не мог мне их раньше дать? Теперь понятно, почему ты так спокойно разговаривал с теми подчиненными. И как долго ты принимаешь этот препарат? Всю жизнь? Поэтому тебя и не трогают мои истерики? Хотя в командировку ты без них, похоже, поехал, раз сейчас мы снова вместе. Рафаэль сказал, что ты никогда не делаешь первых шагов.
