...когда-то упрятанная в подсознание информационная бомба системы "The N.Y. of Tom McGratt" взорвалась в положенное (судьбой?..) время Икс. Взрыв и его последствия вынудили преодолевать трудности экзотические и вначале непривычные для вынужденной провести свою жизнь за железным забором личности, но - личность на то и личность, чтобы добиваться поставленной Цели. Она взбиралась упорно, преодолевая ступень за ступенью; и выбор Города ознаменовал собою промежуточный финиш, "площадку" между пролетами.
"...Я нашла свою землю, нейтралом здесь не останешься, черт подери! Эта земля - моя. Она будто создана для того, чтобы принять в свою скалистую почву колючее семя ненависти. В этом городе нет времени для любви. Есть только страх. Они, все, живущие тут отродясь, знают это. Недаром действие их фильмов, сюжеты их книг разворачиваются зачастую на здешней почве, а не в каком-нибудь Джонстон-сити, штат Айдахо, с населением в три тыщи фермеров и пенсионеров... Отсюда начнет метастазами распространяться раковая опухоль, и она поразит весь этот мир - с моей заботливой культивирующей помощью. - Марина сидела за столиком на открытой террасе какого-то третьеразрядного бара в Вест-Сайде, потягивая через кривую "соломинку" холодный чай. "Усилок" покоился в сумке, лежащей на коленях. Самое злое приобретение разума. Вершина прогресса. В этом у нее за годы, проведенные в Нью-Йорке, было время убедиться. Теперь, когда завершалась последняя стадия подготовки к реализации замысла, рожденного шесть с половиной лет объективного времени назад в далеком, очень далеком теперь, городе на берегу лимана степной реки, оставшемся лишь в воспоминаниях, как одна из ступенек лестницы, по которой пришлось пройти, прежде чем очутиться в этом баре, в _э_т_о_м_ _г_о_р_о_д_е_, в устьях совершенно других рек... "Завтра я отправлюсь дальше, - подумала Марина. В мир, созданный мною. Тот, который начнет рождаться в этом времени завтра же, с началом реализации... Славно поработала я на здешней ниве, унавоживая почву и лелея посевы. Настал час собирать урожай".
"Я классный "агроном". ЛЮДИ в свое время постарались меня воспитать как надо".
- ...Эй, малая, подь сюды.
Маринка подумала, что зовут не ее, и не обернулась. Грубый рывок за плечо развернул ее, и девчонка сообразила, что звали таки ее. Само собой, не обрадовалась...
Радоваться и вправду было нечему. Перед нею стоял Хмырь, один из "шестерок" Васьки Бугая.
- Че, сука, в ухи долбисся? - раздраженно произнес Хмырь, и, по сказанному им дальше, Маринка сообразила, что у него лично к ней никаких делов нету, он шестерит для Бугая, как всегда. - Давай, бля, двигай, тя Васька звал. Шевели копытами, манда!
- Зачем? - растерянно спросила Маринка. - Я ему не должна... - она не то чтобы испугалась, но это "приглашение" было очень уж неожиданным, и она не понимала его причины. Никакой бузы за ней никогда не водилось, как и прочие младшеклассницы, она молча отдавала часть пайка Ваське, "пахану" дома, и не вякала. Внешностью из прочих тоже не выделялась, не то что Люська Иванова, девчонки шептались, что она бегает к Бугаю и его кодле по ночам... впрочем, не одна она. Просто в их группе она - самая красивая. Выглядит на все четырнадцать!..
Люське Маринка не завидовала. Хотя та и лопала печенье, и даже иногда шоколадки. За два года, проведенные в детдоме, Маринка не съела ни одной шоколадки; ну и ладно. О том, какой вкус у шоколада, который она когда-то лопала чуть ли не каждый день, потому что папочка всегда приносил что-нибудь вкусненькое, она себе запретила даже вспоминать. Она вообще очень многое себе запретила и запрещала постоянно. Чтобы не выделяться и меньше получать в живот и по голове, о многом лучше забыть и не вспоминать. Первый год Маринка много чаще получала, пока не научилась себе запрещать и ограничивать... На второй - поумнела, разучилась плакать и научилась приспосабливаться. "Если зайца долго бить, в конце концов он научится зажигать спички". Но Люське Марина не завидовала. Люська уже не приспосабливалась, считала Маринка. Люська уже вовсю "отсасывала у жизни", как выражалась одна из воспитательниц...
Конвоируемая тощим жердяем Хмырем, девчонка поплелась в логово Бугая. Перед самой дверью спальни старшеклассников запнулась, боязно все же... Но Хмырь сильно толкнул ее кулаком между острых худеньких лопаток, и она почти влетела внутрь.
- Во, притащил! - доложился придурок Хмырь. - От падла, не хотела топать!
- Пошел на хер, - велел шестерке Васька, восседающий на кровати. Хмырь что-то пробормотал и испарился. Маринка глянула исподлобья по сторонам. Кроме Васьки, в спальне находились еще четверо старшеклассников. Самые доверенные прихлебатели, Кабан Старостенко, Ванька Сучков по кличке "Гондон", Дюша Савельев-Мордоворот и Владька Семечкин из восьмого класса, здоровенный косоглазый дебил. Эту четверку весь дом звал "эсесовцами", даже воспитатели, может, потому что у всех фамилии на "с" начинаются, а может, по существу.
Послав Хмыря, Васька Бугай молча уставился на Маринку. Будто впервые видел, а может, и вправду впервые ЗАМЕТИЛ. Его серые, выцветшие какие-то, белесые глазки обшаривали девчонку с ног до головы. Она тоже молча ждала, что скажут. Побыстрее бы только, подумала, пусть побьют, но только бы побыстрее отпустили... Бить ее, впрочем, как она знала, вроде и не за что.
- Сюда, - Бугай прервал молчание и похлопал широкой ладонью о смятое покрывало кровати, на которой сидел, сложив ноги "по-турецки". Маринка робко сделала пару шажков и остановилась. - Двигай рычагами, сиповка! повысил тон Васька. Девчонка сделала еще несколько шажков и замерла возле самой кровати. Глаз не подымала. Поэтому рожи Бугая в поле зрения не было... - Садись, - приказал тот. Но она медлила. Не понимала, что ему от нее надо. Все произошло слишком неожиданно...
- Сядь, мандавошка, раз говорят! - подал голос кто-то из "эсесовцев". - Ишь выдрючивается, лярва!
И Маринка присела на краешек кровати. Рука Васьки поднялась, он схватил ее за подбородок и вздернул его вверх. Маринка мельком уловила его мертвый взгляд и уставилась в потолок.
- А че, - сказал Бугай. - А нич-че...
Эсесовцы дружно, как по команде, заржали.
И в это страшное мгновение Васька сделал то, что Маринка меньше всего ожидала...
Он опустил руку и быстрыми движениями расстегнул ширинку. Выпростал ноги, откинулся на спинку кровати и вывалил большой и вялый хер. - Соси. Спокойно и буднично сказал.
Маринка похолодела. Ей казалось, что ЕЕ минует ЭТО, что никто не обратит на нее внимание, такую невзрачную и робкую, ничем не выделяющуюся... Столько в доме девчонок и мальчишек, с первого по десятый, готовых за шоколадку или даже за лишнюю краюху на все что угодно...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
