рту становится сладко, колет в подмышках, и волна мурашек марширует по груди. По всем признакам мой организм испытывает ужас. Не паникую. Складываю рюкзак дрожащими руками, и решаю для себя, что в очередной раз столкнулся с наваждением от следящей системы, ибо нынешняя техника еще и не такое может. Некоторые время стою на перекрестке трех дорог и силюсь вспомнить куда собрался и что, вообще, происходит. Спустя пару минут память проясняется, но события этого дня, как и всего похода, воспринимаются так же тяжело и смутно, как утренний сон.
Краем сознания вспоминаю то ли слова Ворона, то ли галлюцинации собственного, неудачно погруженного разума. Решительно начинаю идти вдоль берега, выкинув из головы короткие пути, ибо второй раз вместе с углом можно срезать под корень все путешествие. В мыслях царит полный бардак, но разбираться с ним сейчас нет желания. Сейчас важнее пройти побольше, до заката, и избежать скуки, вместе с новыми забвениями. Отлично знаю, сколь умиротворяюще на меня действует быстрая ходьба, и вместе с тем, на память приходит благое состояние после давешней игры на лютне, еще в начале пути, но этого средства отдохновения сейчас нет, а жаль. Пока иду по каменистой тропе, ежась от холодного ветра, завывающего среди серых и безжизненных скал, думаю только о том, чтобы не спятить в ближайшее время, и не пойти вспять, забыв о цели и смысле путешествия, как большинство погруженных.
Зарубка на память
Место привала начинаю искать задолго до заката в нескончаемом коридоре ущелья. Чем ниже садится солнце, тем больше прибавляю шаг. Уже практически бегу. С двух сторон равнодушно холодные скалы, внизу такая же холодная река, и ей нет дела до жаркого лета. Только узкая полоска леса из вязов и тополей, напоминает, что тропа проходит все ещё в живом мире. Когда светило скрывается за верхушками скал, замечаю группу, неспешно бредущих людей. Молча беру на обгон. Краем глаза замечаю красные повязки. Игнорирую их. Меня тоже не замечают. Сильно оторвавшись вперед, решаю устроиться где попало, но пройдя еще сотню шагов, нахожу неожиданно широкий участок берега. Приходится пару минут переждать, опасаясь совместной ночевки с Красными провожатыми. Обошлось. Пока ждал, неожиданно разжился призовым завтраком, обнаружив знакомый ствол инжирного дерева. В спальный мешок, спустя четверть часа, забираюсь из последних сил, и мгновенно проваливаюсь в темноту.
Будильник почему-то не сработал, а вместо привычной темноты уже светает. Понимаю, что проспал, зато чувствую себя на редкость хорошо отдохнувшим. Тяну руку в поисках коммуникатора, дабы разобраться с причиной выключенного сигнала. Столика рядом нет, и куда-то пропал ночной светильник. Резко поворачиваюсь набок, понимаю, что рискую упасть с кровати, и судорожно вцепляюсь в матрас. Ощутив в руках что-то тонкое и упругое, прихожу в замешательство. Лишь спустя пару минут бездумного разглядывания маленького пространства палатки, до меня доходит, что нахожусь вдали от дома, и уже больше недели иду к вершине. Нежданный приступ забвения, превосходит все былые наваждения и заставляет крепко задуматься над опасностью своего положения. На ум приходит неприятная мысль о некой негативной компенсации от следящей системы, за сохранение полного восприятия и памяти, если не считать отсутствие защитного кокона.
Завтрак из собранного в прибрежных деревьях инжира, провожу в раздумьях. Перебираю идеи спасения собственных памяти и рассудка, отбрасывая одну за другой, ввиду их абсурдности или бесполезности. Отказ от сна без элементарных стимуляторов для меня вещь запредельная, на такое редко какой модифицированный боец способен. Метафизическими практиками за день не овладеть. Записку сочту за бред. Разве только на себе писать, а лучше вырезать, без лишней жестокости. По своему опыту знаю, что болезненные моменты отлично запоминаются.
Лезвие ножа чистое, но для порядка мою его и беру как карандаш. Подавляю страх с брезгливостью, представляю себя тату-мастером, и на всякий случай закусываю губу. Спустя несколько минут самоистязания, на моей руке красуется изображение горы с подписью: «Помни и дойди». Наверно любой путешественник покрутит у виска и назовет меня сумасшедшим, но мне нет дела до чужих слов. Пока сворачивал ночную стоянку, ворочаю в голове новую идею. После похода можно легко вылечить руку, а можно и на память оставить. Решения так и не принял, зато рану напряг, и пришлось повязку накладывать.
Беспощадный берег
Полуденное солнце, нещадно печет мою голову, начисто игнорируя шляпу. Равнодушно переставляю ноги по выжженной добела дорожной пыли. Мрачная, и одновременно спасительная тень ущелья осталась позади, и уже сутки мне приходится довольствоваться редкими передышками под одиночными деревьями. Здесь почти нет теней, лишь безжизненный широкий берег, белая почва, белые скалы, и невозможно белое солнце. Зато позади все время маячит черная клякса, не то ворон, не то иллюзия, но стараюсь не обращать внимания. Глядя на непреодолимые стенки жёлоба, в который вчера превратились горы, иногда жалею об отсутствии принадлежностей для альпинизма. В голове зудит дурацкая мысль, о том, что болото было бы лучшим выбором, но гоню ее прочь.
Светило уже давно высушило меня до состояния изюма, ибо воду стараюсь не пить, все равно она испарится, только мокрый буду. Тихо смеюсь над персональным катарсисом. Бодрю себя, растирая уши, ибо не спал ночью, из-за неуловимого комара, подло проникшего в палатку. Сначала отмахивался, потом устроил охоту, потом смирился, и теперь иду с квадратной головой, да еще с зудящими укусами на шее. Видать под утро задремал. Погода снова меняется, третий раз за последний час, словно капризная модница перед зеркалом, не знающая, что надеть. Два раза выпадает дождь, тут же высыхает, устраивая парилку, и сейчас снова налетели непонятные тучи. Мне кажется, будто парк свалил на меня все возможные беды разом, за отрицание уловок следящей системы и вообще отрешение от чего бы то ни было.
Солнце неподвижно стоит в зените. Дохожу до ближайшего вяза, снимаю вымокшую шляпу, открываю твердый пакет, с плодами инжира. В таком пекле нет аппетита, но обедаю по привычке, и с целью отвлечься, а может, ищу хоть какую-то радость. На всякий случай кручу в сознании намерение дойти, напоминаю себе о цели и самом себе, то и дело бросая взгляд на гравированную вчера руку. Отдых проясняет мысли, и дает надежду, что временное помешательство пройдет вместе жаркой дорогой, уже совсем скоро. Десятый раз на дню сверяюсь с картой, глядя на предстоящий остаток пути. Ощущаю знакомое томительное ожидание, как в момент загрузки важного файла, продвижения в очереди или честного просмотра неинтересного фильма. Хочется сказать: «Ну когда же это
