Она прикоснулась рукой к щеке. Даже в полумраке буква «П» ярко выделялась на ее коже; должно быть, в свежий ожог втирали пепел, дабы позорный знак никогда не потускнел.
– Насколько я понимаю, вы не одобряли сближения Бэтшебы с Майклом Гриствудом.
– Я не хотела, чтобы их отношения заходили слишком далеко. Подобные вещи до добра не доводят. – Она вновь вперила в меня непроницаемый взгляд тусклых голубых глаз. – Я знала, что Бэтшеба переживала из-за Гриствуда. Он влип в какие-то крупные неприятности и рассказывал ей об этом.
– А вы знали, о каких именно неприятностях шла речь?
– Нет, когда дело касалось Майкла, из Бэтшебы слова было клещами не вытянуть. А потом Майкл вдруг перестал приходить. Бэтшеба решила, что он ее бросил. Она отправилась в Куинхит, узнать, что к чему, и вернулась вся в слезах. Сказала, что он умер. Я посоветовала ей уехать отсюда, вернуться в Хартфорд, откуда она родом. Но она не хотела расставаться с братом. Он работает перевозчиком на реке.
– Значит, они с братом очень дружны?
– Души друг в друге не чают. Так вот, Бэтшеба осталась. А в прошлый четверг сюда к нам явились трое. В отличие от вас, они не стали изображать из себя клиентов. Просто ввалились в дом с мечами наготове, велели девушкам убираться и потребовали Бэтшебу.
– И одним из них был высокий парень с изрытым оспой лицом.
– Да, на лице у него, как говорится, черти горох молотили. И с ним – еще парочка подонков.
– Вам известно, кто их послал? – Нет, – покачала головой мадам и добавила, перекрестившись: – Не удивлюсь, если их послал сам дьявол. С первого взгляда было понятно – это отпетые убийцы. Девушки разбежались кто куда. А я под шумок послала мальчишку к Джорджу, точно так же, как сегодня. Он нагрянул с дюжиной приятелей-лодочников. Когда они ворвались в комнату Бэтшебы, тот рябой ублюдок утюжил ей лицо кулаками. Увидав ораву крепких парней, он выпрыгнул в окно и был таков. И его сообщники тоже смылись.
– А вы не знаете, удалось ли рябому вытянуть из Бэтшебы какие-нибудь сведения?
– Понятия не имею, – пожала плечами мадам. – Мне пришлось попросить Бэтшебу оставить мой дом. Разборки вроде этой создают заведению дурную славу, а заведение с дурной славой долго не протянет. Некоторые девушки уже переметнулись от меня в другие дома. Бэтшеба ушла, но через несколько дней явилась и попросила взять ее назад. – Мадам вновь пожала плечами. – Девушек у меня не хватает, и я приняла ее. Как выяснилось, с моей стороны это была непростительная глупость.
Дверь распахнулась, и в комнату ввалился запыхавшийся Барак.
– Они от меня ускользнули! – сообщил он. – Скрылись в какой-то крысиной норе!
Он скользнул по мадам Неллер исполненным ярости взглядом и пробурчал:
– Что тут плетет эта старая карга?
– Я потом расскажу, – кивнул я, поднялся на ноги и, достав из кошелька золотую монету, положил ее на стол.
– Вы получите вдвое больше, если дадите мне знать, когда вернется Бэтшеба, – обратился я к хозяйке. – А может, вы сумеете выведать, где она скрывается. Помните, я не собираюсь причинять девушке ни малейшего вреда.
Мадам торопливо схватила монету.
– Скажите, вы не станете сообщать лорду Кромвелю, что в моем заведении творится неладное?
– Не стану, если вы выполните мою просьбу. Вот адрес, по которому вы сможете меня найти.
– Да, да, я обязательно сообщу, как только Бэтшеба появится, – поспешно закивала головой мадам.
Мы с Бараком вышли из борделя и торопливо зашагали к реке, настороженно озираясь по сторонам. Впрочем, на улицах было тихо. По Темзе по-прежнему сновало множество лодок, но у причала не оказалось ни одной свободной. Барак уселся на ступеньку, и я последовал его примеру, сбросив тяжелую сумку, успевшую изрядно натрудить мне плечо. Вкратце передав Бараку свой разговор с мадам, я пристально взглянул на него и добавил подчеркнуто безразличным тоном:
– Кстати, я должен вас поблагодарить. Если бы не вы, лежать бы мне сейчас с перерезанным горлом.
– Что ж, вы отплатили мне услугой за услугу, – снисходительно улыбнулся Барак. – Если бы не вы, лежать бы мне сейчас с вышибленными мозгами. Да, что вы там говорили насчет колодца в саду? Вы хотите, чтобы я залез туда сегодня ночью?
– Нет, я должен отправиться в Линкольнс-Инн, подготовиться к завтрашнему судебному заседанию. И неплохо было бы отыскать в библиотеке какие-нибудь книги относительно греческого огня.
Барак взглянул на реку. Солнце, клонясь к закату, окрасило воду в серебристый цвет.
– Завтра – первое июня, – произнес Барак. – Нам осталось всего девять дней. Я так полагаю, мне сегодня вечером тоже не придется болтаться без дела? – спросил он с ухмылкой.
– Не придется, – ответил я с тяжелым вздохом. В ответ Барак рассмеялся.
– Было бы неплохо, если бы сегодняшним вечером вы прогулялись в окрестностях Уолбрука, – сказал я. – Заходите в харчевни, завязывайте знакомства, прислушивайтесь к тому, о чем говорят посетители. Постарайтесь узнать как можно больше о семействе Уэнтворт. Меня интересует все – слухи, сплетни, досужая болтовня. Ну что, возьметесь за такое поручение?
– Отчего же нет. Пропустить несколько кружек пива да почесать языком в харчевне – не такой уж плохой способ скоротать вечерок. Я непременно загляну и в таверны, где собираются моряки. Может, удастся что-нибудь выведать об этом огненном пойле, привезенном из северных стран.
Я оглянулся на Винчестерский дворец. Слуги в ливреях озабоченно суетились у парадного подъезда, раскатывая огромный красный ковер.
– Похоже, епископ Гардинер ожидает важных гостей, – заметил я. – Глядите, какая роскошная баржа. Думаю, нам лучше отсюда уйти.
ГЛАВА 18
Вернувшись на Канцлер-лейн, мы с Бараком сразу сели ужинать. Утомленные приключениями сегодняшнего дня, ели мы мало; однако меня не оставляло приятное сознание того, что лед между нами сломан. Встав из-за стола, Барак направился прямиком в Сити, намереваясь провести весь вечер среди завсегдатаев харчевен. Таверн в Лондоне так же много, как и церквей, и я подозревал, что Бараку уже много раз доводилось кочевать по ним, собирая сведения для Кромвеля. Бесспорно, подобное занятие было чревато опасными столкновениями, однако Джек успел накопить изрядный опыт по этой части. Мне же надо было подготовиться к завтрашнему судебному заседанию и отыскать в библиотеке Линкольнс-Инна книги по занимавшему нас вопросу. С большой неохотой покинув свою уютную гостиную, я вновь облачился в мантию и вышел из дома.
Солнце садилось, окрашивая небо во все оттенки багрянца, как это часто бывает после жаркого летнего дня. Приставив ладонь козырьком ко лбу, я огляделся по сторонам, выглядывая, не мелькнет ли где рябой злоумышленник. Но Канцлер-лейн была совершенно пуста, и я торопливо зашагал к Линкольнс-Инну. Войдя в ворота корпорации, я испустил вздох облегчения.
Во внутреннем дворе я увидел роскошную голубую карету. Лошади лениво поедали овес из мешков, привязанных к их мордам, а кучер дремал на козлах. Вне всякого сомнения, корпорацию удостоил визитом важный посетитель. Оставалось надеяться, что это не герцог Норфолк.
Многие окна были освещены мягким светом свечей; теперь, когда началась судебная сессия, большинству адвокатов приходилось работать допоздна. От булыжника, которым был вымощен внутренний двор, исходил запах горячей пыли, на мой вкус, довольно приятный. Последние солнечные лучи бросали пурпурные отсветы на красные кирпичные стены зданий. Мимо меня с хохотом прошла ватага студентов, которые, несомненно, спешили в Сити с похвальным намерением как следует отдохнуть от праведных трудов. Все они были молоды, красивы, все щеголяли сшитыми по последней моде камзолами.
Направляясь в свою контору, я заметил, что на скамье в холле сидят двое. К немалому своему удивлению, я узнал Марчмаунта и леди Онор. Наклонив голову, Марчмаунт что-то говорил приглушенным голосом. Я не мог рассмотреть лица леди Онор, но, судя по напряженной позе, слова Марчмаунта не на шутку встревожили ее. Притаившись за одной из колонн, я принялся наблюдать за ними. Через несколько мгновений Марчмаунт поднялся, отвесил почтительный поклон и поспешно удалился. На лице его застыло непроницаемое выражение. Немного поколебавшись, я направился прямиком к леди Онор, по-прежнему сидевшей на скамье, и, сняв шляпу, низко поклонился. На леди Онор было светлое шелковое платье с широкими пышными рукавами и расшитым цветами корсажем. При виде такого великолепия я невольно устыдился щетины, покрывавшей мои давно не бритые щеки. Увы, мне никак не удавалось выкроить времени для визита к цирюльнику. Но возможно, леди Онор решит, что я решил следовать моде и отпустить бороду.
– О, миледи, вы вновь удостоили своим посещением эти скучные стены.
Она вскинула на меня взгляд, приглаживая прядь волос, выбившуюся из-под щегольского французского капора.
