К расследованию преступлений были подключены лучшие силы госбезопасности, о ходе следствия регулярно докладывали и Андропову, и лично Брежневу. «Держал руку на пульсе» и Филипп Бобков, тогдашний первый заместитель Председателя КГБ СССР.
Прежде всего дотошно изучили место происшествия: сам пострадавший вагон, который пришлось буквально разобрать на винтики, плотные залежи снега вокруг путей метро.
Это дало результат: в одном из осколков была опознана ручка от чугунной гусятницы.
Эксперты установили, что именно эта кухонная посудина с крышкой, прикрученной болтами и наглухо запаянной, послужила контейнером для взрывного устройства. Как тут не вспомнить зловещий образ из «Петербурга» Андрея Белого: «сардинница ужаснейшего содержания»… По фрагментам восстановили, как выглядела хозяйственная сумка из кожзаменителя, в которой переносили смертоносное устройство. Фотографии гусятницы и сумки были разосланы в отделения милиции по всей стране.
Вскоре в ташкентском аэропорту была задержана для досмотра женщина с точно такой сумкой. Внутри оказалась обычная поклажа, но по ярлыку удалось установить место изготовления: Ереван.
Туда же вели следы и от металлической шпильки, обнаруженной возле взорванного вагона и тоже служившей частью адской машины. Все-таки плановая экономика, при всех ее минусах, существенно упрощала работу следствия.
Круг поиска постепенно сужался. Следственная группа вылетела в Ереван.
АДСКАЯ МАШИНА № 2
Мы не знаем, как именно предполагалось искать в большом городе следы террористической группы. Но к тому времени террористы, видимо, убедились в своей безнаказанности: все-таки с момента взрыва прошло больше полугода. Они решили повторить теракт и прибыли в Москву с очередной адской машиной. Ее предполагалось оставить в зале ожидания Курского вокзала.
Дальнейшие стечения обстоятельств можно объяснить разве что крайним легкомыслием злоумышленников. Во-первых, сумка со смертоносным содержимым благополучно простояла в многолюдном зале чуть ли не сутки, пока кто-то из пассажиров случайно в нее не заглянул. Но к тому времени у взрывного устройства… сели батарейки. Во-вторых, преступники, будучи уверены, что взрыв произойдет, оставили в сумке собственную одежду.
Преступников взяли в поезде Москва — Ереван. Ими оказались некие Степанян и Багдасарян, жители Еревана. И здесь начались неожиданные препятствия.
ЗАСЛУЖЕННЫЙ ЧЕЛОВЕК
Руководителю следственной группы лично позвонил первый секретарь ЦК компартии Армении Демирчян и потребовал немедленно прекратить беззаконие и произвол, творимые якобы следователями из Москвы. Возмутилось и руководство КГБ Армении. У следственной группы оставался последний шанс, они согласились освободить задержанных после того, как проведут на их квартирах обыски. И они дали результат: в доме у Степаняна были обнаружены детали, предназначавшиеся для новых взрывных устройств. Кроме того, через него следствие вышло на третьего участника преступной группы, точнее — ее идеолога и организатора. Им оказался Степан Затикян.
Затикян, родившийся в 1947 году, успел к тому времени отсидеть «за политику». Ему инкриминировали ни много ни мало, а создание националистической партии под названием НОП (Национально объединенная партия). Партия — это, конечно, громко сказано. Собиралась компания единомышленников и вслух мечтала об освобождении Армении от ненавистного русского владычества путем всенародного референдума, а заодно и о возвращении отобранных турками земель. Мечтами не ограничивались: выпускали самодельную газету, даже расклеивали листовки. Ко времени теракта Затикян, освободившийся из заключения, окончательно решил вести борьбу из-за рубежа и искал возможности выехать на ПМЖ. Но, как оказалось, этими намерениями, по нынешним временам вполне невинными, дело не ограничилось. Что заставило Затикяна с товарищами взяться за бомбы — не известно. То ли ненависть к «оккупантам», дошедшая до совсем уж людоедских форм, то ли желание расширить свой послужной список накануне эмиграции…
Но в любом случае Затикян был не обычным преступником, а человеком с большими и давними заслугами в деле борьбы с «совком». Он даже женат был на родной сестре Паруйра Айрикяна, известного армянского диссидента. Поэтому, как только он оказался под следствием, на сцену вновь вышли правозащитники. Откуда им так оперативно стали известны подробности дела, о котором в открытой печати практически ничего не сообщалось, — остается только догадываться. В ход были пущены тяжелые орудия. Академик Сахаров сразу же после закрытого суда, на котором Затикян и его подельники были приговорены к смертной казни, обратился к Брежневу с открытым письмом. Его «открытость» состояла в том, что текст был немедленно озвучен по всем «вражьим голосам».
НАЦИОНАЛЬНОСТЬ — ЛУЧШИЙ АДВОКАТ?
Вот аргументация защитников террориста (кроме Сахарова письмо подписал еще ряд членов Московской Хельсинкской группы). Во-первых, «он никак не мог». Ну как же, ведь он «наш», диссидент со стажем, да еще и бывший политзэк. Собственно, этого «во-первых» для авторов письма было вполне достаточно. Но для убедительности добавили еще кое-какие аргументы. Отчего процесс закрытый, без привлечения широкой общественности? Почему не принято во внимание «алиби»?
И еще — не выйдет ли так, что виноватыми окажутся «все армяне» и это вызовет национальную рознь? Должно быть, лучшее средство против национальной розни, по мнению «подписантов», — безнаказанность ультранационалистических боевиков. Эта тема и сегодня остается любимым аргументом терророзащитников. И после взрывов домов в Москве, и во время «Норд-Оста», и сегодня, как только стало известно о теракте в московском метро, первой заботой журналистов оказывается судьба несчастных национальных меньшинств: а ну как русские начнут громить инородцев? Или, того хуже, власти устроят депортацию?
Кстати, и тогда подобные опасения возникали, и отнюдь не только у «правозащитников». После того, как был вынесен смертный приговор Затикяну и его подельникам, партийное руководство Армении, которое, как мы помним, до последнего ставило палки в колеса следствию, продолжило линию глухой обороны.
«…Армянское руководство сделало все, чтобы скрыть от населения республики это кровавое преступление. По указанию первого секретаря ЦК компартии Армении Демирчяна ни одна газета, выходившая на армянском языке, не опубликовала сообщения о террористическом акте. Документальный фильм о процессе над Затикяном и его сообщниками, снятый во время заседаний Верховного суда, запретили показывать даже партийному активу Армении, его демонстрировали лишь в узком кругу высшего руководства. На экраны фильм так и не вышел, хотя мог принести немалую пользу и помочь в воспитательной работе. Руководство республики мотивировало запрет нежеланием компрометировать армянский народ в глазах русских…» — писал начальник 5-го управления КГБ СССР Филипп Бобков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
