по методу Круппа, не хвастались.
— Есть!
— Смотрите, это «Амальфи»!
Алексеев бросился к броневой амбразуре — прижал к глазам бинокль. С концевым броненосным крейсером, чьим противником являлся бывший немецкий «Йорк», получивший имя легендарного спартанского царя Леонида, творилось неладное. Трехтрубный корабль неожиданно выкатился из колонны, на нем был виден разгорающийся пожар. Совершенно невозможное дело — ведь по бортовому залпу итальянский крейсер превосходил оппонента в два раза, однако в бою всякое бывает…
Глава 47
— С нервишками у вас совсем плохо — кто же своих бросает в такой ситуации?! Всем вместе отходить нужно, прикрывая собственных «подранков», а вы их одних на расстрел оставляете!
Алексеев не верил собственным глазам — итальянская эскадра набрала большой ход, выходя из боя. Походило на то, что командующий эскадрой «Реджиа Марине», то есть «Итальянского Королевского флота», так как в мире известен только один Королевский Флот без всякого уточнения, принял дымы на севере за подходящие австрийские броненосцы.
— Разведку высылать нужно, и радиостанции на корабли мощные ставить, — ухмыльнулся Алексеев, он то прекрасно знал, что подходят крейсера, что ходили в набег на Бриндизи — противника, как часто приговаривал Фок, нужно всегда «держать в тонусе». Но все произошло как надо — шесть кораблей линии бежали, развив скорость чуть ли не двадцать узлов. Один пытался их догнать, но потеряв вторую трубу, окончательно сдал. А два «подранка» были уже обречены на добивание, можно хоть сейчас их спокойно расстреливать. Но генерал-адмирал надеялся, что у противника хватит «осторожного благоразумия», чтобы спустить флаги и поднять белые простыни.
— А ведь война уже практически окончена, господа, — произнес Евгений Иванович, настроение у него было прекрасным. Самые сильные итальянские корабли бежали с «поля боя», фактически расписавшись в собственном бессилии. Да и сами «макаронники» прекрасно понимали с кем они сошлись в схватке. Самое страшное, что можно представить, так это русских ветеранов на германских хорошо бронированных кораблях, причем снаряды исправно взрываются. Да и «натуральная» крупповская броня, по всей видимости, отличается в лучшую сторону от итальянской стали, лишь закаленной по методу Круппа. Ведь если двое делают одно задание, это совсем не означает, что у них получится все одинаково.
— Дайте пару залпов, потом поднимите сигнал с предложением немедленной сдачи! Думаю, после доводов они станут сговорчивыми! А то губить трофеи жалко, нам они пригодятся! Постойте…
Адмирал осекся и пристально посмотрел на «Реджину Маргариту» — до итальянцев все же дошло, что сейчас начнется избиение, а умирать никому и никогда не хочется, особенно пылким уроженцам Средиземноморья. Так что, оценив ситуацию как весьма скверную, капитан броненосца приказал спустить зелено-бело-красный флаг, вместо которого заколыхались на ветерке сразу парочка белых простынь.
— Поднят сигнал о сдаче, ваше высокопревосходительство! Словно сговорились — «Амальфи» и «Витторио Эмануэле» тоже объявили о сдаче — подняли сигналы! На них спускают флаги!
— Да уж, — Алексеев только крякнул, возмущенно разведя руками — при Лиссе итальянцы хоть дрались, однако потеряв в бою два броненосца позорно бежали, и при этом имея превосходство в силах. Конечно, будь австрийские корабли не столь тихоходные, они бы догнали противника, и тогда бы часть неприятельских судов спустила бы флаги — настолько велико оказалось потрясение впечатлительных южан.
А вот в этом бою у Корфу, где сто двенадцать лет тому назад русские моряки взяли штурмом первоклассную крепость, заставив сдаться французов, желание сражаться у противника напрочь пропало, как только он осознал, что сбежать не сможет.
— На трофеи немедленно высадить призовые партии, взять под охрану погреба, пресечь любые попытки открыть кингстоны! Каждому «кайзеру» взять под конвой собственного пленника! За остальными гнаться не будем — бесполезно, у них на пять узлов больше ход!
Алексеев тяжело вздохнул, одержанная победа оказалась неполной. Но оглушительной — столь массовой сдачи в плен даже испанцы не допустили, выбрасывались на берег. Хотя, кто знает — происходи сражение в море, и, не имея возможности спастись, даже потомки гордых конкистадоров спустили бы с мачт королевские стяги.
— Плохая для итальянцев примета — их «король» сдался в плен, — фыркнул генерал-адмирал, с усмешкой поглядывая на ставший однотрубным броненосец, который уже лег в дрейф, благо на море царил почти штиль — июнь тут самая замечательна пора.
— Намек, что пора войну заканчивать…
Алексеев осекся, выпучив глаза от удивления. У борта медленно идущего «Хиоса» взлетел в небо белопенный водяной гейзер. Сомнений не было, видел такую картину не раз — торпедное попадание ни с чем не спутаешь. Но адмирал моментально опомнился, подобные ситуации являлись вводными на учениях. И сама интуиция сегодня подсказывала ему о какой-то пакости, в душе была маята даже после сдачи итальянских кораблей.
— Твою мать! Усилить наблюдение — с веста атаковала подводная лодка! Миноносцам начать поиск! Произвести контрольный сброс! «Хиос» взять на буксир, подвести пластырь!
Генерал-адмирал принялся отдавать команды, хотя многие капитаны хорошо знали, что делать. Сразу полдесятка миноносцев рванулись к месту предполагаемого нахождения субмарины, по всей видимости, сигнальщики видели перископ. За кормовыми пушками появились матросы, копошащиеся у здоровых бочонков, что вытянулись на рельсах доброй дюжиной — первые в мире глубинные бомбы.
Эксперименты над ними начались еще в Порт-Артуре, позже проводились многочисленные испытания, пока действующие образцы не довели до пригодного состояния. И вот теперь будет первое боевое применение по дерзкому врагу — в том, что подлодка одна Алексеев не сомневался, времена «волчьих стай» придут чуть позднее, если начнется война с Англией. Пока в этом нет необходимости, да и самих новых субмарин всего несколько штук, что могут совместно взаимодействовать в океане.
— Есть! Пошла первая!
Миноносцы стали метаться по лазурной глади, скидывая в воду бомбы, которые были должны взрываться на разной глубине. И спокойная доселе морская гладь превратилась в кипящий суп — забурлила всплесками, встававшими один за другим и тянувшимися за кормой быстро идущих корабликов, что вытянулись цепью.
— Вот она!
— Ура!
— Подбили, гадину!
Все же первые субмарины не рассчитывались на такое разрушительное по своей мощности воздействие — из воды появилась уродливая рубка, люк откинулся. Итальянцы стали выпрыгивать из него словно ошпаренные кипятком тараканы. Миноносцы не стреляли, зачем добивать противника, если и так ясно, что он уже не способен воевать. Это позже, когда моряки уяснят, какую опасность представляют субмарины, по всплывшим подводным лодкам будут стрелять из всех пушек…
— Теперь можно совершить «визиты вежливости» — вначале в Мессину и Сиракузы, потом и в Неаполь. Думаю,
