Нужно отдать должное Баталину - он не стал разгонять митинги оппозиции войсками, порождая институт мучеников "за демократию и народ". Новый президент запустил на телевидение сразу несколько политических ток-шоу, где последовательно и просто объяснял свои шаги, объявлял - едва ли не ежедневно, - о предстоящих переменах: приватизации, возвращении границ, закрепленных для европейских стран решениями многочисленных послевоенных конференций победителей, о новом порядке проведения следующих выборов - на этот раз всеобщих и еще много-много о чем. И с каждым новым днем поток протестующих становился все жиже и тоньше.
- В общем, идем в правильном направлении, но наверху какая-то идеологическая безыдейщина, - заключил Павлов.
- И вот это хуже всего, - подключился Изотов. - Такая большая страна без какой-нибудь идеологии жить не может. У Рима была цивилизаторская идея, у Британии - бремя белого человека, у Японии и России - служение императору и стране, немножко по-разному, но и во многом похоже, у Америки - американская мечта, у нацистской Германии - расовое превосходство и восстановление исторической несправедливости, у Союза - самое справедливое общество. Какую империю не возьми - у всех была объединяющая общество идея. А у нас сейчас кроме необъявленной войны с врагами народа, ничего нет. И взять, как выясняется, негде. Но вот победим мы всех этих засланных казачков вроде Яковлева, Шеварднадзе и прочих Новодворских-Алексеевых, одолеем доморощенных коррупционеров, пересажаем воров и казнокрадов и что дальше? Куда двигаться?
- А в чем трудность? - опрометчиво удивился я. - Разве это важно - иметь идею? Почему нельзя просто жить?
- Просто жить можно Финляндии и Уругваю - они не на что не претендуют, - осадил меня Павлов. - Но если ты выглядишь как Империя, имеешь имперские амбиции и не желаешь скатиться к уровню третьеразрядной страны - идея должна быть. Причем не чья-то перенятая чужая, а своя собственная. Когда общество принимает чужую идею, оно вскоре становится похожим на общество-донора и постепенно становится ведомым, зависимым.
- Мы думали, что с теми деньгами, что мы заработали, - неуверенно сказал я, - можно решить...
- Нельзя все решить деньгами, - оборвал меня Павлов. - Все это в истории уже было. Была Испанская Империя, обеспечивавшая деньгами всю Европу - что с ней произошло, напоминать не надо? Деньги в кармане дурака - всего лишь цветные фантики и тяжелые кругляши. Мы должны четко понимать, на что нам нужно тратить имеющееся, чтобы не разобщить народ, а сплотить его.
Мне почему-то казалось, что партийный казначей, пусть даже в отставке, должен думать только о деньгах, только о депозитах, облигациях... но Павлов сумел меня удивить в очередной раз, преподнеся проблему, которую мы с Серым даже никогда не предполагали.
- Я давно говорил своим соратникам по... партии, что мы слишком замкнулись в своем мирке и не видим реальных процессов, происходящих в мире, - продолжал Павлов. - Мы научились жить в своем маленьком аквариуме и совсем забыли, что вокруг нас большой, полный опасностей мир, и противостоять ему нам нечем - он сумел преодолеть влияние марксизма, осмеял его и выбросил на свалку истории, а мы все еще пользуемся продуктом столетней давности.
- Старое - не значит плохое, - буркнул Изотов. - Проверенное временем, можно сказать.
- Проверенное, - согласился Павлов. - Не бухти, Валентин. Я говорю не о том, что оно неверно, а о том, что в изменившемся мире появляются новые методы, знания, теории, но мы упрямо держимся за догмы вековой давности, черт их возьми! - для убедительности Георгий Сергеевич стукнул ладонью по столу.
- Тойнби писал, что Россия постоянно, всю свою историю, находится под внешним давлением, но всегда умеет обратить его в свою пользу, - вспомнилось мне. - Россия - единственная страна, победившая в вечном противостоянии кочевников и земледельцев, сумевшая не только победить дикарей, но даже отвоевавшая у них территории, преобразовавшая вечную угрозу миру - бескрайние пастбища скотоводов в пашни. Он даже напророчил, что в следующем веке определяющей силой в мире станут вновь обретенная русская идеология, вставший с колен Китай и исламские пассионарии.
- Пассионарии?
- Ну, пассионарии в интерпретации Гумилева, насколько я понял, - пояснил Изотов.
Мы все задумались о месте пассионариев в истории. Слышно было, как хлюпает горячим чаем Валентин Аркадьевич.
- Знаете, на Востоке в мусульманских странах кое-где бытует такой обычай: когда сын хозяина дома решает жениться, для новой семьи делают надстройку на имеющемся доме. Без всяких правил и геодезических изысканий они порой возводят пятиэтажки. Чем не метод? - вставил отец. - Надстраивай и надстраивай поверху, зачем старое-то ломать?
- Так можно построить пять этажей, но не тридцать пять, - возразил Павлов. - А нам нужен крепкий многоэтажный дом на зависть всему миру! И значит, нужна теория этого строительства, план, если хотите. Так-то!
Все замолчали, стало слышно, как бубнит телевизор где-то возле консьержа.
- Ладно, товарищи, славно поболтали, - тяжело вздохнул Павлов. - Я понимаю, что мы с вами сейчас никакой полезной идеи не родим, но думать об этом стоит. И ты, Захар Сергеевич, переговори с товарищем Фроловым об этом деле - вдруг в его светлой голове найдется заслуживающая внимания мысль?
Я согласно кивнул, пока еще не очень разумея, о чем говорить с Серым.
- И у меня есть одна просьба от товарища Баталина, - словно вспомнив что-то прочно забытое, просветлел Павлов. - Юрий Петрович на днях пошлет людей в Лондон к товарищу Карнауху. Я уж попрошу вас, Захар, не препятствовать их переговорам.
- На какую тему? Поймите меня правильно - Юрий Юрьевич проводит для меня огромную работу и мне не хотелось бы лишиться столь ценного...
- Именно об этом они и станут говорить. Ему предложат пост Председателя Госбанка СССР.
Сказать, что я удивился - ничего не сказать. Но с другой стороны, мне почему-то было радостно за то, что кто-то кроме нас с Серым смог оценить этого незаурядного человека и найти ему достойное его талантов место. В Лондоне, я знал, у него уже состоялась отличная команда, и имелись даже двое расторопных парней, выполнявших время от времени его функции - во время его отсутствия.
- А Геращенко?
- А Геращенко поедет в Лондон, руководить тамошними загранбанками, - улыбнулся Павлов. - Специалист он хороший, грамотный. Справится.
Я не имел ничего против, а, наоборот, был рад такому кадровому решению. Помимо того, что во главе Госбанка встанет очень квалифицированный человек, знающий все об обеих банковских системах - советской и западной, теперь и у меня появлялась своя "мохнатая" лапа на самом верху, что существенно расширяло возможности для манипуляций рынками. Все-таки, как не крути, а Советский Союз все еще в числе мощнейших экономик мира. И иметь его Госбанк за спиной в виде неофициальной поддержки - дорогого стоит.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
