— Да, типа того.
— Тяжелая предвыборная гонка?
— Заткнись. Моя работа — руководить городскими собраниями. Черт-Знает-Где достаточно мал для того, чтобы все взрослые жители могли собраться на лужайке и обсудить насущные проблемы. Мы используем «Регламент» Робертса.[9]
— Очень по-американски. Но, возможно, в ваших методах есть нечто от коллективной тролльей мудрости. Лучше так, чем страдать от ошибок одного лидера, если у него голова не так повернута. Тролли почти никогда не ошибаются, Джошуа, даже если я ставлю перед ними довольно замысловатые задачки.
— Никто раньше не изучал троллей?
— Ни у кого не хватало терпения. Люди всегда сосредоточены на том, что тролли могут для них сделать. А не на том, чего тролли хотят. Не на том, что они умеют.
— Ну и почему наши шимпанзе до этого не дошли? Я имею в виду на Базовой.
— Наверное, тролли в ходе эволюции приспособились к переходам. На Долгой Земле, где источник пищи может быть географически близко, но в соседнем мире нужны иные стратегии поиска и взаимодействия. Разведчики должны найти еду и быстро вернуться с новостями, а стая — решить, отправиться ли туда поскорее или нет. Образ жизни троллей способствовал развитию эффективных методов разведки, точных и подробных описаний, умения быстро принимать решения. Что мы и наблюдаем. Но, опять-таки, в музыке троллей кроется нечто больше, чем сиюминутные потребности. Долгий зов, который распространяется по мирам, — это нечто вроде зашифрованной народной мудрости. Зов может продолжаться целый месяц, прежде чем повториться, он насыщен ультразвуками, которые находятся вне человеческой слышимости. Сознание словно растягивается — ничего подобного в человеческом опыте нет. Я пытаюсь расшифровать долгий зов. Представляешь, какая передо мной задача? И я добился кое-каких успехов — у меня есть нечто вроде набора переводчика, в разных прототипах.
— Если кто-нибудь и способен это сделать, так это ты, Лобсанг.
— Ты прав, — самодовольно ответил тот. — Но прямо сейчас, Джошуа, долгий зов насыщен дурными новостями. Из-за нас.
Он неуклюже встал.
— Я пытаюсь изучать троллей в естественном состоянии. Впрочем, этой стае я выдвинул одно условие: в обмен на убежище — на защиту от людей — они остаются здесь, пока я не разрешу им уйти. Словесно, разумеется, поскольку физически они никоим образом не ограничены. Все просто.
— И?
— А теперь, Джошуа, я их отпущу.
Он дважды резко хлопнул в ладоши.
Тролли перестали петь — мелькание прекратилось, как только вернулись разведчики, — и все, кроме самых маленьких, повернулись к Лобсангу. Несколько мгновений тишины — и они завели новую песню, какую-то веселую балладу.
— «Залив Голуэй», — негромко сказал Лобсанг.
Тролли начали переходить, первыми матери с детенышами, последними самцы, готовые защищать свое племя от хищников-эльфов. Меньше чем через минуту они исчезли, осталась только истоптанная земля.
Джошуа понял.
— Они ушли вместе с остальными. Как повсюду на Долгой Земле…
— Да, Джошуа. И именно об этом я хочу с тобой поговорить. Давай прогуляемся. У меня кости ноют от прополки…
Июньское небо в разных мирах оставалось ясным, солнца садились в унисон, как ныряют синхронистки, и медленно сгущалась тьма. В одном мире заухала сова.
А Лобсанг все говорил о троллях.
— Они стали жизненно необходимы для экономики человечества, включая Базовую Землю, хоть и косвенно. Поэтому разные концерны, в том числе Корпорация Блэка, прикладывают массу усилий — везде, где только можно, — чтобы вернуть троллей.
— И вновь приставить к работе.
— Да. Плюс еще и соображения безопасности. Если на троллей начнут смотреть как на активную угрозу для человечества, если начнется массовая военная реакция… Этого нужно избежать. Но есть и другие, более фундаментальные проблемы. Чем больше я изучаю троллей, тем сильнее убеждаюсь, что они — основа экологии Долгой Земли. Как слоны в африканских саваннах, они миллионы лет непрерывно видоизменяли земли, на которых жили, — пусть даже тем, что объедали их. Это объяснила мне Салли Линдси; она на свой лад изучала троллей в дикой природе намного дольше, чем я. Если убрать из экосистемы крупных животных, произойдет так называемый трофический каскад. Если снести верхнее звено пищевой цепочки, она дестабилизируется целиком, изменится численность популяций, может даже повыситься количество тепличного газа и так далее. Ужас вымирания и предчувствие экологической катастрофы разносятся по Долгой Земле от края до края, ну или по крайней мере всюду, куда заходят тролли. И виноваты мы.
— Кажется, ты гордишься, — буркнул Джошуа.
— Проблема в том, что у троллей нет особых причин возвращаться. До Дня перехода они давно и прочно контактировали с людьми. С ними прилично обращались, и в ответ они прилично обращались с нами.
Джошуа вновь вспомнил историю рядового Перси Блэкни, ветерана Первой мировой войны, затерявшегося в дебрях последовательного мира, куда он случайно свалился. Тролли опекали его несколько десятков лет.
— Но после Дня перехода началась совсем другая история. Использование того детеныша для экспериментов — лишь верхушка айсберга.
Джошуа сказал:
— По-моему, мы убедим троллей вернуться, только если сможем каким-то образом доказать, что будем их уважать. Будем прислушиваться, если они, как Мэри, скажут: «Я не хочу». Непросто донести эту идею до гуманоида…
— Я знаю, ты пытался убедить сенатора Старлинга принять троллей под защиту американской Эгиды. Задача, надо сказать, не пустяковая.
— Да, законы о защите животных работают отвратительно.
— Дело не только в этом, Джошуа. Во-первых, нужно решить, что такое тролли.
— В смысле?
— Они не укладываются в привычные категории, правда? В оппозицию «люди и животные». Деление, благодаря которому мы, по нашему убеждению, господствуем в природе. А на Долгой Земле мы как будто наткнулись на множество Homo habilis — промежуточное звено между животными и людьми. В некоторых отношениях тролли похожи на животных. Они не носят одежду, у них нет письменности и языка, который напоминал бы наш. Они не пользуются огнем, хотя, возможно, даже Homo habilis это умел. И все-таки у троллей есть совершенно человеческие черты. Они изготавливают простые орудия — палки для копания и каменные топоры. Они привязаны к своим близким, вот почему легко загнать в ловушку троллиху, если у тебя в руках детеныш. Они выказывают сочувствие. Даже к людям. И у них таки есть свой язык — в виде музыки. А еще тролли смеются, Джошуа. Смеются. Различие между человеком и животным — решающий фактор. Животное можно купить и продать, можно убить и остаться безнаказанным, разве что в рамках слабеньких законов против жестокого обращения. А человеком нельзя владеть ни в каком цивилизованном обществе, и его убийство — это преступление. Так нужно ли распространять на троллей права людей?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
