– Подсоединив устройство к компьютеру, вы сможете наглядно представить себе поступающие данные. В общих, конечно, чертах, – сказал Наката.
Это устройство, хранившее в себе в микрофильмах несколько тысяч карт и схем, было гордостью Накаты.
– Пробный экземпляр, разработанный для объединенного штаба самообороны… А мы его взяли, так сказать, целиком и полностью, – сказал Катаока, усмехаясь и нажимая одну за другой кнопки на панели. – Директор НИИ, наверно, получил за это нагоняй.
– Та-ак… – Куниэда всех оглядел. – Может быть, приступим к совещанию, профессор?
Профессор Тадокоро сидел, отвернувшись к стене, и, сжав голову руками, о чем-то сосредоточенно думал. Юкинага видел лицо ученого в профиль, и его поразило выражение этого заросшего щетиной свинцово-серого лица – на нем читались глубокая скорбь, почти отчаяние.
– Тадокоро-сенсей, – обратился к нему Наката. – Все наши сотрудники на месте, за исключением Ямадзаки. Мы будем вам весьма признательны, если вы всем нам в общих чертах изложите цель нашего плана и расскажете, что удалось на сегодняшний день сделать для его осуществления…
– Сенсей… – Юкинага подошел к профессору и положил руку ему на плечо. – Вы плохо себя чувствуете?
Профессор вздрогнул, словно от удара током, и вскочил со стула.
– Да-а… – сказал он, глубоко вдохнув и выдохнув воздух. – Да, ведь нужно…
Затем профессор подошел к столу, за которым все расположились. Посмотрел на компьютер, проекционный экран, операторские панели, потом странным, словно вопрошающим, взглядом уставился на трехмерное изображение Японского архипелага. По мере того как он вглядывался в вереницу знакомых островов, лицо его постепенно оживало, заблестели глаза.
– Интересное приспособление… – пробормотал Тадокоро. – А можно проецировать более обширные районы земли? Например, всю западную часть Тихого океана, включая Юго-Восточную Азию?
– Пока это предел, – сказал Катаока, передвигая диапозитив.
Появились изображения островов Бонин, Окинавы, Тайваня, Филиппин, Корейского полуострова.
– Хорошо, оставим это, – профессор подошел к карте Японского архипелага.
– Садитесь, пожалуйста, господа, – сказал он низким, хриплым голосом. – Сейчас я попробую вам кое-что объяснить.
Все расселись за столом. Профессор опустил глаза, казалось, он что-то сосредоточенно обдумывал. Юкинага смотрел на него, не отрываясь, и тут ком подкатил у него к горлу: что стало с человеком за какие-нибудь два-три месяца, как он постарел! Словно десять лет прошло! Поседел, лицо словно маска, морщины, как у дряхлого старика, воспаленные глаза, опухшие веки и это выражение бесконечной усталости…
– План Д… – начал профессор лишенным интонаций голосом, – является планом изучения и исследования возможности больших изменений в геологическом строении Японского архипелага… Гипотеза о возможности таких изменений смутно возникла у меня в результате изучения собранных мною по этому вопросу материалов.
Профессор остановился, вздохнул.
– Речь идет о предполагаемых изменениях такого огромного масштаба, которые могут нанести непоправимый ущерб нашей стране… и даже о таких изменениях… в результате которых Японский архипелаг… может… вообще исчезнуть…
Слушавшие почувствовали озноб.
Взяв шариковую ручку, профессор постучал ею по карте.
– В настоящее время план Д состоит из плана номер 1 и плана номер 2. В зависимости от развития событий возможны еще и другие варианты. По плану Д-2 изучаются меры, которые необходимо будет принять для спасения японского народа и его материальных и культурных ценностей в случае наихудшего исхода. План Д-1 – это то, чем мы заняты сейчас.
Профессор, прижав руку ко лбу, на минутку задумался. Потом заговорил опять:
– Начну по порядку. Я занимался изучением подводных вулканов, особенно вулканов на дне Тихого океана, ими я занимался более десяти лет. Постепенно от подводных вулканов перешел к горным грядам на дне океана, потом область моих исследований расширилась – я заинтересовался геологической структурой морского дна, а затем и структурой глубинных слоев под дном океана… – профессор оперся руками о проекционный блок. – Я обратил внимание на то, что характер гравитационного поля в морях вокруг Японии по сравнению с данными десятилетней давности сильно изменился. Это показалось мне странным. Для подобных изменений такой срок слишком короток. Меня насторожила эта внезапность. Величина изменений составляла от десятков до ста миллигал, а область изменений переместилась на несколько сот километров на восток. Вместе с этим начали приобретать необычный характер геоток и геомагнетизм. Что же касается теплового потока, который под Японским морем всегда был большим, то он необычайно возрос. И тут к северу от островов Бонин исчез один островок. За одну ночь погрузился в морскую пучину клочок земли, возвышавшийся на несколько десятков метров над уровнем моря. Совершенно загадочное явление.
Профессор Тадокоро посмотрел прямо в лицо Онодэры. Онодэра судорожно сглотнул.
– Когда я изучал это явление, мне в голову пришла еще одна мысль. И тогда я стал проверять возникшее у меня предположение. В настоящее время мы занимаемся тем же. А предположение состояло в следующем: не претерпевает ли внезапных изменений встречное перемещение вещества в мантии под Японским желобом?
– А что такое встречные перемещения вещества в мантии? – спросил Куниэда. – Объясните, пожалуйста.
– Н-да… – свинцово-серое лицо профессора чуть оживилось. – Что же, можно. Среди вас есть и те, кто понимает, о чем идет речь, и те, кто имеет об этом весьма приблизительное представление. Что же, рассмотрим вкратце основные моменты.
Профессор нажал кнопку. Спустилась грифельная доска. Юкинага вспомнил лекции профессора, доставлявшие ему большую радость массой интереснейших побочных экскурсов. Профессор очень точно, словно циркулем, начертил мелом два круга – один внутри другого.
– В центре земного шара, словно яичный желток, находится его ядро, которое окружено мантией, самый внешний тоненький слой ее мы называем земной корой… Ну, это вы еще в средней школе учили! – профессор стукнул мелом но кругу. – Если быть точным, ядро делится на внутреннее и внешнее, так же как и мантия – на нижнюю и верхнюю. Земная кора в свою очередь делится на составляющие ее сима и сиаль. Между земной корой и мантией существует четко выраженная граница – слой Мохоровичича. Впрочем, эти подробности сейчас не важны. Считается, что мантия состоит из твердой массы, внешнее ядро из жидкой, а внутреннее опять из твердой. К такой гипотезе привел характер распространения Сейсмических волн внутри земного шара. Разумеется, ядро состоит из тяжелой материи, мантия менее тяжелой, а земная кора из самой легкой. Давление в районе центра земного шара предположительно составляет три миллиона атмосфер, температура – шесть тысяч градусов по Цельсию, ближе к границе мантии – около четырех тысяч двухсот градусов, а в той части, где она граничит с земной корой – шестьсот-восемьсот градусов под материковыми массивами и максимум двести градусов под морским дном. Кстати, толщина мантии составляет почти половину радиуса земного шара, то есть примерно две тысячи девятьсот километров. По сравнению с пей земная кора очень тонкая: на суше ее толщина не превышает тридцати километров, а на дне океанов – всего лишь пять километров, не больше. Материковые массивы возвышаются на мантии, как айсберги, разбросанные по рельефу симы. Это значит, что в таких местах, где есть высокие горы типа Гималаев или Анд, материк глубоко врезается в земную кору. Так называемая изостатика…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
