Куэй спас ему жизнь, и уж наверное, давая ему это поручение, никак не ожидал, что он с такой легкостью сдастся, спасовав перед первой же трудностью. К тому же, если верить Куэю, то теперь судьба всей долины зависела от этого ключа. А Джо Долан тоже теперь жила в долине, в своей маленькой хижине посреди леса, и наверное, именно в этот момент перемывала после ужина последние тарелки, радуясь тому, как потрескивают дрова в плите и тревожно прислушиваясь к доносящимся из-за окна звукам ночного леса. Несмотря на всю отвагу и решимость девушки, сердце её испуганно замирало от каждого шороха, она думала о нем, и он казался ей таким далеким и недосягаемым, словно пришельцем из другого мира.
Фэнтом повернул обратно, и пройдя чуть подальше по узкому коридору, толкнул дверь соседней комнаты, находящуюся справа от комнаты Кендала. Она тоже оказалась закрытой, но вот дверь слева легко поддалась, отворяясь с тихим скрипом. Он не раздумывая вошел в нее, оказываясь в тесной нежилой каморке, где было холодно и сыро, а в щелях оконной рамы тихонько завывал ветер. Фэнтом открыл окно и выглянул наружу.
От желоба поилки кто-то вел в поводу двоих лошадей, направляясь к амбару, ворота которого были распахнуты настежь, а внутри ярко горел фонарь. Больше во дворе никого видно не было.
Окно комнаты Кендала находилось на небольшом расстоянии справа, и добраться до него можно было по узкому карнизу, выведенному под окнами и служившему своего рода декоративной границей между первым и вторым этажом, стены которого были несколько утоплены вглубь, по сравнению с нижним.
Он немедленно выскользнул за окно, становясь носками на узенький карниз и пытаясь уцепиться пальцами за неотесанную, выпуклую поверхность бревен. Таким манером он добрался до Кендала, остановившись перед которым, воровато огляделся по сторонам и бросил беглый взгляд вниз.
Со стороны амбара доносился грубый мужской голос, на чем свет стоит проклинавший какую-то норовистую лошадь, но видно никого не было. Тогда он попытался открыть окно, но как и дверь, оно тоже оказалось заперто!
Однако, оконные задвижки очень редко могут сравниться по прочности с дверными запорами. Фэнтом изо всех сил приналег на окно, и уже со второй попытки раздался тихий треск ломающегося дерева — задвижка была сорвана. Он принялся осторожно толкать скользящую раму, которая не смотря на все ухищрения и меры предосторожности поползла вверх с громким дребезжанием. Но так или иначе путь был свободен, и Фэнтом, ловко подтянувшись на руках, влез в комнату через широко открытое окно.
Оказавшись внутри, он чиркнул спичкой и зажег небольшую лампу, стоявшую на низеньком столике у изголовья кровати.
Затем второпях вспомнил о том, что освещенный прямоугольник окна может быть замечен с улицы, и перейдя обратно к окну, поспешно закрыл тяжелые ставни. Затем последовал беглый осмотр самой комнаты. Лампа к тому времени разгорелась, высокий язычок пламени тянулся вверх по трубке стеклянной колбы, освещая все вокруг ровным светом.
Совсем рядом, у самого его плеча раздался легкий, порхающий звук. Фэнтом испуганно вздрогнул и, обернувшись, увидел золотистую канарейку, метавшуюся по клетке, отчаянно трепеща крыльями; затем она забилась в угол, распластавшись на дне клетки, беспомощно раскинув крылья, словно обессилев от страха. Он видел, как подрагивают перышки на грудке в такт ударам трепетавшего сердечка.
Так или иначе, вид этого несчастного, беспомощного существа усилил его собственные страхи, и в следующий момент он понял, что, затаив дыхание, стоит посреди комнаты и, сжав руки в кулаки, озирается по сторонам.
Убранство этого помещения разительно отличалось от привычных глазу интерьеров хозяйского дома ранчо. Вместо кровати здесь стояла обычная походная койка, застеленная дешевыми одеялами. Умывальник в углу был тоже самым что ни на есть обыкновенным, возле него на полу стояло неполное ведро с водой, прикрытое выщербленной миской. Но зато все стены были увешаны самым разнообразным оружием.
С одной стороны веером располагались африканские копья, все они были разными и не похожими одно на другое. Они были изготовлены вручную, и некоторые из наконечников были шириной в человеческую ладонь и обоюдоострые, пригодные и для того, чтобы пронзить противника, а при необходимости использовать орудие убийства вместо топора. Они имели форму листа, и подобно листу были укреплены центральной прожилкой, постепенно сужаясь от основания к острию. Наконечники тоже не повторяли друг друга, имея каждый свою форму, подобно тому, как отличаются друг от друга листья с разных деревьев. Между древками копий были укреплены пики с наконечниками узкими, как штыки, и зловещими, словно рапиры; были здесь также и метательные копья, предназначенные для ближнего боя: снабженные наконечниками с зазубринами и самым разнообразным, причудливым оперением. Юноша зачаровано разглядывал все эти экспонаты, как будто каждый из них мог сообщить ему некую новую подробность о характере и внутреннем мире человека, в жилище которого он тайком проник.
Оставшаяся часть стены была увешана ножами и мечами; были здесь и малайские кинжалы, и ножи гуркских воинов, и стилеты, казавшиеся на фоне стены не более, чем иглами, и огромные мечи палачей из Ост-Индии, и ритуальное оружие, привезенное из Индии и Бирмы, и длинные, изящные кинжалы, и кривые турецкие сабли, похожие на золотой серп молодого месяца, и даже такие экзотические орудия убийства, как кинжалы ацтеков с широкими клинками размером с ладонь взрослого мужчины.
Фэнтом с величайшим интересом обыскал весь этот арсенал, и хотя так и не сумел найти ключ, который вопреки его ожиданию не был спрятан ни за одним из этих многочисленных орудий убийства, но у него появилось ощущение, что ему удалось узнать если не все, то очень многое о могущественном Луисе Кендале.
Глава 32
Это был своего рода ключ к разгадке тайны натуры Кендала, которому, похоже, доставляло удовольствие находиться в окружении вещей, предназначенных специально для того, чтобы причинять боль другим, словно сама мысль об изощренных способах умерщвления людей доставляла ему наибольшее удовольствие. Подобная коллекция делала комнату похожей на камеру пыток.
Фэнтом бегло оглядел стены, пытаясь отыскать щель, в которую можно было бы запрятать ключ. Потом он тем же манером оглядел и пол, оправдывая свою небрежность отсутствием времени. Нервы его были на пределе, во рту пересохло, ему казалось, что отведенные ему десять минут уже давно истекли, и что с минуты на минуту хозяин комнаты может вернуться домой, застигая его врасплох на месте преступления.
