Он пробежался бронированными пальцами по пульту, набрав посадочные коды из инфохранилища, которое Оен загрузил во флаер. В ответ по экрану слева от него потекли загруженные данные. Защитная крыша над одной из площадок раскрылась, будто железный бутон, и Квара направил флаер внутрь.
На первый взгляд, ничего необычного.
Он посадил флаер на платформу и выпрыгнул из открытой кабины. Из одного двигателя валил дым, другие медленно стихали, словно разом лишившись всей энергии.
Квара спустился по трапу, инстинктивно проверив оружие. Болт-пистолет на поясе заряжен и должным образом благословен. Дуло церемониально вымазано кровью, его кровью. За спиной находился Дьялик, его клинок. Это был короткий острый меч, иззубренный и заточенный по одной кромке, с рунами, вытравленными на покрытой бронзой рукояти. За долгие годы металл потускнел от ожогов и действия разрывающего поля, из-за чего лезвие стало черным, словно уголь.
Квара вдохнул воздух и настороженно оглянулся. Кругом царила тишина. Конструкция почти не двигалась на слабых волнах. Теплый ветер обдувал башни и мануфактории, проносясь по серой пластали бесконечным протяжным вздохом.
Впереди находились настежь распахнутые двери, словно приглашающие войти в блок. Мигающее оранжевое освещение озаряло пустынный чистый коридор. Повсюду пахло водорослями — солоноватый привкус мульчи.
Квара замер и, прежде чем войти, последний раз осмотрел блок. Кроме низкого рычания автоматических переработчиков, не было слышно ни звука. Зеленые волны мягко ударялись о борта комбайна в ста метрах под посадочными платформами.
Где все люди?
Успев привыкнуть к чистому, неотфильтрованному воздуху, Квара неохотно снял сильно изношенный шлем с маг-застежки на поясе и одел на голову. Ароматы Лизеса тут же сменились очищенной стерильной средой бронированных доспехов.
Квара поднял болт-пистолет и прошептал молитву, ту самую молитву, которую произносил во время каждого задания после Денета Тероса.
Всеотец, избавь меня от праздности и ввергни в опасность.
Затем он шагнул внутрь.
— Где он?
— «Алекто-11». Он приземлился.
— Далековато от предыдущего места. Есть сигнал от команды?
— Ничего. Совершенно ничего.
— Когда была последняя передача?
— Секунду подождите.
Ейм взялась за поручень флаера. Машина была большой, способной продержаться над водой несколько дней и вместить целую штурмовую роту. Она не любила использовать настолько крупные суда — от непрерывной вибрации и вони топлива ей становилось плохо, в то время как солдатам приходилось тесниться в трюмах.
— Они не выходили на связь уже шесть дней, госпожа.
Ейм повернулась к офицеру связи и вопросительно подняла бровь.
— Почему не сообщили? Им следовало отчитываться каждый день.
Офицер связи — мужчина с посеревшим лицом, глубоко запавшими глазами и неправильным прикусом — извинительно пожал плечами.
— Нужно много чего отслеживать.
Ейм выругалась и потерла глаза. Трон Земли, как же она устала. Когда она вернется назад, с Оена причитается.
— Ладно, просканируй. Проверь по всем параметрам.
— Не вижу… опа. Правда, не знаю… что это?
Ейм отодвинула его и склонилась над авгурным пультом. Пока она смотрела, очертания обрели четкость, и внезапно по ее телу пробежался холодок.
— Как далеко мы от него?
— Не близко. Прокуратор Оен настоял, чтобы мы держались…
— Забудь. Мы идем за ним. Передай на Никс сообщения, но ответа не жди.
Ейм отвернулась от офицера связи и оглядела тесный мостик. Другие офицеры посмотрели на нее из-за своих пультов. На их лицах была написана вся гамма эмоций: от легкой скуки до нервного ожидания.
— Вооружите людей и приготовьтесь к высадке, — обратилась она к командиру роты, приземистому, низколобому мужчине по имени Фрехис Эрем. — Передать всем отделениям: штурмовое построение, приготовиться к высадке по моей команде.
Ейм бросила взгляд на консоль, прежде чем командир смог ответить. Стрелка авгура закончила еще один круг, и ее сердце сильнее забилось в груди.
— Черт тебя подери, Оен, — пробормотала она, покачав головой при виде потока бегущих данных. — Ты позволил ему пойти туда, и это останется на твоей совести.
Безмолвные коридоры освещал лишь тусклый оранжевый свет. Каждый метр стен сверкал чистотой и блеском. В них на равных промежутках располагались шестиугольные люки, все как один закрытые. Квара подергал очередную ручку, и замок внутри лишь щелкнул. Он надавил сильнее, отчего рычаг затрещал, и люк распахнулся.
Комната по ту сторону пребывала в запустении. Внутри стояли стол, два металлических стула, на буфете была установлена уменьшенная модель станции-сборщика. Оранжевый свет мерцающей лампы отблескивал от драгоценных камней на дешевой иконе примарха или кого-то другого. Комната пустовала, судя по стерильному запаху, сюда не заходили уже некоторое время.
Квара вышел обратно в коридор и направился дальше. Несмотря на тяжелые ботинки, он ступал почти бесшумно. Силовые доспехи издавали гул — низкий, скрежещущий звук на пределе человеческого слуха — единственный звук, нарушавший густой туман тишины.
Квара замер и, чуть склонив голову, прислушался. На миг он что-то услышал, на самой границе слуха. Ничего, что ему бы удалось опознать, звук оказался недостаточно громкий, чтобы шлем смог его усилить.
Он вновь двинулся вперед, выставив перед собой пистолет. Седые волосы на шее встали дыбом, зашуршав о ворот доспехов. По крупному телу быстрее потекла кровь. Чувствительность обострилась, из-за чего мышцы расслабились, а зрачки расширились. Он услышал, как в шлеме резонирует его дыхание, близкое и горячее.
Я пришел за тобой. Ты знаешь, что я здесь.
В конце коридора лежал очередной перекресток. Квара вновь остановился, наблюдая, вслушиваясь, впитывая.
Покажись.
Свет погас.
Коридор погрузился во мрак. Что-то необычайно быстрое вырвалось из теней, скрежеща по металлическому полу.
За наносекунду до того, как шлем Квары успел адаптироваться, оно выскочило из-за угла и бросилось к нему. Во тьме показалась адская морда, отвратительно длинная и увенчанная гребнем.
Квара мгновенно прицелился и разрядил два болта. Снаряды разорвались с треском и сполохом света, расколов хрупкий панцирь. По коридору разнеслись резкие, чуждые крики.
Рухнувшее чудище перепрыгнули другие существа. Суставчатые конечности гремели по металлу, их очертания проступали в ослепительно-белых вспышках болт-пистолета. Твари рвались толпой, напирая друг на друга с широко распахнутыми пастями.
Квара отступил назад, не прекращая вести огонь. Он двигал рукой только самую малость, поражая цель за целью, разрывая на куски увеличивающийся рой ксеносуществ. Перекресток быстро наполнился ливнем снарядов и сочащейся плотью, но Квара продолжал хладнокровно стрелять.
Когда счетчик патронов приблизился к нулю, атака прекратилась. Стихли последние чирикающие вопли, и перед ним осталась лежать груда изувеченных, рассеченных и треснувших панцирей.
Квара загнал в пистолет новый магазин, а потом левой рукой достал меч. Разрывающее поле Дьялика зашипело, вокруг кромки появился электрический голубой ореол.
Он вышел на перекресток, обходя сломанные, подергивающиеся тела, выискивая новых ксеносов.
Квара знал, что они такое. Он сражался с подобными тварями на десятке миров.
Империум называл их хормагаунтами.
Квара любил сражаться с тиранидами. В отличие от предателей, к которым он не испытывал ничего, кроме слепой ярости и отвращения, и зеленокожих, достойных только презрения, тираниды были силой, которую он мог уважать.
Они были чистыми, не ведали страха, порчи, усталости. Словно звери его родного мира, они нападали с неутолимой первобытной злобой, жаждущие убивать, ведомые заложенным с рождения инстинктом, и не останавливались до тех пор, пока не погибали или не достигали поставленной цели.
Они считали его добычей. Он считал их добычей. Это все упрощало.
Коридор впереди переходил в широкую прямоугольную комнату. У стен стояли длинные ряды оборудования, целого и чистого. Возле него лежали тела команды блока, которые оказались далеко не такими же целыми и чистыми.
Их растерзали. Тела, или то, что от них осталось, громоздились среди блестящих хрящей и связок по всей комнате. Некоторые, очевидно, пытались выбежать через двойные двери в дальнем конце зала. Следы крови, темные и густые, будто машинное масло, уводили совсем недалеко. На лицах трупов застыло выражение ужаса — по крайней мере тех, у кого они остались.
Квара повел пистолетом. Свет до сих пор не включился, и его шлем различал очертания тел в размытом сером спектре.
