Я взял у одного из солдат корзину с четырьмя бутылями крепкого самогона своего производства и водрузил этот национальный австралийский напиток посередине стола. Затем вручил газовую зажигалку и многолезвийный китайский нож хозяину замка, китайские же, но семнадцатого века шелковые платки дамам и совсем маленький алюминиевый крестик духовному лицу. После чего патер Алберто пробормотал краткую молитву на латыни, и мы приступили к празднеству.
Среди собравшихся не оказалось умников, с цифрами в руках доказывающих, что на самом деле новый век начнется только через год, в январе тысяча семьсот первого года. И правильно, люди-то празднуют не круглое число лет с черт знает когда случившегося события, а всего лишь появление круглых цифр в календаре!
Старый год мы проводили умеренно, всего одной бутылкой, причем дамы не участвовали в дегустации ее содержимого. Почему-то святому отцу хватило даже такой мелочи, и он выбыл из числа бодрствующих еще до двенадцати. Где-то в два часа нас покинули дамы, и мы с принцем сели играть в шахматы. Процесс затянулся до утра, и к тому времени на столе оставалась всего одна бутылка. Потом вдруг оказалось, что пора идти на мессу. И это было очень кстати, потому как там я замечательно выспался, так что покинул богослужение бодрым и готовым к новым подвигам во имя великой Австралии. А вот принц не выдержал такого темпа и извиняющимся тоном сказал, что перед поездкой в имение ему требуется немного отдохнуть.
В общем, новогодние праздники получились насыщенные, очень длинные по австралийским меркам и неприлично короткие по российским. А третьего числа мы покинули поместье гостеприимного принца, за полчаса добравшись до Аврелиевой дороги. Там, что удивительно, торчал указатель, из которого можно было понять, что налево — это в Пизу, а направо — в Рим. Мы свернули направо, и наша кавалькада покатилась по дороге, построенной еще древними римлянами. И, судя по ее состоянию, при них же и в последний раз ремонтировавшейся. Мне она сразу напомнила шоссе от Кашина до Калязина перед тем, как его наконец заасфальтировали.
Впереди ехал принц, на этот раз всего в одной карете. За ним потихоньку тарахтел я на трицикле. Следом катился автопоезд из шестиколесника с прицепом и полевой кухней сзади, а завершал процессию бегущий трусцой первый взвод Иностранного легиона. Арауканы таким способом могли преодолевать довольно большие расстояния. Уставшие имели право ехать в прицепе, но за неполные тридцать километров пути до Рима таковых не появилось.
По сторонам дороги росли дубы, разлапистые, но мелкие, высотой всего метров по восемь. Примерно такие часто встречаются под Новороссийском, только, когда я там гостил в последний раз, они были сплошь покрыты цементной пылью. Но в Италии самого начала восемнадцатого века экология пребывала на должной высоте, и единственное, что вызывало некоторое неудовольствие — это необходимость постоянно объезжать коровьи лепешки и конские яблоки.
При въезде в Рим нас уже ждала комиссия по встрече под председательством папского шталмейстера, то есть, если по-простому, заведующего гаражом. Кроме него, там присутствовала одна большая карета, четыре средних и два десятка папских гвардейцев, которых я узнал по форме — она почти не отличалась от картинки, захваченной из будущего. Мне предложили место в большой карете, но как-то не очень уверенно, то есть без особой настойчивости. Я отказался, сославшись на то, что хочу посмотреть на Рим, а из кареты много не увидишь, и процессия двинулась к центру города, теперь уже со скоростью пешехода.
Вообще-то и с трицикла смотреть было особенно нечего, потому как ехали мы какими-то задворками. Собственно Вечный город находился на другом берегу Тибра.
Но вот впереди показалась хорошо знакомый мне по фотографиям силуэт замка Святого Ангела, похожий на огромную консервную банку с несимметричной нашлепкой сверху. Кстати, подумалось мне, а что, ангелы, кроме падших, бывают и просто не святые? Типа попавшиеся на мелком воровстве, которое не тянет на изгнание из рая. Но, чуть подумав, я решил не задавать такой вопрос папе.
Однако, как выяснилось, ехали мы не к замку. Метров за четыреста до него процессия свернула в какой-то узкий переулок, повиляла по нему и через арку в стене кирпичного трехэтажного строения выехала на площадь. Кажется, она носит имя Святого Петра, припомнил я. Во всяком случае, посреди нее торчал серый столб, а в дальнем конце располагался совершенно явный собор.
Но карета шталмейстера свернула направо и вскоре остановилась у фонтана в виде трехметровой шишки на подставке. Заведующий гаражом вылез и объявил, что мы приехали. По распоряжению его святейшества господа австралийцы поселяются в Бельведерском дворце.
После чего он вызвался показать мне выделенную нам жилплощадь.
Вход находился справа от шишки. На первом этаже были три довольно просторные залы, действительно удобные для размещения легионеров. Второй занимали ВИП-апартаменты, а третий состоял из клетушек, видимо, для прислуги, но ее у меня не было. Кроме парадного входа со стороны фонтана, имелся и черный на противоположной стороне здания.
На втором и третьем этажах наличествовали коридоры в какие-то другие части дворца, но сейчас проходы туда были закрыты, заколочены и завешаны портьерами. Так, прикинул я, по две противопехотных мины в каждый торец хватит, и отдал соответствующие распоряжения саперу-мориори. Мало ли, вдруг оттуда ночью кто-нибудь полезет, разумная осторожность еще никому не мешала.
Я поинтересовался у гида, можно ли брать воду из фонтана и если нет, то когда ее нам доставят из расчета по две сорокаведерных бочки в сутки. Потом уточнил, когда и куда будут подвозиться продукты для прокорма меня и моей свиты и сколько за них надо заплатить. В ответ с некоторым удивлением услышал, что мы — гости его святейшества и, значит, кормить и поить нас положено бесплатно, то есть на халяву.
Арауканы уже разворачивали полевую кухню в нише за фонтаном, и я сказал, что нам вообще-то не помешают и дрова для нее. Шталмейстер заверил меня — они будут, и сообщил, что папа примет меня в три часа пополудни следующего дня. Наконец, два раза переспросив, не нужно ли чего еще господам австралийцам, погрузился в свою карету и отчалил. А папские гвардейцы остались охранять подходы к фонтану. И это было правильно, потому что откуда-то уже начали вылезать зеваки, и один даже успел получить по зубам древком алебарды.
Шестиколесник и трицикл мы подогнали к самой двери. У меня даже мелькнула мысль попросить у шталмейстера цепи, приковать их, но потом я подумал, что и так наш транспорт вряд ли сопрут, все-таки на каждом стоит противоугонка. Да и не факт, что уже в восемнадцатом веке в Риме процветает воровство мопедов, это ведь на самом деле не очень просто, тут нужен опыт и соответствующие инструменты.
Глава 30
Его святейшество Иннокентий Двенадцатый сразу напомнил мне кого-то давно и хорошо знакомого, а через пару секунд я понял, кого именно. Кардинала Ришелье из "Трех мушкетеров"! Была у меня в будущем красненькая такая книжка с хорошими иллюстрациями, из серии "Библиотека приключений". И даже не сразу бросилось в глаза, что папа был существенно старше. Впрочем, может быть, тому причиной полумрак в его кабинете, где он принимал меня. За недостаток света папа уже извинился, сказав, что последний год у него болят глаза. Так как я уже слышал про это, то в числе прочих подарков понтифику были и зеркальные солнцезащитные очки.
Кроме них, я преподнес святому отцу большой алюминиевый крест с драгоценными камнями, рубин весом сорок пять грамм и сапфир раза в два поменьше. Как ни странно, больше всего папу заинтересовал крест. Чего он там высматривает, с некоторым беспокойством думал я. Ведь этот крест Мерсье лично делал почти две недели! Вроде все должно получиться идеально.
— Скажите, а каковы основные постулаты австралийской христианской церкви, отличающие ее от католической? — поинтересовался Иннокентий, оторвавшись от изучения креста.
— Понятия не имею, — честно ответил я. — Моя теологическая грамотность, она… как бы это помягче сказать… оставляет много места для совершенствования, вот. Хотя одну разницу я уже заметил — у нас богослужения ведутся на австралийском, а у вас на латыни.
— Мы не считаем себя вправе отходить от того языка, на котором святой апостол Петр проповедовал первым христианам Рима, — просветил меня папа.
— Вот-вот, а нам, то есть австралийцам, свет веры принес святой апостол Фома, и делал он это на австралийском языке, так что с тех пор у нас сохранился такой порядок.
— И именно такую форму креста тоже указал он?
— Разумеется! — подтвердил я. Не говорить же, что на самом деле этот крест был придуман лично мной, причем из соображений минимализма. Две балки, и все, никаких перекладин или там надписей снизу или сверху. То есть я изначально проектировал предельно простое в производстве изделие. Фигура же распятого Христа была накладной и производилась по образцу католического распятия, приобретенного мной по случаю лет за пять до путешествия в прошлое.
