— На самом-то деле… — нечленораздельно пролепетал Чалмерс. — У меня и мысли не было… По-моему, я вызывал птицу…
— И что? — взревел монстр.
— Н-но вы же рептилия…
— А что такое птица, как не рептилия в перьях? Эй ты, сопляк бесчешуйный, оставь-ка в покое свой задрипанный меч! — рявкнул он на Ши. — Смерти захотелось? Гляди!
Чудовище откашлялось, втянуло в себя воздух… Птьфу! Зеленая слюна забрызгала окружающую листву, которая тут же съежилась и почернела.
— Вот так-то, ежли не дадите за себя выкупа, разделаюсь я с вами прежде, чем вы «Мамочка!» успеете сказать!
— Что за выкуп желаешь ты, почтенный монстр? — спросила Бельфеба, белая, как простыня.
— Конечно, слова! Единственная ценность, которую способны произвести задохлики вроде вас!
Бельфеба повернулась к своим спутникам.
— Знайте же, добрые сэры, что монстр сей гордится своим даром слова и коллекционирует все виды литературного выражения — как в прозе, так и в стихах. Боюсь, что, если не удовлетворим мы его желанья, он и впрямь нас погубит.
Ши нерешительно начал:
— Вообще-то я знаю парочку неплохих анекдотов про Гитлера…
— Нет! — взревело чудовище. — Все эти шуточки — сплошное дерьмо. Желаю эпическую поэму.
— Э… эпическую поэму? — дрожащим голосом переспросил Чалмерс.
— Точно, — подтвердил Зверь-Крикун. — Понимаешь, чего-нибудь вроде этого:
Внимайте скорее мне, добрые люди,И дамы, и девы, и все, кто ни будет!Хавелока повесть хочу вам поведать —Занятнее повести нету на свете.Сложил ее сам я когда-то, итак,Герой был наш беден, несчастен и наг.
— Ну как, сможете, доктор? — спросил Ши у Чалмерса. — Как насчет «Беовульфа»?
— Господь с вами, — отозвался Чалмерс. — Я наверняка не сумею воспроизвести ее по памяти.
— Это вам все равно не поможет, — гадко усмехнулся монстр. — Я ее знаю:
Истинно! исстари Слово мы слышимО доблести данов, О конунгах датских,Чья слава в битвах Была добыта![1]
Это не пойдет. Давайте чего-нибудь другое. А ну-ка по-быстрому: эпос, или трепещите, несчастные!
Ши прошептал:
— Почитайте ему что-нибудь из ваших Джильберта с Сулливаном, док.
— По-моему… гм… по-моему, вряд ли он…
— Читайте же!
Чалмерс откашлялся и дрожащим голосом затянул:
О! Звать меня Джон Уэллингтон Уэллс,
Большой в колдовстве я и магии спец,В духах, бесах и чертях,Самобранках-скатертях,Самобранках-скатертях,Самобранках…
Дальше никак! Ни строчки не припомнить! А не могли бы вы что-нибудь почитать, Гарольд?
— Я вообще ничего не знаю.
— А следовало бы! Как насчет «Барбары Фретчи»?
— Такую не знаю.
— Или «Лепанто» Честертона?
— Да я не. «Стойте, а я ведь и вправду знаю одну длинную поэму. Только вот…
— Так читайте же ее! — взвизгнул Чалмерс.
Ши глянул на Бельфебу.
— Дело в том, что она не совсем подходит для смешанной компании. Слушай, монстр, если ты позволишь даме отойти в сторонку...
— Еще чего! — взревел Зверь-Крикун. — Стихи давай, мелочь пузатая!
Ши с убитым видом повернулся к Чалмерсу.
— Это „Баллада про Эскимоску Нэль“. Что делать будем?
— Читать, что же еще делать!
— О господи!
Чалмерс был, конечно, совершенно прав. Но при всем этом Ши начинал уже испытывать к рыжеволосой охотнице нечто большее, чем просто дружеские чувства. Он сделал глубокий вдох и приступил:
Когда Дик Мертвый Глаз и Мексиканец Пит Развлечься решили слегка,То был Дик Мертвый Глаз, кто…
Он очень надеялся, что сумеет припомнить несколько адаптированный вариант, поскольку пытаться менять текст на ходу попросту не осмеливался:
Прошвырнувшись по бережку Рио-Гранде В отраженьях безумных лун,Чтобы жажду залить и девиц подцепить, Зашли они в Майка салун.
Он продолжал, все больше и больше краснея:
А Дик Мертвый Глаз засопел тотчас Сладострастно пыхтя и кряхтя…
Уголком глаза он увидел лицо Бельфебы, которое выражало неподдельное изумление.
И вдруг завалилась в ту обитель греха, Где вертелась из шлюх карусель,Девица-гигант, сам черт ей не брат, По прозванью Эскимоска Нэль.
Ши бубнил все быстрее и быстрее, желая поскорей разделаться с ужасным эпосом. Наконец он закончил, испустив вздох облегчения, и поднял взгляд на Зверя-Крикуна, дабы посмотреть, как он его воспринял.
Чудище медленно поднялось на ноги. Не вымолвив ни слова и даже не посмотрев на своих пленников, оно с треском углубилось в лес, покачивая рептильей башкой.
Ши тут же перевел взгляд на Бельфебу. Она произнесла:
— Ну что ж, услуга за услугу! С этого момента должны мы стать настоящими друзьями, и случилось бы это намного раньше, оцени я вовремя ваше магическое искусство. Не станешь отрицать ты, что магию, коя способна управляться с таким монстром, лишь белою считать можно. А поэма твоя… Половину слов не уразумела я, хоть и поняла, что повествовалось в ней о битве между воительницей отважной и рыцарем трусливым.
— Гм! Можно, наверно, трактовать и так, — согласился Ши.
— Растолкуй мне некоторые слова, сквайр Гарольд. Вот, скажем…
— Как-нибудь в следующий раз, мисс Вельфеба, если не возражаешь, — поспешно перебил ее Ши. — Сейчас нам в первую очередь надо сориентироваться. Это случайно не тот самый лес, про который говорят „где обитают лозели“?
— Этот. Говорят еще, будто бы колдуны нарочно вывели сию отвратительную породу себе на службу — вроде скота.
— Тут и самих колдунов, небось, что грязи? — невинно поинтересовался Ши.
— Ой, просто кишмя кишат! Смотрите не провалитесь в какую-нибудь их западню.
К разговору присоединился Чалмерс:
— Кхе-гм… А не расскажете ли вы нам, где конкретно можно тут отыскать каких-нибудь., гм… магов и чародеев?
Ши бросил на своего напарника сердитый взгляд. Выражение лица Бельфебы заметно переменилось.
— К чему бы это вам такие подробности?
— Дело в том, что мы хотим выручить из беды одного человека, который, по нашему разумению, попал к ним, и считаем, что если бы нам удалось… гм… втереться в доверие к кому-нибудь из…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
