... В лучах яркого солнца прибрежные скалы просто сияли белизной , а вороной, осторожно ступающий по каменистой тропке иноходец казался вырезанной из эбонита статуэткой. Олден взглянул на пеняшиеся у подножия скал волны и ещё крепче прижал к себе сидящую перед ним в седле Пелми - уже больше года прошло с тех пор, как он сам вырвал из рук Лиаты девочку и после этого случая малышка прониклась к нему самыми светлыми чувствами, а он, глядя на свою сводную сестру, чувствовал жалость и печаль , ведь Пелми и так приходилось несладко, а он её ещё и предал - демоны наверняка вывернут его слова по-своему и тогда судьбе малышки не позавидуешь... За прошедшие пять лет Олден многое понял и уже не сомневался ни в коварстве демонов, ни в том , что быстрое взросление и растущая колдовская сила, о которых он даже и не просил, даны ему не просто так - хотя все магические книги утверждали,что для потусторонних существ нет времени, терпеливо ждать назначенного часа демоны не любили ... Что же касается паука, то у горбуна с ним давно установилось нечто, вроде союза, а памятное Олдену пребывание в паучьем теле принесло горбуну не только несмываемую отметину - он ещё и перенял способность твари чувствовать скрытые душевные порывы и эмоции окружающих и с тех пор мнение Олдена о людях окончательно испортилось : человек - жадная, низменная, порочная тварь и он сам был ничем не лучше окружающих...
А ещё горбун никому не мог поведать о том, что его грызло и не давало покоя - свою первую кровь он пролил не в сражении, а во время усмирения очередного крестьянского бунта. Тяжёлые, закованные в сталь конники давили селян копытами коней и рубили длинными мечами, а деревни бунтовщиков сжигались до тла. Но перед этим пьяные от пролитой крови "Карающие" насиловали хорошеньких женщин и вешали стариков на любом , достаточно крепком суку , а Дорит, в своё время лишившийся из-за крестьянского бунта почти всего наследства, не только не сдерживал озверевших от вседозволенности ратников, но и потакал им...Что же касается Олдена, то он , едва попав в казармы, понял, что заслужить уважение большинства воинов сможет лишь в том случае, если будет более ловким , отчаянным и жестоким , чем они, а убедить "Карающих" в том, что он, несмотря на уродство, ничем не хуже их, он мог лишь в бою... Но вместо боя его ждала резня , горящая деревня и едва научившийся ходить крестьянский малыш: одетый в одну рубашонку, он ковылял прямо навстречу конникам и тянул к ним крошечные ручонки... Олден почувствовал, как его уже поднятая для удара рука задрожала - ещё миг и он опустил бы меч , но тут едущий с ним стремя в стремя Горти усмехнулся:
-Чего медлишь? Меч коротковат или руки не из того места выросли?
-Нет! - Олден понял, что если не убьёт сейчас малыша, то заработает среди воинов несмываемое, позорное клеймо труса. Уже в следующий миг, он ,сжав зубы, ударил и его меч , словно бритва, отсёк кудрявую головку... Горти усмехнулся:
- Хороший удар! Вот теперь я понимаю, что Дорит сделал тебя ординарцем не потому, что ты его племянник...
А бледный, как смерть Олден повернулся к Горти и прошипел:
- Ещё раз скажешь подобное и твоя голова слетит так же, как и его!!!- Горти только и успел, что удивлённо хлопнуть глазами, а горбун пришпорил коня и погнал рысака туда, где пламя бушевало ярче всего...
Рука Олдена слишком сильно стиснула плечо Пелми и она тихонько пискнула , а задумавшийся о своём горбун словно очнулся:
- Я сделал тебе больно?..Прости...
-Нет... - малышка прижалась к брату и ластясь к нему, точно котёнок, попросила.- Покатай меня ещё...
- Конечно же, Пелми...- и Олден направил остановившегося было коня к кудрявой роще. Грядущей войны он ждал как никто другой, ведь триполемцы - не тёмные селяне с вилами, а их "Золотые" уже не раз давали достойный отпор амэнским "Доблестным" и "Карающим"! Горбун надеялся, что столкнувшись с триполемскими воинами лицом к лицу он наконец-то сможет избавиться от стыда и доказать сам себе то , что способен не только убивать безоружных и скармливать пауку эмпатов... Возможная смерть не казалась Олдену страшной - гораздо больше его пугало то, что он, возможно, никогда больше не сможет посмотреть в глаза собственному отражению в зеркале...
ВЫБОР
...Весь день Олден, несмотря на промозглую сырость и холод, провёл, блуждая в лесных чащах : вначале он проверил расставленные Мегреном силки, а после долго бродил в ельнике, выискивая под толстым слоем опавших игл чёрный мох и гриб поморозник, и если ловушки отшельника оказались пусты, то необходимое зелье Олден нашёл - чтобы облик Вела снова стал нормальным , его лицо следовало перекроить заново и тогда дарующий беспробудный , крепкий сон поморозник и заживляющий раны мох придутся как нельзя кстати... Горбун ещё раз мысленно стёр с лица Вела шрамы, чтобы представить, каким оно было от природы, и недовольно хмыкнул - мягкие и тонкие черты Вела недвузначно говорили о том, что он родом из Лакона: в Вильдно его посчитали не только полувольным, но и полукровкой лишь потому, что он вовремя перенял крейговский говор. Впрочем, крейговцы хоть и являются союзниками Ленда, не испытывают к лаконцам такой застарелой вражды, как подданые Нахимены... Конечно, те "Ястребы" с которыми Вел успел сдружиться ( хоть тот же самый Дерек ) эмпата в обиду не дадут, будь он хоть сам лаконский князь, но враждебные взгляды и пристальное внимание других лендовцев парню всё равно обеспечены...
Олден нахмурился - нет, так дела не пойдут... Да и вообще - если у Вела будет новое имя, то почему таким же не быть и лицу?.. Из эмпата получится очень даже неплохой лендовец - в этом случае работы предстоит гораздо больше, но в своём мастерстве Олден не сомневался. Ему было по силам сделать так, чтобы ни одна живая душа в будущем не заподозрила то, что внешность Вела была когда-то изменена ... Конечно, гораздо легче не возиться с ножом и травами, а просто накинуть мару, но любой, достаточно сведующий в своём ремесле колдун сможет заглянуть под магическую личину , одетую на шрамы Вела, а то и вовсе её разрушить ... А вот изменённые с помощью ножа черты действительно станут лицом эмпата, которое он будет носить до самой смерти! Впрочем ,немного ускоряющей заживление ран и разглаживающей рубцы магии не помешает, а ещё горбун решил дополнить свою работу одним маленьким заклинанием - последние штрихи к новым чертам Вела добавит его же душа и в таком случае если эмпату что-то не понравится, то пусть он пеняет на себя...
Довольный своей придумкой Олден ещё быстрее зашагал по едва видимой тропе, но почти дойдя до землянки Мегрена остановился, и , упрямо тряхнув головой, направился в сторону менгиров: этот день он потратил ,прикидывая , что будет с эмпатом после испытаний, но ни разу не подумал о том, что для самого Вела будущего не существует, а есть лишь растянувшееся на бесконечные часы "сейчас".. Конечно же, эмпат-лаконец не бедолага Ситен: одинокий и искалеченный, вдосталь хлебнувший горя и несправедливости, он, несмотря на царящий в душе разлад, всё таки не изменил своей природе, сохранив в своём сердце искры того, что было заложено в него изначально... И именно эти свойства натуры Вела, которые горбун вслух именовал не иначе, как глупостью и ребячеством, на самом деле затронули в душе Олдена такие потаённые струны,о которых тот и сам не подозревал... Своих предведущих учеников горбун подбирал по уму - тщательно взвешивал их таланты и слабости , старательно обучал и готовил к испытаниям, но при этом относился к ним с прохладцой и никогда не переживал за них так, как за бродягу- эмпата ... Ледяной порыв ветра хлеснул сотника по лицу , но он лишь мотнул головой и продролжил свой путь , с горечью подумав о том, что как его, так и Мегренова мудрость не стоят даже одного пера из хвоста Корви - вещей птице нет дела до людских установлений и в этом была , есть и будет её бесконечная правота...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
