— Королева опасается, что появятся потомки, которые будут оспаривать ее права, — сказал дон Луис. — Она еще не замужем. А как может незамужняя женщина произвести на свет наследников?
Я вздрогнула, что заметил только дон Фелипе.
— Королева была тяжело больна оспой, и в Англии боялись, а в Испании надеялись, что она умрет. Но даже тогда королева отказывалась назвать преемника.
— Вы забываете, дон Луис, — перебила я, — что говорите о нашей королеве.
— Тысяча извинений! Я только собирался рассказать правду.
— Конечно, мы хотим знать правду, — ответила я. — Но если наша королева отказывается назначить преемника, то это означает, что она уверена, что будет долго жить.
Из вежливости дон Луис не стал вступать в спор.
Хани накрыла его руку своей:
— Не позволяйте Каталине (они все начали называть меня Каталиной) прерывать вас. Мы очень хотим услышать новости.
— Я расскажу еще кое-что, — сказал Луис. — Один из ваших капитанов, Джон Хокинс, занялся работорговлей.
— Работорговлей! — воскликнула я.
— Да, это так. Он оснастил три корабля и отправился к побережью Гвинеи, где хватает негров и продает.
— Вы хотите сказать, что он просто увозит людей от их семей, как если бы они были… какие-то растения. Это чудовищно!
Фелипе внимательно смотрел на меня. Я представила себя… рабом. Я вообразила, что моего маленького Роберто отбирают у меня, а меня, закованную в цепи, уводят. Я думаю, что больше остальных представляла себя на месте этих несчастных. Фелипе произнес отчетливо:
— Вам не следует так стремиться в Англию. Разве это не правда, Лупе, что несколько кораблей капитана Хокинса принадлежали королеве Англии? И значит, Каталина, она одобряет этот страшный промысел.
Луис добавил:
— Вы должны быть благодарны тому, что находитесь здесь… — Он улыбнулся нам. — Наверное, у всех нас есть причины быть благодарными. — Он бросил нежный взгляд в сторону Ханн. — За то, что жизнь на вашем острове так благополучна. С каждым днем Англия становится все большей угрозой для Испании, но мы великий и могущественный народ и завоюем весь мир, не исключая и ваших островов. Вы станете подданными Испании.
— Вы не знаете нас, — с горячностью воскликнула я, подумав о Джейке Пенлайоне. Я отдала бы все, чем владею, лишь бы он оказался сейчас здесь, рядом с этими учтивыми джентльменами. Даже ненавидя его, я признавала, что его храбрость безгранична, а любовь к своей стране так же естественна, как дыхание — Мы начинаем осуществление наших планов, — продолжал Луис, мягко улыбаясь. — Грозный противник — наш самый главный противник! Сейчас между нами должен быть мир Нам следует добровольно объединиться.
— Этого никогда не будет, — возразила я — Я тоже так думаю, — произнес Фелипе спокойно, — к сожалению.
— Ваша страна теряет свои владения в Европе, — продолжал Луис. — Уорвик сдал французам Гавр. Англичанам никогда не удастся снова утвердиться во Франции, а единственный трофей, который Уорвик привез в Англию из Франции, были эпидемии бубонной чумы. Только в Лондоне и его окрестностях чума унесла двадцать тысяч человек.
Я побледнела, думая о матери и тех давних днях, когда эта страшная болезнь посетила столицу.
Мы узнали хоть какие-то новости из Англии, пусть даже они и не были хорошими для меня и Хани. Но как странно, что любящему меня мужчине доставляют такое удовольствие несчастья, обрушившиеся на тех, кого он любит. ***
— У меня так долго не было мужа, Каталина. Я молода, — объясняла мне Хани.
— Ты старше меня.
— Но еще молода. Согласись, Каталина. И я люблю Луиса.
— Ты не влюблена в него.
— Я могу привыкнуть к нему.
— А Эдуард?
— Эдуард умер. Ты ведь прекрасно знаешь, что нам никогда не выбраться отсюда. Мы проведем здесь всю оставшуюся жизнь. Даже если бы дон Фелипе захотел отпустить нас, как мы могли бы сделать это? Может, нам отправиться в Англию на испанском галионе, чтобы нас высадили на берег! — «Вот ваши дамы и вернулись!»— Представь себе это. Пас, должно быть, уже забыли дома. Что бы стало с нами?
— Ты думаешь, мама когда-нибудь забудет нас? И бабушка? Я всей душой стремлюсь домой, к ним.
— Я тоже хочу этого, но это невозможно. Дон Фелипе любит тебя и Роберто. Он никогда не отпустит тебя. Будь благоразумна! Он хороший человек.
— Человек, который настолько жаждет мести, что заставляет женщину лечь с ним в постель не потому, что страстно желает этого, а в отместку другому.
— Все это в прошлом.
— В прошлом! Для тебя, возможно. Над тобой не совершали насилия.
— Но в результате у тебя появился Роберто, которого ты нежно любишь. Попробуй взглянуть на жизнь трезво, сестра. Иногда благо исходит от дьявола. Тебя привезли сюда против твоей воли, и следствие этого — твой сын, которого ты так сильно любишь. Человек, ищущий мщения, нашел любовь. Будь рассудительна! Жизнь не дает только то, чего хочешь, тем не менее она очень неплоха. Будь благоразумна, Каталина, не отворачивайся от нее!
— Значит, стать его любовницей?
— Ты имела бы все почести, оказываемые жене. Я холодно ответила:
— Говори о себе, Хани, а меня оставь в покое.
— Ладно, — сказала она. — Я выйду замуж за Луиса.
— За иностранца и врага нашей страны…
— Что значит это для любящих женщин? Я женщина. Я долго жила без мужа. Мне нужен муж, и Луис устраивает меня. Он будет отцом Эдвине.
Я молчала, и она продолжала тихо:
— Возможно, через какое-то время ты уедешь отсюда, но я останусь, потому что Луис станет правителем.
— Тогда мы скажем друг другу «прощай».
— Только «до свидания». Потому что, когда срок правления закончится, а это будет не позднее, чем через восемь лет, мы приедем в Мадрид и там увидим тебя в твоем прекрасном доме с Роберто и Карлосом, играющими со своими братьями и сестрами. Только подумай об этом!
— Чудесная картинка! — оценила я — Выходи замуж за своего Луиса, если тебе так уж приспичило выйти замуж. Рожай своих детей. Какая разница, для некоторых любой мужчина хорош.
— Зачем ты так говоришь? А, я понимаю. Это потому, что мое будущее — ясно, твое же — неопределенно. Тебе небезразличен Фелипе. Ты меняешься, когда он в доме. Мне жаль, Каталина, что на твоем пути стоит Изабелла.
«Изабелла стоит на твоем пути». Эти слова преследовали меня. Мне часто снился Фелипе. Он стоял у моей постели, и рядом с ним Изабелла — призрачный бледный ребенок с куклой в руках.
Хани и Луис венчались в соборе. Она была самой красивой невестой, какую мне приходилось видеть, и вся светилась тихим, безмятежным счастьем, как это уже было перед рождением Эдвины.
Хани, всегда жаждущая любви, — а Луис, без сомнения, обожал ее, — расцвела.
