— Корабль 27, сектор B подключен и готов к взлету! — оповещают операторы со своих пультов.
Свободные из них, уже не таясь, пялятся на меня. Так и недолго почувствовать себя динозавром, этаким раритетом, вышедшим на дорогу во всей своей запыленной рассыпающейся красоте.
— Принято, — отвечаю я, опуская мини-экраны над головой перед глазами и запуская картинку.
Темное помещение, заполненное проводами и гудящей радиаторами охлаждения техникой перестает существовать для меня. Мир вокруг наполняется светом огней голограмм.
Однако… Привычки не забываются. Спиной через тонкую майку я ощущаю, как ток пронизывает напичканное электроникой кресло, ладони предательски холоднеют от давно подзабытых ощущений. Капитан хотел увидеть чудо? Чудо, о котором знал, но всегда боялся спросить напрямую? Лучше бы никогда не видел…
Руки привычно ложатся на сенсорные подлокотники, и ладони тут же окружают голограммы рычагов и джойстиков. Но я не берусь за них. Мне это не надо. Едва заметные волокна, как тонкие блестящие нити, вырастают от рук к сенсорам, подключая меня напрямую к машине. Погружение…. Я закрываю веки и не смотрю на экраны — я вижу картинку своими глазами. Контакт, соединение — сознание ныряет все глубже в электронную неизвестность. Я люблю представлять это туннелем. Бесконечной скважиной с сотней огней, куда я уношу свое естество в погоне за новым телом. Миг — и вот уже множество датчиков корабля проецируются на все мое тело, и я чувствую себя во много раз больше и массивнее. Мысль — разгон двигателя. Непривычный аппарат. Слишком резвый для моего старого духа. Другая мысль — поворот. Будто тысячи мельчайших чешуек встали дыбом и развернулись по ветру. Я делаю рывок всем сознанием и ныряю во взлет. Гул поднимающийся от потоков воздуха мне неведом, но я домысливаю его, как нас учили на инструктажах, чтобы не глохнуть от абсолютной тишины. Машины не слышат. Но, как ни странно, чувствуют боль. Все мои нервы сейчас просто натянуты от напряжения каждой детали, сплющиваемой перегрузкой, смертельной для человеческого тела без скафандра. Я не вижу. Но электронная картинка, восстановленная датчиками, преобразовывается и высвечивается у меня прямо на глазах. Какие к черту экраны с указателями боезапаса? Я ощущаю их нехватку как собственный голод. Разве мы, «второе поколение», чудо научного прогресса? Или же, все-таки, неудачный садистский эксперимент? Не знаю. Я отдал бы все, чтобы лишить себя возможности ощущать мощь ревущего под брюхом двигателя, его тягу и легкость с которой можно лишь дрогнуть пальцем, послать сигнал от мозга и развернуть летающую махину в воздухе. Я отдал бы все, чтобы выдернуть из тела эту чертову встроенную интерсеть, делающую наше поколение раритетом в кругу новых Пилотов и убивающую ежеминутно изнутри, при этом заставляющую проживать десятилетия в наблюдении падения человеческой расы. Я бы отдал все, но я не расстанусь с этим по своему желанию. Хоть иногда, хоть во вред здоровью, мыслью ли или телом — но в небо. Ведь когда еще можно ощутить себя ТАК.
Сквозь облака, минуя щекочущие обшивку грозовые тучи, я постепенно нагоняю молодого Пилота. Мой корабль слушается легко, хоть и непривычно. Действительно, создатели потрудились на славу. Новая птичка скользит по небу с грациозностью и маневренностью рыбы в воде.
«Борт 12, приём» — я обхожу сигналом каналы всех Баз, транслирую узкий поток и посылаю передачу напрямую второму кораблю. Потом решаюсь пойти глубже и по обратному каналу через его самолет вернуться на Луна Гранту, в Центр Управления, в нужный сектор к четвертой ячейке и первому пульту. Кто же ты, лихой Пилот? Дурак, посмевший стащить у меня из-под носа лучший корабль. Я считываю информацию с его пульта напрямую и удивляюсь. Так это ты?! — «Майрис, ответь».
«Не надо пытаться мне мешать. Я должен долететь до Улья и вытащить оттуда своего напарника».
Машины не умеют передавать эмоции, но я чувствую по колышущейся громкости звука его тон. Парень на грани паники. И естественно ему неоткуда узнать мой голос.
«Какого Улья?» — а вот это главный вопрос. Если парень знает больше, чем я, возможно, я не буду его сбивать. Ведь так не хочется.
«У меня есть подозрения, что в нейтральной зоне под центром циклона находится передвижной Улей. Они глушат сигнал и приближаются к границе. Всегда глушили».
А вот это уже интересно. Я втягиваю в себя обратно приготовленное орудие, но не спускаю его с прицела. Улей в нейтральной зоне? Что-то новое. Если пацан сможет это доказать, то он достоин будет благодарности. Если Улей там, его встретят чужие. А если не встретят, то я, чего уж мелочиться, пронюхаю обстановку и осмотрюсь. Главное не пускать этого бойца к границе. А до тех пор, пусть себе летает под моим прикрытием. Ну а что мне следует еще с ним делать? Бездействовать и смотреть, как гибнет корабль и потенциальный пассажир в нем? Конфликта с кваари нам уже не миновать, так хотя бы тогда я сделаю все, что в моих силах, чтобы мы победили в этом раунде.
«Лети. Я прикрою тебе отход», — формулирую я мысленный поток импульсов как можно яснее.
Он хотел ответить что-то. Помехи его эмоций пробежали волной по моим радарам, но сдержался в последний миг, не утратил контроль над ситуацией и удержал свой корабль ровно. Несмотря на вихри, не сбиваясь с курса в грозовых тучах. Молодец, пилот, твой напарник хорошо успел обучить тебя.
Я разгоняю свой корабль быстрей и вырываюсь вперед, чтобы отвлечь на себя внимание вражеских сенсоров. Будь на моем месте обычный пилот, адреналин хлынул бы ему в кровь, оседлал эмоции и снизил бы скорость управления. Я же не ощущаю ничего. Порыв — ветер заставляет мелко вибрировать крылья. Разворачиваю маневровые пластины — ухожу в крутой вираж и снижаюсь. У машин никогда не происходит сбоев с вестибулярным аппаратом. Я лишь осознаю по гироскопу, что над моим верхним покрытием земля.
И вот оно, долгожданное чувство тревоги, сообщающее мне, что наши корабли засекли. Попались! Развернуть все радары в ту сторону, мгновенно просчитать число вылетевших на перехват кораблей, переключить энергию на боковые щиты.
«Не задерживайся и снижайся за напарником. Его маяк будет слышен на высоте в сто метров. Даю тебе пять минут».
«Принято!» — отвечает мне Пилот и ныряет к земле, где еще через мгновение блестящий корпус корабля скрывается в гигантских зарослях папоротников.
А вражеские корабли тем временем разлетаются, готовые окружить меня.
Хотите узнать, с кем имеете дело? Хотите понять, что этот бой для вас закончится ничем? Хотите узнать, что такое старая школа пилотирования? Чтож.
…Как давно я мечтал об этом…
Реверс на полную мощность. Практически мгновенная остановка с полной скорости до нуля, разворот в скольжении, корректировка боковыми двигателями и выстрел с опережением. Такое не повторить человеку в кабине. Так тонко не смог бы отработать маневр ни один современный Пилот с пульта. Им не понять в какую долю секунды подобрать «рули» и как загасить двигатели не более чем для опрокидывания машины. Две ракеты сорвались с креплений под обшивкой и, сверкнув, устремились к целям. Конец дипломатии. Хватит уже церемониться. Боковой разворот на месте, наклон без качания, пропустить под крылом вражеский кислотный плевок. Снова выстрел. Уже позади меня толкнуло взрывной волной от первых двух целей. Вторые столкнулись друг с другом в маневре. Я мгновенно срываюсь с места, убираю на миг всю тягу, многотонным грузом ухожу под корпус другого корабля, выныриваю и поджигаю его хвост гравитационным полем маневровых пластин. И дальше снова выстрел, уклонение, крен… Так люди не летают. Боюсь, даже конструкторы не предполагали, как умеет летать их самолет. Но я доволен. И моя машина довольна. Да, она чувствует это все вместе со мной. Воздушная груда железа, напичканная лучшей электроникой, умеет чувствовать. Она счастлива, что вылетела в бой со мной, и просила, чтобы я испытал ее со всех сторон. Что ж, друг мой, посмотрим, на что ты еще способен. Идеальная бочка на месте, и мой противник падает вниз, не успевая зацепиться паучьими лапами за корпус. Сбить ли его? Нет, лучше поиграть. Потому что мы с кораблем так хотим. С ускорением снижаюсь вниз и на долю секунды даю мощный импульс тяги под брюхо. Незадачливый чужой, как от пинка стремительно летит к земле сбитой мухой и проваливается в заросли. Ну что? Есть еще желающие? Кажется, в начале вас было меньше. А что мне? Я лишь счастлив и дальше исполнять танец. Мой воздушный танец смерти. Где пропадает направление и гравитация, а есть только густой воздух и заклятые враги.
Когда Дэниел рассказывал Майрису о неком Пилоте на его старой Базе, парень не представлял себе, как можно «летать как Высший». Он видел асов, выделывающих в небе такое, отчего у зрителей захватывало дух и кружилась голова. Он знал, что существовали люди, способные чуять машину, как вторую одежду — настолько сроднились они с техникой. Это считалось талантом. Но вылетая с напарником на борту из леса, Майрис не думал, что увидит Такое. Нет, этот Пилот не летал как Высший. Майрис сказал бы, что он летал как Демон. И машина не была ему второй одеждой. Она была ему второй кожей. Враги просто не успевали сосредоточиться на своей единственной жертве — так мгновенно и неожиданно он уходил с их линии огня.
