или католической армии. Ремесленники могли не бояться, что их мастерскую разграбят ворвавшиеся в город вояки. В стране возобновилось строительство: сооружались дороги и мосты; в Париже продолжали перестраивать Лувр и начали возводить Пон-Неф. Недаром после трагической гибели Генриха IV французы вспоминали его правление, эти недолгие полтора десятилетия как золотой век.
И в этом сравнении не было лести – одна живая, жестокая правда эпохи. Нам, людям у телевизора, привыкшим за последние два десятилетия к страшным будням современных религиозных войн на Ближнем Востоке, в Сирии и Ираке, трудно представить себе, что четыре с небольшим века назад жизнь многих французов была такой же кошмарной, как в 2014 г. – сирийцев в Алеппо или Идлибе. Террор тогдашних католиков или протестантов был ничем не лучше террора ИГИЛ (экстремистская организация, запрещенная в России. – А. В.). В тогдашней Франции, имевшей мало общего с костюмированными картинами французского кино, не было недостатка в фанатиках, любивших убивать людей ради садистской страсти.
XX век с его кровавыми войнами и революциями унес многие десятки миллионов жертв. Но по своей жестокости религиозные войны во Франции (их было восемь: в 1562–1563, 1567–1568, 1568–1570, 1572–1573, 1574–1576, 1576–1577, 1580, 1585–1589 гг.) мало в чем уступали тем же революциям XX столетия.
К началу религиозных войн, по оценке современных историков, не менее трети жителей Франции обратились в протестантство – увлеклись ересью Мартина Лютера и Жана Кальвина.
Страстной сторонницей церковной реформы была и Жанна д’Альбре, королева Наварры, небольшого государства, лежавшего между Испанией и Францией (в 1589 г. Наварра войдет в состав Франции).
Там, в Наварре, в замке По, у подножия Пиренеев,13 декабря 1553 г., у Жанны д’Альбре родился сын Генрих, странной волею судеб ставший впоследствии королем Франции Генрихом IV. В принципе, по отцу, он был претендентом на королевскую корону Франции, но, как писал В. Д. Балакин, не было почти никаких шансов, «что до него дойдет очередь, когда трон Французского королевства занимал здоровый и деятельный Генрих II, имевший четверых сыновей». Сын Жанны д’Альбре, хоть и принадлежал к дому Бурбонов, который состоял в тесном родстве с царившими тогда во Франции Валуа, но править всей Францией, а не только королевством Наварра мог лишь при счастливом стечении обстоятельств, при особом расположении звезд.
Честолюбивая мать прочила его с юных лет в вожди протестантов. Когда ему исполнилось 15 лет, она распорядилась изготовить золотой медальон, на одной стороне которого был изображен адмирал Гаспар де Колиньи, общепризнанный глава французских протестантов, а на другой – красовался портрет восходящей надежды Франции, принца Генриха Наваррского.
Впрочем, в отличие от Колиньи, молодой Генрих был чужд всякого фанатизма. Он любил простые радости жизни, в те годы не стремился к власти. Однако течения большой политики были тогда таковы, что французская коронабыла буквально принесена в руки далекого от нее принца Генриха. «Здоровый и деятельный» Генрих II (1547–1559) нелепо погиб, ну а всесильная королева-мать Екатерина Медичи решила выдать замуж за юного умника и обаятельного храбреца свою дочь Маргариту – «королеву Марго», известную всем по псевдоисторическому роману А. Дюма.
Грандиозная свадьба Генриха Наваррского и принцессы Маргариты была назначена на 18 августа 1572 г. В Париж на торжество съехались несколько тысяч протестантов, принадлежавших к знатным фамилиям. Среди католиков поползли слухи о том, что протестанты готовят переворот. Разжигали эти слухи агенты злейшего врага протестантской веры – испанского короля Филиппа II. Главой заговора все считали видного военачальника, адмирала Колиньи. Его пытались убить, но лишь ранили в руку.
Коварное покушение возмутило гостей свадьбы – протестантов. В их гневе видели подтверждение страшных слухов. Казалось, вот-вот «еретики» возьмутся за оружие и расправятся с несчастным монархом Карлом IX (1560–1574) и верными ему людьми.
Закулисная подоплека той трагедии до сих пор не ясна для историков. Одни видят во всем наущение испанцев. Другие полагают, что Екатерина Медичи, боясь, что протестанты убьют ее сына-короля, слабого, безвольного Карла IX, убедила его покарать отъявленных цареубийц. Только решительные действия могли спасти династию Валуа, и с помутненным от страха рассудком король отдал роковой приказ.
Долгий парижский день подошел к концу. Настала страшная ночь, пережить которую многим молодым людям было не дано. Настала Варфоломеевская ночь.
24 августа 1572 г. в час тридцать ночи зазвонили колокола церкви Сен-Жермен-л’Оксерруа. На улицы Парижа вышли убийцы. Сам влиятельный герцог Гиз, глава католического «эскадрона смерти», лично проследил за тем, чтобы адмирал Колиньи не ушел от возмездия. А в это время городская чернь, вся эта крикливая сволочь, созванная вождями католиков, с азартом врывалась в жилища протестантов и резала, колола всех, кого заставала там: мужчин, женщин, детей. «Налетевшая, точно стервятники, чернь в буквальном смысле слова разорвала тело Колиньи на куски, которые потом растащили по разным концам Парижа» (Балакин).
В ту ночь в столице погибли от 3 до 4 тысяч человек. Но резня не ограничилась Парижем. Католические эмиссары успели разослать приказ по провинциальным городам. Там – прежде всего, в Орлеане и Лионе – были убиты до 20 тысяч человек.
Убийцы не были подосланы лишь к самому известному протестанту Франции – к королевскому зятю, Генриху Наваррскому. Его согласились пощадить в том случае, если он перейдет в католичество. Принц был полон сил и надежд, он не цеплялся за веру. Та была для этого сангвиника и весельчака чем-то вроде одежды, каковую можно поносить и сбросить, когда она станет не впору. Вера не вросла ему под кожу, как адмиралу Колиньи, коего проще было семь раз убить, чем один раз перекрестить. Неважно, какой ты веры, обмолвился Генрих впоследствии, лишь бы христианином был хорошим. Вера, в его представлении, прибегнем к еще одному уничижительному сравнению, была сродни гастрономическому пристрастию. Мухи отдельно, месса отдельно, Париж отдельно… Виват, король!
Впрочем, до «настоящего» королевского титула принцу Генриху, ставшему в том же приснопамятном 1572 г. королем Наварры Генрихом III, было еще далеко. Предстояли годы борьбы и сказочного везения. Пока же принц, казалось бы, сам растоптал свои честолюбивые мечты. Упорно подозревая, что его жена была причастна к резне в Варфоломеевскую ночь, и не любя ее, принц Генрих, муж Генрих, однажды в студеную зимнюю ночь тайно бежал из своей «сладкой ловушки», в которой томился три с половиной года.
Он укрылся среди протестантов, снова стал «еретиком». Теперь он был среди тех, для кого папская курия – после Варфоломеевской ночи – стала исчадием ада, а его теща Екатерина Медичи – воплощением зла. Вот только были ли протестанты «добрыми ангелами»? Ничуть нет. Взявшись за меч, они и сами не уступали в жестокости католикам. Разве что принц Генрих был среди них заблудшей овцой, рыцарем без страха и упрека.
К
