Мой капеллан запирает дверь, и мы с моим двором слушаем мессу в эту удивительную ночь, словно мы – тайные христиане в катакомбах Рима, окруженные язычниками. И, как они, мы убеждены, что, пусть и кажется, что язычники могущественны и владеют миром, восторжествуем мы, и наша вера станет расти, пока не останется единственной.
Он заканчивает службу приглашением к молитве, оборачивает святые дары, убирает их в ларец и быстро уходит из комнаты. Только его шепот: «Счастливого Рождества», – отрывает меня от молитвы.
Я поднимаюсь с колен со скамеечки и задуваю свечи перед маленьким алтарем.
– Счастливого Рождества, – говорю я Агнес и Мэри, целуя их в обе щеки.
Мои придворные по одной выходят, останавливаясь, чтобы поклониться или присесть в реверансе и прошептать благословение. Я улыбаюсь им, они удаляются, и в комнате тихо и тепло.
– Открой окна, – говорю я Агнес и выглядываю наружу.
Звезды в черном небе остры, как алмазы. Я ищу северную звезду и думаю, что моя армия спит под ней на пути ко мне. Мне на ум приходит история, которую однажды рассказал мне Ботвелл, и я вдыхаю холодный-холодный воздух и издаю в ночи долгий слабый свист, похожий на вой ветра.
– Что вы делаете? – спрашивает Мэри, набрасывая мне на плечи шаль.
– Высвистываю бурю, – отвечаю я с улыбкой при мысли о Ботвелле, который высвистал себе бурю в ночь перед Карберри-Хилл. – Высвистываю бурю, которая донесет меня до самого трона.
1569 год, декабрь, Ковентри: Бесс
Холодное время, и мало в этом году надежды на радостный праздник Рождества в моем доме. Это второе Рождество для меня и моего господина, которое испортила нам эта другая королева. Богом клянусь, хотела бы никогда о ней не слышать, и нечего думать, что я могла получить какую-то выгоду, служа ей. Вдали от дома, разлученная с детьми, не зная, как там моя мать, сестра, как мой дом, я тревожно жду вместе со всеми, когда придет северная армия. Гастингс высылает разведчиков трижды в день, чтобы мы хоть примерно понимали, где сейчас войска и когда дойдут до нас, но они большей частью слепо ездят среди тумана и дождя – они могли бы проехать в нескольких футах от армии северян и не увидеть ее.
Город укрепляли изо всех сил, но никто не сомневается, что мы не сможем выдержать осаду почти шеститысячной армии. У нас всего горстка людей, на чью верность мы можем положиться, граждане Ковентри нас защищать не станут. Они тоже хотят, чтобы королеву освободили. Нас тут не любят, мы армия захватчиков.
Я не могу перестать тревожиться за мать и сестру в Чатсуорте. Девочки мои в безопасности на юге, служат друзьям, учатся вести большие дома и заводят дружеские связи, которые пригодятся им в жизни, а мой мальчик Чарльз в школе. Но северная армия может пойти через Чатсуорт, и, хотя у моей матери хватит и решимости и отваги приказать им убираться с моей земли, что, если солдаты оскорбятся? Еще я волнуюсь за Генри, моего сына, и Гилберта, моего пасынка, – они оба при дворе. Я не могу перестать думать, что им может взбрести в голову пойти добровольцами сражаться за королеву на север, против врагов. Если мой Генри выйдет на битву против северной армии, клянусь, я сама обезглавлю королеву шотландцев. Я уверена, Роберт Дадли не позволит ему уйти, уверена, что королева это запретит. Но я снова и снова вздрагиваю, проснувшись ночью, уверенная, что мой мальчик добровольно выбрал опасный путь и сейчас марширует на север, чтобы встретиться с неостановимой армией предателей.
Гастингс получил письмо из Лондона, в котором обещается скорое облегчение и есть даже притворный оптимизм, но в нем сообщается чудовищная весть о том, что Барнард-Касл пал под натиском армии Севера. Сэр Джордж Боус держался королевы, но его люди, рискуя жизнью, спрыгнули со стены и примкнули к мятежникам. Один из них даже сломал ногу в своей решимости перейти на другую сторону, а горожане сами открыли ворота и зазвали восставших, распевая старые гимны, когда те входили. Они провели мессу в приходской церкви, вынесли спрятанные чаши для святой воды, золото, серебро, даже картины и витражи. Они объявили, что старая вера вернулась, возле креста на рыночной площади, и все жены фермеров понесли своих детей, чтобы их наконец-то правильно окрестили.
Все будет как раньше, я знаю; церковь станет центром жизни, монастыри и аббатства разбогатеют, вера будет восстановлена. Мир словно сплетается обратно сам, так умелый ткач выправляет распустившееся полотно. Я едва могу поверить, что сама не иду задом наперед, обратно, к своему доброму третьему мужу, Уильяму Сент-Лоу, к своему второму доброму мужу, Уильяму Кавендишу, который дал мне Чатсуорт и украл для меня золотые подсвечники из аббатства, мимо первого своего дома, всю дорогу до самого детства, когда я вышла замуж за первого мужа, чтобы сбежать от жизни бедной девочки без всякого будущего в Хардвике, а у матери моей не было даже права собственности на наш дом.
Я говорю королеве за обедом, что каждую ночь в эту ужасную пору ожидания мне снится, что я возвращаюсь в свое детство, и ее лицо загорается, словно это – чудесная судьба.
– Если бы я могла пожелать, что угодно, я бы вернулась во Францию, – говорит она. – Я снова была бы маленькой принцессой во Франции.
Я слабо улыбаюсь, словно соглашаюсь. Видит Бог, я бы тоже хотела, чтобы она оказалась там.
1569 год, декабрь, Ковентри: Джордж
Королева поселена в лучшем доме в городе, который для нее недостаточно хорош. Мы с Бесс живем по соседству, вещи свалены в комнатах, слуги спят на скамьях. Грумы спят в конюшнях с лошадьми, люди Гастингса разместились в домах бедняков по всему городу. На рынке кончилась еда, вонь на улицах и от сточных канав невыносима. Нам придется переехать, какова бы ни была опасность, иначе в этих перенаселенных кварталах начнется мор. Гастингс написал Сесилу, но ответ приходит ко мне в нашу скудную ставку, его привозит очередной безымянный молодой человек. То, что теперь я – доверенный корреспондент, а Гастингсу не отвечают, сразу говорит мне все. Сесил должен быть в отчаянии. Сесил привел королеву на грань поражения, и теперь ему нужно, чтобы я вступила в переговоры с другой королевой.
Ваша дружба с королевой Шотландии должна теперь сослужить нам службу. У меня есть сведения, что повстанцы захватили порт Хартлпул, чтобы там могли высадиться войска испанцев. Испанский флот придет из Нидерландов и высадит армию, чтобы поддержать войска Севера. У нас нет сил, которые могут им противостоять, собрать их мы тоже не сможем.
В этих обстоятельствах вам надлежит любой ценой защитить королеву Шотландии и начать с ней переговоры, чтобы достичь соглашения. Скажите Бесс, Деверо и Гастингсу, что они должны уберечь ее любой ценой. Какие бы планы ни были у нас прежде, теперь они изменились – убедитесь, что они это усвоят. Она нам не угрожает, но она сейчас – наша единственная надежда на перемирие. Ее нужно уберечь и, если возможно, сделать ее другом и будущим союзником.
