— Ах, всё обо мне, да обо мне… Ты одержим и болен, Максимилиан. Я не скажу тебе, что стану делать дальше. Мучайся неизвестностью, подыхая в этой камере.
Эмилия отошла назад и послала мужчине воздушный поцелуй, подхватила стул и поднялась по ступенькам вверх, закрывая за собой дверь:
— Не скучай, мой дорогой…
* * *
За столом в гостиной спокойно ужинали двое: Уильям и Эмилия. Мягкий свет свечей, располагающая к беседе обстановка… Внезапно идиллия была нарушена торопливыми шагами слуги, доложившего неприятные известия: пленник сбежал. Эмилия потрясенно вскрикнула, уронив вилку.
— Спокойнее, Эмилия, — мягко произнес Уильям и обратился к слуге, — как это могло произойти?
— Джозеф рассказывает, что услышал крик, доносившийся из камеры. Он поспешил туда и увидел, как тело пленника болтается в петле. В той комнате раньше туши скота на крюки под потолок подвешивали. Джозеф отпер дверь и бросился снимать из петли грабителя, как вдруг тот ударил его, лишив сознания, вытащил ключи от кандалов и сбежал.
— Петля? Какая ещё петля? Его раздели почти догола! Откуда у него могла взяться петля?
— Не знаю. Джозеф клянется, что тот выглядел так, будто болтался в петле. Он не успел разглядеть, из чего была сделана петля.
Уильям отер губы и с досадой бросил салфетку на блюдо.
— Что с ним?
— С Джозефом? — переспросил слуга.
— Разумеется, с ним!.. Грабитель же удрал.
— Грабитель сильно ушиб его голову и раздел. Джозеф сейчас не в силах даже оторвать голову от подушки.
— Можешь идти, — отослал слугу Уильям.
— Может быть, всё-таки обратимся к полисменам? — робко подала голос Эмилия.
— Нет. Не думаю, что он сунется сюда грабить ещё раз. Удивительно только, до чего изобретательные воры. Никогда бы не подумал, что под маской джентльмена может скрываться подобный негодяй. Наверняка, он решился на воровство, потому что предприятие его захирело… Единственное, о чём сожалею, так это о том, что не смог расплатиться с ним за то, что он измывался над юной невинной душой.
— Господь покарает его за злодеяния, — скромно произнесла Эмилия, глядя благодарным взглядом на Уильяма. А сама в этот момент вдруг вспомнила, как скользнул вниз на каменный пол её шейный шарф: теплая, плотная ткань, длина, равная телу взрослого человека… Шарфик скользнул вниз, и Максимилиан не преминул этим воспользоваться… Какая жалость!
Глава 40. Взрыв
Уильям Уоррингтон решил, что довольно с него добровольного отшельничества. Необходимая траурная пауза по поводу смерти оболтуса, по какой-то ошибке судьбы приходившегося ему сыном, была выдержана. Ничто не мешало ему насладиться в полной мере прелестями жизни состоятельного человека. Закат жизни Уоррингтона вдруг приобрёл новые краски с появлением в ней чудесной молодой девушки. Девица была чудо как хороша и смышлена, ловко управлялась с делами, но не имела звучной благородной фамилии. Но Уоррингтон был очарован прелестницей настолько, что даже всерьез начал подумывать о женитьбе, наплевав на неравенство в происхождении. Стоило только ускорить отход в мир иной законной супруги. Он задумывался о том легко и без угрызений совести, на его счету уже была записана не одна жизнь. Станет одной душой больше — и что с того? Законная супруга опостылела давным-давно. Да, стоит избавиться от лишнего груза. Немного расстраивала Уильяма мужская немощность, но говорят, что некоторые доктора творят чудеса и ещё рано прощаться с возможностью предаться плотским утехам…
— Уильям, привезли партию вин. Вы заказывали… столько?
— Да-да, Эмилия, всё верно, — задумчиво протянул Уильям, думая над текстом письма, что хотел отправить приятелю-доктору из закрытой лечебницы курортного городка.
— Разве есть нужда в таком количестве?
Уильям, наконец, оторвал взгляд от бумаг, оглядывая девушку, с удовольствием скользя взглядом по ладной фигурке.
— Я намереваюсь в скором времени прервать затянувшееся затворничество. Двери моего дома будут распахнуты, залы — полны гостей, столы — яств и вин… И Вы, Эмилия, будете блистать посреди этого великолепия.
— О, Уильям, — щёки девушки окрасились нежным румянцем, — но…
— Вам не стоит беспокоиться ни о чём. Совсем скоро для нас с Вами всё изменится.
— Я даже не знаю, что сказать…
Девушка взволнованно обмахнулась плотным листом бумаги накладной на товар.
— Мы поговорим об этом позднее, как только я расправлюсь с бумажной волокитой. А Вы, Эмилия…
— Я не стану Вас отвлекать и сама займусь тем, что расплачусь с поставщиками, как полагается. Я отдам приказ разместить бочонки с вином в подвале.
— Хорошо, ступайте, моя дорогая.
Девушка замялась в дверях:
— И ещё одно. Всего маленькая просьба. Сегодня все слуги собираются погулять на свадьбе горничной. Я тоже хотела бы присутствовать.
— Эмилия, совсем скоро Вы станете хозяйкой всего этого. И уместно ли якшаться с простыми слугами?
— Но если я проигнорирую приглашение, все решат, что я задрала нос выше головы, обозлятся… Мне не хотелось бы менять прислугу, большинство из них прекрасно справляются со своими обязанностями. Я не стану долго задерживаться на празднике, всего лишь почту их присутствием и поздравлю молодожёнов.
— Хорошо. Правильно ли я понимаю, что вечером во всём доме не будет никого из прислуги?
— Всего лишь на несколько часов, Уильям. Уверена, что они будут благодарны тому, что им разрешили немного передохнуть от работы и вернутся в положенный срок. Я уже предупредила, что время, предоставленное им для отдыха, небезгранично. Все вернутся не позднее одиннадцати часов вечера или будут уволены.
— Вы очень ловко всё организовали, Эмилия.
Девушка пересекла кабинет и нежно поцеловала в щёку мужчину, поспешив заняться привычными делами. Уильям несколько секунд смотрел ей в след. Сущий ангел…
Эмилия спустилась по лестнице на первый этаж и вышла во двор. У здания стояла телега, гружённая бочонками с вином, возле неё нетерпеливо прохаживался коренастый возница.
— Ну что, теперь разгрузят телегу или как? Я уже тут битый час простаиваю.
Эмилия подошла к телегу, постучав пальцами по деревянному боку бочонков. Зачем-то попыталась раскачать один из них и отошла с улыбкой на лице.
— Я уже дала приказ. Сейчас придёт слуга.
И точно — через минуту подошёл высокий, крепкий мужчина. Кажется, Томас раньше служил на какого-то другого хозяина, но и что с того?..
— Разгружай телегу, Томас. Бочонки в подвал.
Возница довольно потёр руки и уселся обратно: наблюдать за работой других людей невероятно приятно.
— А где сам торговец? Мне нужно вернуть ему накладные.
— Вон там, прогуливается… — возница махнул рукой в сторону дорожки, ведущей в сад. Эмилия неторопливо пошла в том направлении, прямиком к мужчине, разглядывающем сад с преувеличенным вниманием.
— Раньше здесь был чудный цветник с розами. А сейчас — безынтересный газон…
Мужчина поднял светлые глаза на девушку.
— Тебе лучше задержаться на празднике. Сегодня вечером здесь будет довольно жарко.
— О можешь, мне не рассказывать, я уже и без того всё поняла. Не боишься, что я пойду и шепну на ушко пару слов Уильяму?..
— Не боюсь, — без тени улыбки ответил мужчина, — иначе бы не оставляла мне свой чудесный шарф.
— Не понимаю, о чём ты. Иногда я бываю несколько… рассеянной.
— Прогуляемся? — в глазах мужчины горел всё тот же огонёк заинтересованности ею, не ослабевший даже с учётом недавно произошедших событий.
Эмилия отступила на шаг назад:
— Воздержусь. После того, как всё взлетит на воздух, ты успокоишься?
— Хотелось бы верить, — усмехнулся мужчина, — всё должно было произойти несколько иначе. Но иногда проще разрубить узел, чем пытаться развязать его. Останется только одно — обнародовать письма.
— Зачем? Все виновники к тому моменту будут мертвы…
— Скандал не пройдёт незамеченным. Дальние родственники семейства отца вздохнут с облегчением — запятнанное имя и репутация семьи очистятся. И, возможно, история послужит кому-то уроком, призывая быть более внимательным и не слишком полагаться на друзей.
