которым только обладаю, говорю:
— Сегодня никак. Договорилась о встрече с Димой.
— Так отмени, — заявляет Радецкий, — наши планы могут быть не хуже, — продолжает он и как-то неожиданно склоняется к моему лицу, что у меня появляется ощущение, что он тянется к моим губам. Но все же замирает в считанных миллиметрах от них.
— Извини, но он в приоритете, — столь же нагло отвечаю я.
Улыбочка Марка исчезает так же быстро, как стертые со школьной доски меловые надписи. Зато мои губы вдруг растягиваются.
— Значит, нет? — зачем-то уточняет Марк.
— Ты понятлив, — констатирую я, забираюсь готовый кофе и ухожу, оставляя Радецкого в одиночестве.
Где-то в душе даже теплится желание, чтобы он пошел за мной следом, остановил, брякнул что-нибудь глупое и получил бы за это ответ, но он меня так и не догнал.
Через две пары, как и планировали, встречаемся на парковке с Димкой и Максом, и на машине друга едем на набережную. В нашем городе она довольно протяжна и ухожена. Здесь часто гуляют мамочки с колясками, бегают спортсмены и зожники, парочки целуются под каждой липой, и старики, бодро размахивая палками для скандинавской ходьбы, ходят по краям дорожек. Мы бредем сначала по нижней части, потом переходим на верхнюю, вместе с извилистой тропинкой, выложенной плиткой.
Максим, оказывается, интересный парень, хотя манерой речи и напоминает подросшего одиннадцатиклассника. Он много шутит и не лезет за словом в карман. Понятно, почему Димка рядом с ним меняется — невозможно не заразиться его нетипичным обаянием. Его рассказы про студенчество, игры в КВН, недавние сборы на базе — те же, что были и у нас, непременно сопровождаются остроумными комментариями, и такая манера общения расслабляет. Даже Ирка ведет себя раскованно — общается и высказывает свое мнение.
Мы доходим до небольшого парка, которым и заканчивается набережная. В этом месте русло реки резко расширяется и открывается красивый пейзаж.
— Прохладно, — замечает Ирка, растирая ладони.
— Может кофейку? — предлагает Макс, — вон кофе точка, — указывает он в даль на едва различимый желтый брендированный фургончик.
— Можно, — тянет Ира.
— Тогда, всем кофе, — резюмирует Димка, закрепляя свое предложение смачным хлопком, — идем!
В моей сумке начинает звонить телефон — это папа. Я даю друзьям знак, чтобы шли вперед, и, что я их позже догоню, а сама снимаю трубку.
— Да, папа?
— Вер, ты дома? — спрашивает он.
— Нет, мы с друзьями решили прогуляться по набережной.
— Понял, только не теряйся, ладно? Будь на связи, — просит он. В последнее время папа стал проявлять излишнюю осторожность и заботу.
— Хорошо, — соглашаюсь я.
Мы прощаемся, я убираю телефон и уже спешу в след за ушедшими вперед друзьями, как чья-то рука смыкается на моем плече.
— Опять ты! — невольно вскрикиваю я, когда развернувшись с перепугу, вижу перед собой лицо Марка, и судя по этому лицу он явно недоволен, — ты следишь за мной что ли?
— Пошли, — вдруг заявляет он и тянет меня прямиком через полосу еще не увядшего газона к дороге, на обочине которой припаркована его машина.
— Куда? — недоумеваю я, но сопротивляться той силе, которую Марк прикладывает, у меня просто не получается в силу моих физических данных.
— Увидишь, — грубо отвечает он.
— С ума сошел? Я вообще-то с тут не одна! — пытаюсь докричаться я до Марка, пока он тащит меня через дорогу.
— Да, я видел, — вновь немногословен.
— Марк, погоди! — прошу я, — да стой же! — мне удается вырвать руку как раз тогда, когда он пытается усадить меня в автомобиль, — что происходит?
— Садись, Вера, — тон, с которым он это говорит, вовсе не похож на просьбу.
— Нет! — упрямо заявляю я, начиная закипать, — ты кто такой и что себе позволяешь? Я не твоя собственность, чтобы в любое время, когда на тебя нападет охота, ты меня вот так просто забирал!
— Вера, сядь в машину! — неожиданно грубо прикрикивает Марк.
— Не поеду! — повторяю я и разворачиваюсь, чтобы уйти, но его крепкие руки в миг обвиваются вокруг моей талии, тянут назад и невообразимо быстро запихивают на пассажирское сидение, не взирая на любое мое сопротивление, и даже на удар, который Марк словил в плечо.
Он хлопает дверцей и блокирует ее! Это что, шутка такая? Обходит автомобиль, грациозно садиться на водительское сиденье, и тут же вылавливает от меня еще один ощутимый удар.
— Ты совсем обнаглел? Что за выходки? Мы в средневековье или в двадцать первом веке? — наперебой кричу я, потому что если не наорусь вдоволь, то непременно взорвусь.
— Хватит, не кричи, — отвечает Марк, и просто заводит машину.
— То есть ты мне объяснять ничего не собираешься? — уточняю я.
— Дома.
— Что значит «дома»?
— Мы едем ко мне домой.
Супер! Даже слов не нахожу, чтобы высказать все, что бесит меня именно в эту самую минуту. Еще и телефон звонит, и это наверняка Димка.
— Что я должна сказать? — спрашиваю я грубо, разворачиваю экран к Марку.
Он отвлекается от дороги всего на секунду.
— Что у тебя появились срочные дела.
— Какой идиот! — констатирую я, — не вздумай ляпнуть что-нибудь, — предупреждаю, принимая вызов.
— Вер, ты куда пропала? — спрашивает Димка и в его голосе явное беспокойство.
— Дим, мне папа позвонил, — как говорится, если нужно кого-то обмануть, то лучше говорить правду, поэтому тут не вру, — у него что-то важное для меня, и он попросил срочно приехать, — ну тут немного выдумываю, но это же вынужденно.
— Так я бы тебя довез.
— Нет, это очень долго. Нужно еще вернуться к парковке, и только потом ехать, а папа просил срочно приехать. Я такси вызвала, — господи, вру как дышу. И когда только мне стала так легко даваться ложь?
— Ну ты даешь! Вот так исчезнуть! Мы уже волноваться начали.
— Прости, но там правда что-то очень срочное, — говорю и кошусь в сторону невозмутимого Радецкого.
— Ладно, я понял, — успокаивается Дима, — тогда вечером созвонимся. Надеюсь, что ничего страшного не случилось.
— Хорошо, Дим, спасибо, до вечера! Извинись за меня перед Ирой и Максом, — прощаюсь я и тут же отключаю телефон.
— Хорошо врешь, — как бы между прочим замечает Марк.
— Это из-за тебя! — не выдерживаю, — из-за тебя я бросила друзей и ничего им не объяснила, из-за тебя мне пришлось врать Диме, я безумно злюсь и у меня начинается головная боль и это тоже из-за тебя!
Я говорю, а он лишь ухмыляется. Специально злит что ли? Заезжаем в уже знакомый двор. Марк даже не удосуживается спустить автомобиль на парковку — бросает едва ли не посреди улицы, выскакивает из салона, в секунду обходит машину и открывает мою дверь, намекая, что пора
