- Я успел подготовиться, но не до конца, - виновато бросает Грион на пороге, опуская меня на пол и прикрывая за собой дверь. Убедиться в его словах я могу воочию: мебель прикрыта большими кусками белого хлопка - скорее всего, во избежание оседания на ней пыли. Уже не слушая мужа, я аккуратно скидываю тапочки, после чего подхожу к ближайшему дивану и, стараясь, чтобы в воздух не поднялось облако мельчайших частиц, складываю отрез, любовно проводя по материалу обивки.
- Пойдем наверх, - Грион неслышно подходит сзади и приобнимает меня за плечи. - Не хватало еще, чтобы ты на фоне исчерпанного полностью резерва простудилась.
У лестницы в нашем доме теплые деревянные перила. Когда мы поднимаемся на второй этаж, я, словно впервые, осторожно дотрагиваюсь до них. Это жилище мы придумывали с Грионом сами: и деревянную мебель, изготовленную одним из его знакомых, и текстиль, который я тщательно выбирала под настроение расслабленности и умиротворения, и созданную атмосферу деревенского домика, благодаря которой, закрывшись дома, мы всегда чувствовали себя в собственном, отделенном от основного стеной взаимной любви мире. В этом месте пища казалась божественной, вечера - уютными, нежность - щемящей. В этом месте мы были счастливы всегда.
- Ты не ела несколько дней, - говорит Грион. - Ванная комната в твоем распоряжении, Ви. Я буду внизу.
Он целует меня на прощание и спускается, со стороны кухни начинают доноситься звуки доставаемой отовсюду посуды, я же обвыкаюсь во вроде бы привычной обстановке, начиная с того, что чувствую, как ноги утопают в мягком ворсе пушистого светлого ковра. Помню, это была единственная деталь интерьера, из-за которой мы сильно повздорили. Грион, помня мою страсть к чистоте, отказывался ходить по "тряпке, которая в первый же день из белой прекратится в черную". Но я упрямо настояла на своем. С тех пор ковер содержится в идеальном состоянии благодаря еженедельным уборкам. Неужели Грион всем этим занимался в мое отсутствие?
В шкафу находится комплект сменного белья и домашнее платье - все это я захватываю вместе с собой в ванную, вешая на дверной крючок. Включаю воду, регулирую напор до состояния небольшой прохлады, снимаю с себя остатки больничного одеяния. Долго моюсь, тщательно. В лечебнице наверняка проводились гигиенические процедуры, но...это ощущение рук Ангела на коже я смогу позабыть лишь тогда, когда сотру его сама. Думаю, мне это удается. И волосы...волосы должны быть в порядке.
Возвращаюсь в комнату, полностью облаченная, оставляя дверь приоткрытой, чтобы успел выветриться пар. Вещи кидаю в стоящую на полу плетеную корзину - их предстоит выстирать и вернуть в лечебницу святого Икандрия. Не стоит отзываться на доброту неблагодарностью. Во всяком случае, я никогда так не поступлю, нет. Фен находится в прикроватной тумбочке - там, где я его и оставляла. Расчесываю вьющиеся пряди, подойдя к зеркалу, установленному на дверце шкафа, и начинаю потихоньку сушить, нагнувшись вперед и пытаясь придать им хоть какой-то объем. Когда до состояния сухости остается совсем недолго, выключаю прибор и, прореживая волосы уже пальцами, поднимаюсь, встряхивая голову, и застываю, глядя на собственное отражение. Рука тянется вверх инстинктивно. Смутно понимаю, что крик, раздающийся после этого, принадлежит мне, потому что падаю на пол, сворачиваясь калачиком, и начинаю тихонько стонать. Спереди в волосах сияет широкая прядь огненного цвета...моего старого оттенка и тех времен, когда я еще была элементалем. Прошлое возвращается...почему же не вернулась Бо?
- Ви! - встревоженный голос мужа у самой лестницы, и в мгновение ока он подхватывает меня на руки и переносит на кровать, не выпуская из объятий. - Ви, что с тобой, ответь мне!
Я безудержно рыдаю, только сейчас хороня свою прошлую жизнь по-настоящему:
- Девочка...девочка, Грион...какая красивая у нас с тобой могла быть девочка.
- Ви? - голос мужа срывается на хрип, объятие усиливается, и я заставляю себя поднять голову и посмотреть в его бездонные темные глаза. Не хочу, чтобы он переживал это в одиночку, как я когда-то.
- Когда на меня напал Ангел, я была беременна.
Смысл моих слов доходит до него не сразу. По расширившимся зрачкам я улавливаю этот момент и ожидаю абсолютно всего: непонимания, озлобленности, черт, да просто замыкания на собственных переживаниях! Я боюсь реакции мужа, потому что помню, что творила после того, как окончательно осознала случившееся.
Грион бледнеет. Сжимает мою голову непослушными руками, больно зацепив волосы, но я этого не чувствую. Я продолжаю смотреть в его глаза, ожидая, что сейчас он скажет что-то...что? Меня с силой вдавливают в широкую грудь, я чувствую затылком, как дрожит подбородок мужа, когда раздается еле слышное:
- Ви...ты об этом не хотела говорить, да?
- Прости меня, - всхлипываю я, стараясь спрятаться от самой себя в складках его кителя.
- За что? - жаркий шепот, и я чувствую, как трется жесткая щетина Гриона о кожу моей головы. Такой простой жест - и вместе с тем такой сильный и вселяющий уверенность.
- За то, что не уберегла...
- Ох, Ви, - теперь мелкой дрожью отзывается все тело мужа. - Ты ведь эту новость хотела сообщить тогда, за обедом, да, милая?
- Да... - шепчу я, ощущая, как стягивается вокруг меня кольцо рук.
- О, Господи... Ви?
- Да?..
- Я люблю тебя, Ви. Больше всего на свете.
- Грион...
- Люблю тебя, - повторяет муж, и мы ненадолго замолкаем.
Я вслушиваюсь в тревожное биение его сердца. Внутри поселилась пустота, долженствующая восприниматься гнетущей. Но она словно поглощает в себя все прошлые страхи и опасения. Стирает на странице моей жизни все, что было написано до этого, оставляя ее девственно-чистой.
- Тебя не было рядом, - не боясь признания, медленно произношу я. - И я...сошла с ума. Те четыре месяца были сущим адом, Гри. Второй раз я не выдержу этого в одиночку.
- Второго раза не будет, - уверенно заявляет муж. - И я тебя от всего, что связано с Ангелом, отныне отсекаю. Никаких расследований.
- Большой начальник, - ворчливо выдавливаю я, ощущая, как вздрагивает грудь мужа, а из носа с шумом выходит воздух - кто-то фыркает, не веря в мое послушание. - Я тоже тебя люблю, - в это самое мгновение я по-настоящему верю, что вместе у нас получится преодолеть все на свете.
Мы продолжаем сидеть с ним в обнимку и медленно раскачиваться из стороны в сторону, словно заново узнаем друг друга. Я ощущаю в этом новом Грионе странную восторженность перед даром, который я могла бы ему преподнести. Может быть, Сомали действительно была права насчет еще одного ребенка?
