— Как все прошло, сержант? — поинтересовался Стеннинг.
— Да как «как»! Натуральная кровавая баня. Вы тут уже одни?
— А тебе что-то нужно? — спросила Майзон. — Или нам тоже идти по домам?
— Босс приглашает всех на ужин, — с явной неловкостью в голосе сказал Андерсон. — Если вы, конечно, ничем другим не заняты. Это не приказ.
Мы со Стеннингом изумленно переглянулись.
— На ужин? В смысле? У нее дома?
Андерсон пожал плечами.
— Наверно, гендерные различия. Когда инспектор — мужчина, он зовет всех в паб. Женщина зовет к себе на ужин.
— А цветы покупать надо? — спросил Стеннинг.
Дана Таллок жила в Клэпэме, в скромном на вид домике с террасой, но внутреннее его убранство скромностью никак не отличалось. Стены были оклеены дорогущими кремовыми обоями, на полу лежал ореховый паркет. Картины на стенах были качественными репродукциями, которые издаются ограниченным тиражом, а в некоторых можно было заподозрить оригиналы.
В гостиной стояло три одинаковых фисташковых дивана; пол был застелен громадным ковром, поделенным на квадратики зеленого, ржавого и овсяного цветов. В камине горел настоящий огонь. Когда Дана забирала нашу верхнюю одежду, из кухни послышались чьи-то шаги — и сердце у меня в груди забилось чуть чаще. Меня постигло горькое разочарование, но, судя по лицам Андерсона и Стеннинга, только меня.
Навстречу нам вышла высокая, подтянутая блондинка с идеальным овалом лица, прямыми чертами и по-щенячьи восторженными карими глазами. Она наверняка была старше Даны, лет сорока, но одного взгляда было достаточно, чтобы понять: в пятьдесят она будет выглядеть ничуть не хуже.
— Здравствуйте. Я Хелен, — с улыбкой представилась она. — Подруга Даны.
Подруга Даны? Куда я вообще смотрела?
За ужином в столовой я стеснялась, как малое дитя. Меня усадили рядом с Хелен, которая оказалась не просто Хелен, а главным инспектором сыскной полиции из Тейсайда, что в Шотландии. К счастью, застольная беседа заладилась и без меня, и на мою скованность никто не обращал внимания. Когда все, кроме Даны, доели, Хелен стукнула бокалом о стол — чуть сильнее, чем требовалось, и мы все обернулись в ее сторону.
— Ну, что ж, — сказала главный инспектор Роули, — все готовы к серьезной беседе?
Таллок вздохнула и повела плечами. Хелен продолжала улыбаться.
— Или мы просто повеселиться собрались?
— Конечно, — ответила Таллок.
Хелен рассмеялась:
— Ага. Ребята, вы не обижайтесь, но я не затем прилетела сюда из самого Данди, чтобы познакомиться с новой командой моей девушки. — Она посмотрела на меня. — Дана говорит, ты примерно представляешь, что тут у вас творится. Думаешь, это Виктория Луэлин?
Слегка удивившись, что она выбрала именно меня, я кивнула.
— Думаю, да. Все эти события связаны с изнасилованием. Сестра и мать мертвы, других родственников вроде бы нет. Остается только она.
— И она убивает матерей, потому что не знает, как еще отомстить тем парням.
— Ну, с матерями и справиться проще. Парни-то вымахали дай боже, смогут за себя постоять. Матери — другое дело.
Андерсон со Стеннингом кивали на каждой фразе, Майзон внимательно за мной наблюдала, а Дана переводила взгляд с меня на Хелен.
— И да, я считаю, что это идеальный сценарий мести. Когда парни убедятся, что они виноваты в чудовищных смертях своих матерей, спокойная жизнь для них закончится навсегда.
— А имитация Потрошителя, по-твоему, была лишь дымовой завесой, да? — Хелен даже не притворялась, будто ей интересны мои коллеги.
Вот тут надо будет проявить осторожность.
— Думаю, да. Мне кажется, она умышленно пустила нас по ложному следу. Настоящий имитатор строже держался бы фактов и не разоблачал бы себя так поспешно.
Хелен не сводила с меня глаз.
— Письмо по образцу «Дорогого босса» гарантировало возрождение «потрошительской» лихорадки. Весь Лондон, затаив дыхание, ждал новых нападений.
— Еще бы! В Уайтчэпел народу было, как в первый день распродаж, — вклинился Андерсон.
— Она играла с нами в свои игры, — сказала я. — Заставила все восьмое сентября просидеть как на иголках, а вечером отвлекла внимание полиции и заманила меня в бассейн с телефона Бостон.
— Где тебя уже ожидала свежевырезанная матка, — закончила за меня Хелен. — Славная деталь. А еще через день она зовет тебя в парк Виктория, чтобы ты обнаружила все остальные органы Аманды Вестон. Приглянулась ты ей, что ли?
— Вторую жертву она подбирала очень осторожно, — сказала Таллок. — Вестон уехала из Лондона, связей со столицей не поддерживала. Таким образом, нам труднее было понять, что объединяет этих женщин. Мы даже о школе тогда еще не знали.
— Похоже, она примерно представляет, как работает полиция, — сказала Хелен.
Все замолчали, обдумывая услышанное. Я опустила глаза.
— А как, по-твоему, она вытащила Аманду Вестон в Лондон? — Хелен по-прежнему обращалась только ко мне.
— Этого, боюсь, мы никогда не узнаем, — сказала я. — Но у ее сообщника, Сэма Купера, был пневматический пистолет, очень похожий на настоящий. Такие штуки выглядят весьма убедительно, особенно если человек редко имеет дело с оружием.
— И после второго трупа начался сезон охоты на Потрошителя, — сказала Хелен.
— Да, уж она постаралась. Сто лет назад пресса только тормозила расследование. Репортеры приходили к свидетелям раньше полицейских, подкупали их, печатали статьи, в которых не было ни слова правды. На развенчание газетных «уток» уходило не меньше времени, чем, собственно, на поиски преступника. Думаю, наша убийца добивалась примерно того же.
— Но общественный резонанс сработал и против нее тоже, — сказала Майзон. — Теперь каждая женщина, у которой ребенок учился в той школе, боится собственной тени.
— Да, но это тоже входило в ее планы, — сказала я. — Пока мы еще не понимали, при чем тут школа, она отдала нам козла отпущения — Купера. Мы видели его в парке Виктория, его сперму обнаружили на теле Вестон. Идеальный подозреваемый. И мы его поймали — с ее позволения.
— Думаешь, он имел какое-то отношение к самим убийствам? — спросила Хелен.
Я покачала головой.
— Прежде чем столкнуть меня с моста, он сказал, что его подставили.
— А мы уже раскатали губу, — с грустью напомнил Андерсон.
— Она успела прикончить еще двух женщин, а мы даже не знали, что убийца по-прежнему на свободе, — сказала я. — Но она знала, что мы догадаемся. Знала, что хоть кто-то из мужей, а то и все сразу, проговорится.
— Зачем тогда она продолжает потрошить свои жертвы? — спросила Майзон. — Я этого не понимаю. Зачем устраивать этот цирк с внутренностями, сердцами и отрубленными головами, если она знает, что мы знаем?
Я услышала, как к дому подъехала машина.
— Чтобы мы не расслаблялись, — предположила Таллок. — Она хочет, чтобы мы сосредоточились на поисках головы и упустили что-то более важное. — Она повернулась к Стеннингу: — И не думайте, что я не знаю о вашем идиотском тотализаторе.
Стеннинг покраснел до корней волос.
— Босс, ну мы же просто развлекаемся как можем, — пробормотал он. — Чтобы, значит, напряжение снять…
— Это вы о чем? — спросила Хелен.
— Мои отзывчивые юные констебли делают ставки на то, где обнаружится голова Кертис, — пояснила Таллок. — Список у них сейчас ограничен двадцатью знаменитыми викторианскими постройками.
Хелен улыбнулась.
— Какой коэффициент у мемориала Альберту? — спросила она у Стеннинга.
— Ничего смешного не вижу, — нахмурилась Таллок. — Если она доберется до Жаки Гроувс, наша песенка спета.
В дверь постучали, и Хелен пошла открывать.
— Не доберется, — сказал Андерсон. — К Жаки Гроувс приставлена круглосуточная охрана, и никто не знает, где она прячется.
— Привет, красотка! — донесся знакомый голос из коридора.
Я машинально выпрямилась, что не ускользнуло от внимания Таллок. Я боковым зрением отметила ее понимающую улыбку.
