— Почему? Она кажется веселой.
Они вспоминают тех, кто не поет ее с ними вместе, подумал Ваймс. Ты узнаешь. Я знаю.
Через некоторое время вернулись патрули. Майор Маунтджой-Стэндфаст был достаточно разумен, чтобы не требовать письменных отчетов. На них уходит много времени, да и правописание было неважным. Один за другим люди рассказывали обо всем. Время от времени капитан Пререк, отмечавший все на карте, тихонько присвистывал.
— Она огромна, сэр. Правда, огромна! За баррикадами уже почти с четверть города!
Майор потер лоб и повернулся к рядовому Габитасу, который, похоже, несколько пострадал, добыв большую часть информации.
— Они все вроде бы как на одной линии, сэр. В общем, я подъехал к той, что на улице Героев, сняв шлем и стараясь, вроде как, выглядеть не на службе, и спросил, что все это значит. И человек крикнул, все в полном порядке, спасибо, и на данное время с баррикадами они закончили. Я спросил, как насчет закона и порядка, и они ответили, у нас все есть, спасибо.
— И никто в тебя не стрелял?
— Нет, сэр. Хотелось бы, чтоб и тут также было. Люди швыряли в меня камни, а старая дама облила меня из гор… из ведра. Э… есть кое-что еще, сэр. Э…
— Говори же.
— Я, э, думаю, я узнал некоторых. Там, на баррикадах. Э… они были из наших, сэр…
Ваймс закрыл глаза, надеясь, что так весь мир станет лучше. Но когда он снова открыл их, перед ним все еще было розовое лицо всего-лишь сержанта Колона.
— Фред, — произнес он, — мне интересно, полностью ли ты понимаешь сложившуюся ситуацию? Солдаты — это другие люди, Фред — они должны быть снаружи. Если же они оказываются с этой стороны, Фред, то у нас, в общем и целом, нет никакой чертовой баррикады. Ты понимаешь?
— Да, сэр. Но…
— Ты хочешь завербоваться в один из полков, Фред, и, думаю, в первую очередь, ты узнаешь, что они очень четко разбираются в том, кто на их стороне, а кто — нет, Фред.
— Но, сэр, они…
— Я имею в виду, как давно мы знакомы, Фред?
— Два или три дня, сэр.
— Э… точно. Разумеется. Казалось, что больше. Так почему же, Фред, я прихожу сюда и узнаю, что вы впустили нечто, очень похожее на целый взвод? Ты ведь не начал снова думать метафизически, так?
— Все началось с брата Билли Виглета, сэр, — нервно заговорил Колон. — К нему присоединилось несколько его друзей. Все местные. А вон парень, с которым вместе рос Нэнсибел, и сын соседа Вадди, с которым он порой пьет в баре, и…
— Сколько, Фред? — устало прервал его Ваймс.
— Шестьдесят, сэр. Может уже и чуть больше.
— И тебе не приходило в голову, что все это — часть какого-то умного плана?
— Нет, сержант, совершенно. Потому что я не могу представить, чтобы Уолли Виглет был частью какого-то умного плана, сержант, поскольку он не слишком-то много думает, сэр. Его приняли в полк лишь после того, как кто-то написал на его ботинках Л и П. Понимаете, мы знаем их всех, сержант. Большинство из них пошли в армию, чтобы выбраться из города и, может, показать Иностранцу Джонни, кто здесь главный. Они не ожидали, что старушки будут плевать на них в их родном городе, сержант. Это может сильно огорчить парня. Ну, как и то, что в них камнями швыряют.
Ваймс сдался. Все это было так.
— Ну ладно, — сказал он. — Но если так пойдет и дальше, за баррикадой окажутся все, Фред.
А ведь все могло быть и хуже, подумал он.
На улицах люди разводили костры. Кто-то выносил котелки для готовки. Но большинство проводили свое время согласно традициям Анк-Морпорка, а именно — слоняясь по округе, дабы узнать, что будет дальше.
— Что будет дальше, сержант? — спросил Сэм.
— Думаю, они нападут с двух сторон, — отозвался Ваймс. — Кавалерия выедет из города и попытается проникнуть через Шаткие Ворота, потому что это кажется простым. А солдаты и… остальные стражники, которые не на нашей стороне, наверное, попытаются под прикрытием пробраться по Презренному Мосту.
— Вы уверены, сэр?
— Вполне, — кивнул Ваймс. К тому же, это уже случилось… или вроде того…
Он потер переносицу. Он не мог припомнить, когда спал в последний раз. Именно спал, а не дремал или был без сознания. Он понимал, что мысли начинают расплываться. Но он ведь знал, как рухнула баррикада улицы Паточной Шахты. Всего одно предложение в книжках по истории, но он помнил об этом. Осады, которые не рушились предательством, проламывались через маленькие дверцы где-то за спиной. Исторический факт.
— Но не в ближайшую пару часов, — произнес он вслух. — Мы недостаточно важны. Здесь все тихо. А вот когда они начнут задумываться над этим, тогда в ветряную мельницу попадет целая куча дерьма.
— Сюда многие пробираются, сержант. Говорят, что там крики можно слышать даже издалека. Люди просто толпятся. А там — воруют и все такое…
— Младший констебль?
— Да, сержант?
— Помнишь, ты хотел прибить того палача дубиной, а я остановил тебя?
— Да, сержант?
— Вот почему, парень. Если ломаешься сам, то ломается и все вокруг.
— Да, сержант, но вы же бьете людей по голове.
— Интересное замечание, младший констебль. Логичное, и сделанное голосом, граничащим с чертовой нахальностью. Но есть большая разница.
— И какая же, сержант?
— Ты сам узнаешь, — ответил Ваймс. А про себя подумал: потому что Это Делаю Я. Признаю, не самый хороший ответ, поскольку люди вроде Карцера им тоже пользуются, но, в конце концов, все сводится именно к нему. Конечно, это не позволяет мне зарезать их и, если честно, — им зарезать меня. И это тоже очень важно.
Так разговаривая, они подошли к большому костру в центре улицы. Над ним кипел котел, а люди с мисками выстраивались в очередь.
— Пахнет вкусно, — бросил он фигуре, осторожно помешивавшей содержимое котла половником. — О, это, э, вы, мистер Достабль…
— Это — Победное рагу, сержант, — отозвался Достабль. — Два пенса за миску, или я себя без ножа зарежу, а?
— Почти верно, — пробормотал Ваймс и взглянул на странные (и, что еще хуже, казавшиеся несколько знакомыми) куски, кипевшие в пене. — Из чего оно?
— Это рагу, — объяснил Достабль. — Достаточно сильное, чтоб вырастить волосы на вашей груди.
— Да, я вижу, что на некоторых кусках мяса уже щетина есть.
— Верно! Видите, насколько оно хорошо?
— Выглядит… мило, — слабо произнес Сэм.
— Вы уж простите младшего констебля, мистер Достабль, — вмешался Ваймс. — Бедолагу учили не есть рагу, которое ему подмигивает.
Он взял миску, сел у стены и посмотрел на баррикаду. Люди были заняты. Вообще-то, делать было особенно нечего. Здешняя баррикада, тянувшаяся с одной стороны улицы Героев к другой, была длинной в четырнадцать футов, а наверху даже была грубая дорожка. Она выглядела очень занятой.
Он прислонился к стене и закрыл глаза.
Рядом с ним раздался неуверенный втягивающий звук, с которым юный Сэм попробовал рагу, а потом:
— До боев дойдет, сержант?
— Да, — отозвался Ваймс, не открывая глаз.
— То есть, до настоящих боев?
— Мда.
— Но разве переговоров сначала не будет?
— Нет, — произнес Ваймс, пытаясь устроиться поудобнее. — Может, после.
— Но это же неверно!
— Да, парень, но это давно опробованный способ.
Ответа не последовало. Медленно, под звуки улицы, Ваймс погрузился в сон.
Майор Маунтджой-Стэндфаст знал, что случится, если он отправит посыльного во дворец. Слова «Что мне теперь предпринять, сэр?» были не из тех, что его светлость хотел бы услышать. Майор не должен задавать подобные вопросы, учитывая, что первоначальный приказ был предельно четким. Баррикады должны быть разобраны, повстанцы — разогнаны. Хватайся за дело с упорством пчелы и все. Будучи ребенком, он хватал упорных пчел, и порой рука его становилась размером с небольшого поросенка.
За баррикадой были дезертиры. Дезертиры! Как это произошло?
Баррикада была огромна, вдоль нее были вооруженные люди, на ее вершине были дезертиры, а у него самого были приказы. Все предельно ясно.
Если бы только они, ну, восстали. Он снова отправил туда рядового Габитаса, и, по его мнению, там все было довольно мирно. За стенами баррикады шла обычная городская жизнь, чего совершенно нельзя было сказать о том хаосе, что творился здесь. Если бы они выстрелили в Габитаса или швырнули бы чем-нибудь, то все стало бы значительно проще. Вместо этого они вели себя… ну… достойно. А ведь враги государства должны быть совершенно иными!
И сейчас, прямо перед майором, стоял враг государства. Габитас вернулся не с пустыми руками.
— Поймал его, когда он крался за мной, — сказал он. И, повернувшись к пленнику, добавил: — Были за баррикадой, так ведь, а?
— Оно может говорить? — спросил майор, рассматривая существо.
— А язвить вовсе не обязательно, — отозвался Шнобби Шноббс.
