переговоры с австро-германскими капиталистами.
Указанный акт большевиков был встречен в
Петропавловской крепости крайне неодобрительно.
Во время состоявшейся дискуссии организатор и
непосредственный участник ликвидации Григория
Распутина, бывший член Государственной думы
В.М.Пуришкевич, проанализировав возможные последствия
этих переговоров для России, предложил подписать
заявление о готовности политических заключенных
принять участие в войне с австро-германцами.
"Заявим, - говорил он, - что... мы готовы идти делать
что угодно. Пошлют на передовые позиции бороться с
завоевателем - пойдем. Заставят быть братьями
милосердия, сделают пушечным мясом - на все готовы".
Выступая вслед за Пуришкевичем, X.Н.Муратов
сказал, что его не может не радовать, что несмотря на
противоположные политические позиции, участники
дискуссии в этом вопросе единодушны. Отец сказал,
что, покидая стены тюрьмы, он обещает своим
сокамерникам сделать их мнение достоянием русской и
международной общественности.
Видимо, высказывание X.Н.Муратова и ввело в
заблуждение гражданина Уварова, бывшего иркутского
губернского прокурора, а затем вице-губернатора
Тобольской губернии, который только прибыл в
Петропавловку, кажется, из "Крестов", и еще не знал
Муратова.
Приняв Отца за монархиста, Уваров обратился к
нему с просьбой передать письмо кузену его жены
полковнику В.Г.Мессмеру, проживающему в Петрограде в
доме Петельникова против Таврического сада.
Вначале Муратов отказался, заявив, что может
выполнить такого рода поручение только в том случае,
если цели, преследуемые Уваровым, не противоречат его
целям. Уваров заверил его, что Муратов может не
сомневаться, что у них общие идеалы и дело, которому
он, Уваров, и Мессмер себя посвятили, благословил сам
император. Тогда Отец понял, что новичок представляет
какую-то монархическую организацию, и согласился
передать письмо.
Письмо было зашифровано. Расшифровав его с
помощью петроградского товарища, хорошо
разбирающегося в шифрах. Муратов убедился, что не
ошибся в своих предположениях. Оказалось, что
организация "Алмазный фонд", собиравшая среди дворян
и крупных капиталистов драгоценности (отсюда и ее
название), предназначавшиеся для освобождения царской
семьи, была создана в Петрограде еще до прихода к
власти большевиков. П.А.Уваров, поддерживавший связь
с приближенными Николая Романова в Тобольске, являлся
членом ее совета, а В.Г.Мессмер - казначеем.
Из протокола опроса
гражданки Штерн Р.Д.,
произведенного заместителем председателя
Московского совета милиции Косачевским Л.Б.
(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)
Подавляющее большинство членов Московской
федерации анархистских групп не одобряло и не могло
одобрить переговоры большевиков с германскими
империалистами.
Мы исходили из того, что революционная война не
только желательна, но и неизбежна. Переговоры же
ведут к материальному и к моральному разоружению
революционных масс. Поэтому федерация уделяла большое
внимание вопросу создания добровольных анархистских
дружин, получивших впоследствии наименование черной
гвардии.
При этом нам постоянно приходилось сталкиваться
с искусственно создаваемыми органами власти
трудностями, которые вытекали из недоверия к
анархистам. Мы не могли получить в достаточном
количестве оружия, боеприпасов, амуниции,
медикаментов и не имели крупных денежных средств для
их приобретения.
Между тем "Алмазный фонд", по сведениям Отца,
располагал ценностями на сумму в несколько миллионов
золотых рублей. Экспроприация этих ценностей, с одной
стороны, лишала монархистов возможности вредить делу
революции ("Алмазный фонд" являлся своего рода
контрреволюционным кредитным банком) и, таким
образом, была в интересах всех революционных сил, в
том числе большевиков; а с другой стороны, мы
получали значительные ценности, которые в основном
разрешали наши финансовые затруднения при
комплектовании боевых добровольческих дружин.
Поэтому предложение Отца о тайной экспроприации
(в ином случае ценности могли оказаться у органов
государственной власти) принципиальных возражений не
вызывало. Но при попытке совершить экспроприацию нам
пришлось столкнуться с трудностями практического
характера.
Из собственноручно написанных объяснений
гражданина Ритуса Д.Б.
заместителю председателя Московского совета
народной милиции тов. Косачевскому Л.Б.
(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)
...Когда трое петроградских боевиков явились в
дом Петельникова к В.Г.Мессмеру, оказалось, что тот
съехал с квартиры. Было ли это случайностью или
кто-то из заключенных в Петропавловскую крепость
рассказал Уварову о X.П.Муратове, и член совета
"Алмазного фонда" успел предупредить кузена своей
жены, установить не удалось. Но как бы то ни было, а
сведения о том, что полковник проживает теперь в доме
Бугарева по Английскому проспекту, были получены нами
с опозданием, так же как и сообщение о том, что
Мессмер в сопровождении одного из членов совета
"Алмазного фонда" выехал в Москву, куда, возможно,
повез и ценности своей организации...
Поэтому порученная мне экспроприация закончилась
неудачей: Мессмер к тому времени уже успел сдать
имущество "Алмазного фонда" на сохранение в ризницу.
В связи в этим в конце декабря или в начале
января, по предложению Федора Грызлова, обсуждался
вопрос об экспроприации самой патриаршей ризницы,
что, учитывая плохую организацию охраны, особой
сложности, видимо, не представляло. Однако, принимая
во внимание категорические возражения Р.Д.Штерн,
ссылавшейся на обстоятельства как этического, так и
политического характера, от указанной экспроприации
решено было отказаться.
Из протокола опроса
гражданки Штерн Р.Д.,
произведенного заместителем председателя
Московского совета милиции тов. Косачевским Л.Б.
(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)
Разделяя основные мысли анархиста по своим
политическим убеждениям, члена ВЦИК товарища Ге,
высказанные им в статье "Врозь идти, вместе бить",
опубликованной 19 декабря 1917 года в газете
"Буревестник", я считала, что, несмотря на
многочисленные и принципиальные расхождения с
большевиками, у нас с ними в конечном итоге общие
идеалы, хотя они и пытаются прийти к ним ошибочным, с
нашей точки зрения, путем - через государственность.
Являясь революционной партией, большевики,
естественно, подвергаются нападкам со стороны
реакционных сил различных направлений, что уже само
по себе свидетельствует об их подлинной
революционности. В этих условиях экспроприация
ризницы - кем бы и для чего она ни производилась
могла быть использована (и была использована)
контрреволюцией в целях очернения революции и
компрометации Совета Народных Комиссаров.
Кроме того, ожидался декрет об отделении церкви
от государства и переходе церковного имущества в
собственность Советской власти. Речь фактически шла
не об экспроприации достояния церкви, что в
определенной ситуации можно было бы лишь
приветствовать, а об экспроприации всенародных
ценностей, то есть контрреволюционном акте.
Поэтому я не только выступила против
экспроприации ризницы, но и предложила сообщить
комиссии Дзержинского об "Алмазном фонде", поскольку
в создавшейся ситуации его ценности были для нас
фактически потеряны.
Однако, согласившись со мной в вопросе отказа от
экспроприации патриаршей ризницы, Отец заявил, что
имущество "Алмазного фонда" помещено в ризницу лишь
на временное хранение и может перейти в наши руки
если не сегодня, то завтра. Поэтому ставить в
известность Чрезвычайную комиссию об "Алмазном
фонде", по меньшей мере, преждевременно, тем более
что Московская федерация с каждым днем испытывает все
большую материальную нужду и острую нехватку оружия,
необходимого для победоносной революционной войны
против угнетателей всего мира.
Из собственноручно написанных объяснений
гражданина Ритуса Д.Б.
заместителю председателя Московского совета
народной милиции тов. Косачевскому Л.Б.
(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)
Сообщение в газетах об экспроприации ценностей
