О ценности этого агента для советской разведки свидетельствует такой факт. Перед последним штурмом Берлина все политработники были собраны на совещание, которое проводилось Смершем. Присутствующим было сообщено, что на немецкой территории они могут встретить советских разведчиков, одетых в форму Вермахта. При встрече эти люди должны называть пароль «Витков» («Квитков»), В таких случаях необходимо обеспечить безопасность этих людей. До сих пор остаются засекреченными подробности деятельности этого легендарного советского разведчика. Известно лишь, что до того как Александр Квапишевский попал в распоряжение главного адъютанта фюрера Рудольфа Шмундта, он трудился в гестапо.[248]
Генрих Гиммлер и Карл Вольф в официальной обстановке
С «Семнадцатью мгновениями весны» связана еще одна легенда, которая может через много лет стать еще одной страницей истории Третьего рейха…
…Человек, занимавший в VI управлении РСХА пост, аналогичный должности Штирлица, после окончания Второй мировой войны мог с интересом наблюдать за своими киношными похождениями. Вот только его имя в ближайшие годы мы так и не узнаем. Архивы отечественной военной разведки недоступны исследователям.
Возможно, что этот реальный Штирлиц был членом агентурной сети советского военного разведчика Яна Черняка. С 1936 по 1946 год он руководил агентурной сетью, действовавшей на территории Западной Европы, которая так и не была раскрыта немецкой контрразведкой. А некоторые из входивших в нее агентов работали на Москву по тридцать лет и так и не были «разоблачены» противником. Только в Третьем рейхе в годы Великой Отечественной войны его резидентура располагала 35 источниками ценной информации.[249]
Вот только в отличие от киношного разведчика агент Яна Черняка был немцем, который родился и вырос в Германии или Австрии. Поступил на службу в РСХА, где и поднимался по служебной лестнице.
Возможно, что один из агентов легендарного советского военного разведчика Яна Черняка и был Штирлицем
Связь с ним Центр поддерживал через связников, с которыми агент встречался в нейтральных странах или через курьера, который регулярно курсировал между Германией и другими странами.
Об этих людях и других «тайных информаторах Кремля» Иосиф Сталин написал Франклину Рузвельту 7 апреля 1945 года в письме, посвященном сепаратным переговорам между США и Германией, проходившим в Швейцарии весной 1945 года:
«…что касается моих информаторов, то уверяю Вас, это очень честные скромные люди, которые выполняют свои обязанности аккуратно и не имеют намерения оскорбить кого-либо».[250]
Заключение
Штирлиц ехал по дороге. Спустя некоторое время он съехал на обочину, выключил двигатель и уснул. Голос за кадром: «Сработает годами тренированная привычка: через 20 минут он проснется и погонит еще один старенький «Мерседесе» на Родину…».
История создания сериала «Семнадцать мгновений весны» обросла множеством мифов и легенд. Например, многие считают, что инициатором съемки выступил сам КГБ. На Лубянке решили создать «культовый» фильм про чекистов. На самом деле картина могла бы стать обычным советским «фильмом про разведчиков», которые в Советском Союзе снимали регулярно, и через несколько лет после премьеры про нее забыли бы, как это произошло с множеством других лент. Хотя и в них была великолепная игра актеров, да и противник был изображен не таким глупым… Почему же большинство зрителей старшего поколения помнят только три картины: «Семнадцать мгновений весны», «Щит и меч» и «Мертвый сезон»? Одна из причин — в них изображены живые люди с яркими характерами.
Фрагмент интервью с режиссером фильма «Семнадцать мгновений весны» Татьяной Михайловной Лиозновой:
«— Татьяна Михайловна, «Семнадцать мгновений…», конечно, госзаказ?
— Нет. Это обычный рядовой фильм. Но до сих пор не могу сказать, что это для меня пройденный этап, потому что такое заявление, наверное, обидит зрителей.
— С чего все началось? Юлиан Семенов принес вам сценарий?..
— Если бы! Как всегда, довольно долго я «простаивала», искала новый интересный сценарий, от которого сердце бы вздрогнуло. Но ничего подобного, не попадалось. Я ходила по студии им. Горького, заглядывала в павильоны, где работают мои коллеги, дышала желанным воздухом работы, радовалась за них и до слез огорчалась за себя. И как-то в нашей библиотеке мне дали журнал «Знамя», где и была опубликована новая повесть Юлиана Семенова «Семнадцать мгновений весны». Я прочитала ее взахлеб и сразу увидела(!), как она может быть экранизирована — динамичный, острый детектив.
…Во время войны я была школьницей, так что все помню. Это было страшно. Чувство войны у людей, переживших ее, не проходит никогда. У нас в семье погибли все мужики — отец и три маминых брата. Остались одни бабы.
У меня осталось чувство горечи, потому что союзники медлили с открытием Второго фронта и пытались отделаться от нас тушенкой и поношенной одеждой. На Руси никогда поношенную одежду не считали подарком, носить ее было зазорно. Исключение — только подарок с барского плеча. Так что в этой работе сказалось мое личное ощущение войны, мои переживания.
Вообще, нечего наводить тень на плетень, расскажу поподробнее, как все обстояло. Юлиан Семенов был проворный до чрезвычайности, и, когда я заявила, что буду снимать «Семнадцать мгновений…», он удивленно на меня посмотрел: «Тань, да ты что, я уже его продал в Ленинград и деньги получил»… Я не растерялась и в запальчивости ему говорю, что мне наплевать, продан сценарий или нет, но этот фильм буду снимать я! И точка. И тогда Юлиан совершил настоящий Поступок, не часто он такое делал, — послал телеграмму Лапину, председателю Комитета по телерадиовещанию, в которой сообщил, что отзывает сценарий с Ленфильма и передает его мне. Причем деньги, полученные за сценарий, он уже: выслал в Ленинград переводом.
— Татьяна Михайловна, а что, Юлиану Семенову было несвойственно совершать Поступки, вы хорошо его знали?
— Я бы не назвала себя в числе его близких друзей, у нас были теплые приятельские отношения. Он был человеком богатым. За спиной шептались, что у Семенова, который был тогда на гребне писательской славы, есть престижная квартира в центре Москвы, дачи в Подмосковье, в Крыму, а мама его тем временем жила в коммуналке. Вообще, он был быстр на руку, легко писал и всегда старался побыстрее оттащить еще не дописанный роман в какое-нибудь издательство и быстро получить деньги.
Думаю, что очень многое в его «Семнадцати мгновениях…» могло быть неправдой. И лично я многое могла подвергнуть сомнению. Штирлиц вполне мог быть собирательным образом. Я решила делать картину не о Джеймсе Бонде, а о Великой Отечественной войне, о жизни одного человека, о его усилиях, его личном вкладе в нашу победу.
Так вот, когда я взяла в руки сценарий, который Юлиан вернул из Ленинграда, то со мной случился шок, потому что в книге было много того, что мне импонировало, а в сценарии — все совсем не то, на каждой странице по пять трупов. В общем, Семенов отписался и спокойно уехал бить кабанов (он любил на охоту ездить) или в Крым, или в Болгарию, в общем, сорвался куда-то, и все. Мне ничего не оставалось, как засесть за работу — писать одновременно литературный и режиссерский сценарии. Катастрофа! Я работала по 12 часов в сутки, не помню, спала ли я тогда. Но не скажу, что я не получала удовольствия, ведь у меня были развязаны руки, к тому же я не шла против книжного материала, а, наоборот, отстаивала его.
— Вам пришлось просмотреть многих актеров, чтобы выбрать одного на роль Штирлица?
— Начиная с «Трех тополей на Плющихе» я вообще не делала кинопроб. Я видела фотопробы актеров, возила с собой в сумке фото, дома раскладывала и перекладывала их, как пасьянс, мысленно проигрывая соответствие артистов. Что касается Штирлица, то я могла бы назвать нескольких актеров, которые с равным успехом исполнили бы эту роль. Но некоторые из них уже сыграли нечто похожее. Преимущество Вячеслава Тихонова состояло в том, что на тот момент он был свободен от съемок и от театра, а эта работа требовала абсолютно свободного актера.
— После окончания работы вы поддерживаете с актерами дружеские отношения?
— У меня нет времени общаться с господами актерами. Лучше пойти в театр и посмотреть тех же актеров в хороших спектаклях. С Тихоновым мы общались ровно столько, сколько это было нужно делу. Например, если мне звонили из воинской части и просили приехать с Тихоновым на показ «Семнадцати мгновений…», и подразумевалось, что выступление бесплатное, то я понимала, что Тихонову предлагать его не стоит. Я лучше приеду с Броневым — он никогда мне не отказывал, может быть, потому, что это была его первая большая роль в кино, и он не был тогда избалован вниманием. Вот такова мера общения, продиктованная самой жизнью….
