сказал мужчина. Девушка красноречиво взглянула на мэра, но тот стоял истуканом. Все переглядывались. Пауза затягивалась.
— Господин Вельт, я хотела бы поговорить с мальчиком наедине.
Мужчина тяжело вздохнул, давая понять взглядом, что он переступает через себя и очень недоволен, но вышел, закрыв двери. Имельда обратилась к мальчику взглядом, прошла по комнате и села на диван с другой стороны. Ренсон делал вид, что не замечает ее, увлеченно читая. Но девушка видела, что его взгляд впустую устремился куда-то сквозь книгу. Парень старался сдерживать себя. Имельда видела, что ее присутствие его тяготит. Он ее ненавидел.
— Знаю, что тебе не хочется меня видеть, — она прислонила зонт к дивану и сняла перчатки, — Но чем быстрее ответишь на вопросы, тем быстрее я уйду. Хорошо? — Парень молчал, насупившись. Он не смотрел в ее сторону. — Я слышала, что три года назад ты вместе с твоей сестрой, пытался вызвать духа. Это так? — Мальчик все же оторвал взгляд от книги, едва взглянул на руки Маэстро, снова уткнулся в страницы и только кротко кивнул. — Хорошо. А где вы это делали? Помнишь место? — она присела ближе. Парень нахмурился. — Я не стану тебя ругать. Всего лишь хочу найти Вею.
Он снова с сомнениями посмотрел на девушку.
— С чего вы решили, что она там? Она не любила это место.
— Есть основания. Почему не любила?
Парень пожал плечами.
— Видимо, отец с дядей что-то такое ей втолковали, что она потом больше не хотела туда идти. Боялась.
— Вы поэтому не ладили? Из-за того, что произошло в доме? — Ренсон снова дернул плечом, елозя взглядом где-то рядом с некроманткой, боясь взглянуть ей в глаза. — Почему? Ведь вы же брат и сестра? Почему ты не хотел поддерживать общение?
Он, рассердившись, взглянул на девушку.
— Почему опять я? Почему, как что-то, так сразу я? Это она меня избегала, словно я прокаженный. Даже в одной комнате со мной сидеть не хотела, — обида полилась из подростка так, что Имельда почувствовала ее, даже не касаясь парня.
— Поняла, поняла, успокойся.
— Что меня все так расспрашивают, как будто это я во всем виноват? Все во всем всегда винят меня! Я и пальцем ее не трогал, ясно? Даже отец мне не верит! — у него навернулись слезы на глазах.
— Тише, тише, — девушка коснулась его руки, он тут же одернул ее, но ей хватило этого краткого мига, чтобы понять, что душа подростка разрывается на части. Всепоглощающее чувство вины давило, словно толща воды. Имельда увидела, как Ренсон разговаривает с матерью, выпрашивая на день рождения меч, как у отца. Очень красивая, взрослая женщина улыбалась сыну, объясняя, что такой меч могут изготовить только в столице. Теплая улыбка, мягкие руки гладили плечи парня, обещая придумать что-то. Все это смешивалось с дикими эмоциями и воспоминаниями, когда мальчик узнал о смерти матери. В ту ночь она возвращалась с его подарком…
Мальчик винил себя, и подсознательно не хотел нести эту тяжелую ношу один, и он выбрал для себя злодея. Он ненавидел Имельду, и своя собственная вина становилась чуть меньше. Но меч, что стоял в углу комнаты, постоянно напоминал ему. Он ранил, не касаясь. У девушки ком встал в горле, она отвела взгляд, выдохнула, вдохнула.
— Не вини себя, Ренсон, — слова давались тяжело. — Я тебя очень хорошо понимаю, но ты не виноват. Ни в чем. Если хочешь, вини меня, лучше так. Я действительно виновата. Не стоит взваливать все это на свои плечи. Продолжишь в том же духе — сожжешь себя сам, ясно? — тихо закончила, положив ладонь на его плечо. Парень взглянул на нее, но в этот раз уже не отвел взгляда.
— Где находится дом? Куда ты водил Вею?
Перед глазами замелькали мысли мальчика, как в калейдоскопе. Воспоминания из далекого прошлого накладывались на более свежие. Имельда увидела, как Ренсон и Вея, весело болтая, шагают по улице. Вокруг сумеречно, но еще вполне светло, чтобы маленькая девочка не боялась. Сам Ренсон чуть ли не подпрыгивал от предвкушения, настолько он хотел вызвать духа.
Они подошли к двухэтажному особняку, что был зажат между двумя высокими пятиэтажными домами на нескольких хозяев. Узкими оглоблями они поднимались ввысь над красной черепицей особняка…
Мысли мальчика сбились. Думать долго о застарелом не очень приятном воспоминании ему было не так легко, как о свежей душевной боли, особенно, когда рядом сидело живое напоминание. Он смотрел на Имельду, а в голове всплывали отрывки о том, как он затаился в коридоре под дверью отцовского кабинета в стремлении подслушать разговор родителей.
— …Абрахан, но мы же обещали ему меч, — голос матери был настойчив и напряжен.
— Ты обещала, а не я. Что мешает заказать его у местного мастера? Мне сейчас некогда ехать в столицу ради его прихоти, — мужчина говорил, не отрываясь от просмотра бумаг по работе.
— Но он хочет меч, как у тебя, а местный мастер не повторит это творение, — напряженно отозвалась женщина, пытаясь воззвать к отцовским чувствам своего мужа. — Он хочет привлечь твое внимание, неужели не ясно. Он мечтает о том, что вы отправитесь в столицу, где и закажете этот меч.
— Миа, — прошуршали листы бумаг, — Как ты себе это представляешь? Чтобы я недели на две, а то и дольше, оставил Геновер ради того, чтобы угодить своему сыну на день рождения? Мэр этого города не может себе этого позволить, и ты прекрасно это знаешь. К тому же, у Ренсона в самом разгаре учеба, а я что-то не наблюдаю у него успехов в ней.
— Да дело же не в мече! — вспылила женщина. Раздался звук каблуков — Миа поднялась с кресла и стала мерять шагам кабинет. Ренсон замер, испугавшись того, что мать сейчас выйдет из кабинета и увидит его. — Ты меня не слышишь. Ренсон хочет обратить на себя твое драгоценное внимание. Неужели ты не можешь выкроить хотя бы немного времени ради своего сына?
— Поездка в Ваалар — это не немного.
— Ты невыносим, — Абрахан на это ничего не ответил, только усмехнулся. — Тогда я сама поеду.
— Езжай. Я не могу тебе запретить делать нашему сыну подарки, хоть и считаю это расточительством.
— Расточительство — это просиживать в кабинетах каждый день, и видеться с детьми лишь по несколько часов в неделю. Ты тратишь свою жизнь не на то.
— Миа, мы уже обсуждали это, и повторять наши ссоры я не собираюсь. Я трачу свою жизнь на то, что нужно. Именно благодаря долгим часам моей работы и ты, и дети ни в чем не нуждаются.
