Как подобает настоящему хозяину, Нейл предложил Мэтту самое удобное место на кровати, усадил его, а сам уселся на стул, предварительно смахнув с него разный мусор прямо на пол. На столе, на самом краю, красовались две бутылки «Джонни Уокера» с черной этикеткой, а рядом два маленьких стаканчика. Нейл срезал печать, аккуратно, не торопясь, откупорил одну из бутылок и наполнил каждый стаканчик до краев.
— Твое здоровье! — сказал он и одним глотком опустошил стакан.
— Поехали! — отозвался Мэтт и сделал то же самое.
Оба громко охнули, как два пловца, нырнувшие в неожиданно холодную воду.
— Ох и долго же я пребывал в трезвости, — заявил Нейл, поглядывая на Мэтта повлажневшими глазами. — Господи, как же эта штука прошибает, скажи?
— Божественная вещь, — отозвался Мэтт, снова выпивая.
Они помолчали немного, громко дыша и причмокивая.
— Послушай, по-моему, что-то произошло сегодня в палате. Иначе с чего Бен так разгорячился? — начал Нейл. — Ты случайно не знаешь?
— Да это все Льюс. Он очень похоже изобразил автоматную очередь, а потом начал измываться над Беном — напомнил, что тот расстреливал мирных жителей. Бедняга Бен разрыдался. Скотина Льюс! Он сказал мне, чтобы я убирался к черту, а затем сам куда-то свалил. По-моему, этот человек одержим дьяволом.
— А может, он и есть сам дьявол, — сказал Нейл.
— Во плоти и крови, это факт.
— Ну, тогда ему стоит проявлять величайшую осторожность, — заявил Нейл. — А не то кому-нибудь из нас придет в голову подвергнуть его испытанию на смертность.
Мэтт захохотал, поднимая стакан.
— Хочу быть добровольцем.
Нейл налил виски ему, потом себе.
— Боже всемогущий, как же мне этого не хватало! Полковник Чинстрэп, должно быть, ясновидец.
— Неужели это он дал тебе? Я думал ты шутишь. — Он. Собственными руками.
— Но с какой стати, скажи ради всего святого?
— Видишь ли, мне кажется, он накропал себе запасец, а теперь подсчитал, что сам все не выдует, до того как База закроется. Тогда он решил сыграть в деда Мороза и отдал лишнее мне.
Рука Мэтта дрогнула.
— Нас отправляют по домам?
Проклиная свой язык, развязавшийся под действием виски, Нейл с нежностью взглянул на Мэтта, но что значат все нежные взгляды в мире вместе взятые для человека, который не видит? Какой бы ни была слепота, настоящей или воображаемой, проникнуть под нее все равно невозможно.
— Примерно через месяц, старичок.
— Так скоро! И она все узнает!
— Рано или поздно она все равно должна узнать.
— Но я думал, еще есть немного времени.
— Мэтт… Она поймет.
— Поймет ли? Нейл, но я больше не хочу ее! Я даже думать об этом не могу! Она ведь ждет мужа, а что она получит? Не муж я ей!
— Сидя здесь, ты ничего не можешь сказать. Не пытайся все решить поскорее, ты не можешь знать, что произойдет. А будешь сейчас изводить себя, так получится еще хуже.
Мэтт вздохнул и одним глотком опустошил стакан.
— Здорово, что у тебя есть это зелье. Действует как обезболивающее.
Нейл переменил разговор.
— Льюс, наверно, был в гнусном настроении сегодня и всем остальным его испортил. Он ведь сначала устроил сцену в кабинете у сестренки, а потом уж занялся Беном.
— Я знаю, — сказал Мэтт. — А ты это тоже слышал?
— Я слышал, что он говорил Бену.
То есть, ты хочешь сказать, что, помимо автоматной очереди, было что-то еще?
— Еще много чего было. Он весь кипел и пузырился, когда вылетел из кабинета, и накинулся на Бена, потому что тот не хотел слышать, как он называет сестренку. Но больше всего Бен расстроился, когда Льюс начал говорить про Майкла.
Нейл развернулся всем телом в сторону Мэтта, вглядываясь в него, как в какую-то ценную вещь.
— И что же он говорил про Майкла?
— Да просто, что Майкл — педераст. И могла же прийти в голову такая глупость. Он утверждал, что читал об этом в документах Майкла.
— Сволочь!
Удивительно, до чего судьба иногда играет на руку: узнать все это и от кого? От слепого, который не мог увидеть, какое выражение у него на лице, какое впечатление произвел своей новостью…
— Ну-ка, Мэтт, давай еще по одной.
Виски быстро ударило в голову. Мэтту, по крайней мере, так показалось Нейлу, но, взглянув на часы, он увидел, что время приближается к полночи. Он встал, положил руку Мэтта себе на плечи и начал поднимать слепого с кровати, чувствуя себя сам не слишком уверенно.
— Ну давай, старик, тебе пора в постельку. Бенедикт и Майкл уже складывали шахматы, Майкл туг же подошел к Нейлу, и вместе они стянули с Мэтта брюки, рубашку, майку, трусы и уложили его на кровать, оставив в порядке исключения без пижамы.
— Пошли, — сказал Майкл, улыбаясь.
Нейл взглянул на его спокойное, мужественное лицо и, зная, что он должен сделать, чтобы уничтожить его, вдруг всей своей распахнутой после виски душой проникся любовью к нему; он обнял Майкла за шею и положил голову ему на плечо, готовый расплакаться.
— Пошли выпьем, — печально пробормотал он. — Ты и Бен, пойдете ко мне и выпьете со старым человеком. А если вы не пойдете, то я заплачу, потому что я — сын моего старика. Если я сейчас начну думать о вас, и о нем, и о ней, я заплачу. Пойдемте и выпьем.
— Как мы можем допустить, чтобы ты заплакал, — сказал Майкл, высвобождаясь из его объятий. — Эй, Бен, мы с тобой получили приглашение.
Бен убрал шахматы в шкаф и подошел к ним. Нейл протянул руку и уцепился за него.
— Пойдем выпьем, — настаивал он. — У меня там бутылка и еще полбутылки. Я хочу остановиться, но не могу же я оставить божественный напиток невыпитым. Разве я не прав?
Бенедикт резко отпрянул в сторону.
— Я не пью, — сказал он.
— Сегодня тебе нужно, — решительно возразил Майкл. — Пойдем и выпьем. Это святое.
Все вместе они пошли к двери, Майкл и Бен с обеих сторон поддерживали Нейла. В коридоре Майкл протянул руку и выключил лампочку над столом. В этот момент раздалось резкое неприятное звяканье жестяной занавески и в проходе показался Льюс. Он совершенно не пытался прятаться, а наоборот, направился к ним с вызывающим видом, как будто не сомневался, что увидит сейчас сестру Лэнгтри, поджидающую его прихода в такое позднее время.
Трое остановились и молча смотрели на него, а он на них. Майкл мысленно проклинал Нейла, повисшего на нем мертвым грузом — внезапное появление Льюса могло снова расстроить Бена. Но в этот самый момент вернулся к жизни Наггет — его начало рвать, что означало конец головной боли.
— Господи, Боже мой! Что за мерзкие звуки! — встрепенулся Нейл.
