не удалось. Люди, встревоженные канонадой, были напуганы угрозой окружения, и достаточно оказалось маленького толчка, чтобы все снялось и покатилось. А тут еще сигнал дал не кто-нибудь, а сам начальник отдела кадров. Некоторые не успели даже вскочить в машину, бежали следом и кричали. Поднялся невообразимый хаос. Немало и сторожевых постов отправилось вслед за колонной.
Завод обезлюдел.
О том, что снялась автоколонна, Морозов догадался по реву моторов и зло выругался. Но когда ему доложили, что и эшелон отправился, Морозов совсем растерялся. Этого он никак не ждал. На эшелон возлагались все надежды. В эшелоне были сосредоточены главные силы завода, и с уходом эшелона он очутился в положении командующего, который, разработав план операции, неожиданно в критический момент остался без войска.
— Все… — простонал Морозов. — Все! — И в отчаянии тяжело опустился на стул.
Это отчаяние Морозова встревожило Жадана, наверное, больше, чем исчезновение эшелона. Наскоро он собрал всех, кто еще остался. Вместе с руководством цехов, мастерами и постовыми оказалось всего полсотни людей. Жадан объявил, что приказ дирекции остается в силе и что они обязаны выполнять его до конца.
В эту минуту с карабином в руках показалась на пороге разгоряченная Надежда.
— Простите… Степан Лукьянович, — переводя дыхание, начала она виновато. — Прозевала, не смогла задержать… — Она поняла, что вся эта паника произошла из-за нее. Ведь если бы она успела вовремя остановить Стороженка, ничего бы не случилось. — Простите, — покачнувшись, еще раз произнесла Надежда.
Морозов словно проснулся. Долго смотрел на Надежду и не понимал, откуда она взялась. Он давно уже не видел ее и был уверен, что Надежда в эшелоне.
— Не вы ли там стреляли?
— Я, — несмело ответила Надежда и, как бы оправдываясь, добавила: — Стороженка хотела остановить.
— Жаль, что не попали.
Он посмотрел на фотографию, на которой рядом с панорамой завода среди степи стояла наивная босоногая девчушка с козой. Потом стремительно подошел к Надежде, неожиданно для всех обнял ее и, как маленькую, поцеловал в лоб.
— Ах ты ж… Козочка наша…
И появление Надежды, и ее фотография напомнили ему о строительстве завода; а то, что завод этот сейчас, кроме них, все покинули, а она, та, которую он так ругал за аварию, от которой хотел избавиться, в трудную годину осталась с ними, а может быть, и вспышка отцовских чувств (дочка Морозова до сих пор не вернулась с окопов) — все это так взволновало его, что он, как родную, обнял Надежду, и на глазах его заблестели слезы.
III
Марко Иванович боролся с волнами и напряженно думал, почему вдруг поднялись такие буруны. Ведь погода стояла совсем безветренная. Да и Днепр — теперь Марко Иванович уже понял это — стал почему-то невероятно широким. Почему? В этом месте он никогда, даже во время самых больших наводнений, так не разливался.
А быстрина подхватывала старого мастера, кружила и тянула за собой. От баркаса, на котором он только что сидел, остались лишь щепки, они сейчас плыли с ним наперегонки; что произошло с командой, было неизвестно.
Вверху, как на качелях, покачивался ущербленный круг месяца. Вдали, ныряя в волнах и снова появляясь, на середину реки выбивались две лодки. Марко Иванович догадался: с Хортицы отходило последнее его подразделение, прикрывавшее переправу полка. Он обрадовался и в то же время рассердился: лодки шли вместе, почти впритык друг за другом, а вокруг них уже близко взлетали фонтаны брызг. Командир выругался: «Вот дурни! Разве ж можно под обстрелом идти, как на гулянье!»
Но водяной вал с еще большей силой, чем предыдущий, накрыл Марка Ивановича, и он, изо всех сил выбираясь на поверхность, снова подумал: «Почему поднялись такие волны?»
На этот раз его повернуло лицом к плотине, которая уже еле-еле маячила вдали в мутном свете месяца. На мгновение, и может в последний раз, он загляделся на нее. А оттуда, как отары овец, вал за валом катились вспененные волны. И только теперь понял обер-мастер, почему так разлился разбушевавшийся Днепр: плотину прорвали! Вода шла через прорыв, образованный взрывом. Она шла бурно, стремительно, как катастрофическое половодье, заливая берега, разрушая прибрежные строения, поглощая все на своем пути.
И невероятно больно стало Марку Ивановичу, что приходится гибнуть именно от того, чему он когда-то так радовался: когда строили плотину и поднимали реку, он воспринял это событие как счастье.
А волна снова сбила, накрыв его, и уже не хватало сил бороться с нею. Раненая рука не действовала, одеревенела, плечо жгло, тело отяжелело — и он почувствовал, что его тянет ко дну.
«Все, Марко, отгулял!» — подумал он. Но странно, сейчас его не тревожило, что жизнь обрывается, а беспокоило другое: все ли он сделал? Почему-то казалось, что он забыл нечто очень важное. Но что именно? Лихорадочно вспоминал. Полк? Но Чистогоров уже успел его переправить, успел занять и новую линию обороны. Это Марко Иванович заметил еще с баркаса, по выстрелам, прикрывавшим его отход. Что же тогда? Завод? Там Жадан, Морозов, коллектив — и без него обойдутся. И вдруг перед его глазами встала Надежда. Изо всех сил рванулся он к ней, словно крикнул: «Ох, как же это я забыл о тебе, дочка!» Но она быстро стала отдаляться от него, постепенно уменьшаясь, пока наконец не превратилась в маленькую точку и не исчезла…
Приказ об отходе дошел до Марка Ивановича уже тогда, когда мост был взорван. И это не удивило его: из донесений разведки он еще днем знал, что немцы готовятся ночью по пятам отступающих ворваться через мост в город. Значит, с мостом поспешили не зря. Но для его уже основательно потрепанного полка положение создалось катастрофическое.
Полк оказался в окружении. Чтобы выбраться из этой западни, Марко Иванович поручил Чистогорову идти с главными частями на переправу, где на всякий случай были загодя приготовлены рыбацкие челны, а сам, оставив для полка прикрытие, решил применить партизанский маневр. Воспользовавшись темнотой, он с небольшим подразделением пробрался яром в тыл вражеских частей и наделал там шуму.
Маневр оказался довольно удачным. Немцы, наступавшие с двух сторон, приняв подразделение у себя в тылу за крупные части, вынуждены были остановиться и развернуться в противоположном направлении. Неожиданный удар в спину спровоцировал между ними перепалку, и таким образом время для переправы было выиграно. Подразделение так же яром и верблюдами добралось до переправы. Марко Иванович с первой группой уже достиг было середины реки, когда прямое попадание снаряда в баркас выбросило всех в воду…
Тем временем Чистогоров, заняв оборону вдоль берега в районе села
