Скоро от холода зубы застучали и пальцы на ногах стянуло. Оглянулась, посмотрела на бэра и поднялась на ноги. Наклонилась, зачерпнула воду горстью, окатилась в последний раз и засмеялась.
И все — то он знает, этот юный волхв. С грозным именем. И правда, не грязь с тела, неволю с себя смывала. А сам, поди стоит, затаившись в кустах, как все парни делают, и разглядывает ее своими серыми, холодными, как этот ручей, глазами.
А хоть бы и смотрел?
Не горбата, не кривонога. Спина прямая, шея высокая. А стан тонкий и бедра широкие. И грудь томится, наливаясь неясной тяжестью под ее руками.
Но не будет смотреть на девичью красу. Прям, как батюшкин меч. И совестлив. Не станет девку смущать бесстыдным взглядом.
Вздохнула и выскочила на берег. Натянула на мокрое тело мужское платье. От холода в дрожь бросает. Волнами по телу катятся. И зубы стучат.
— Ягодка! — Робко позвала она.
Бэр с явным нежеланием оторвался от своего веселого занятия, поднял голову и с недоумением посмотрел на нее. Потом встряхнулся, промочив ее до нитки и нехотя вышел из ручья.
— Выведи меня, Ягодка…
И вцепилась рукой в шерсть на толстом загривке.
Радогор их поджидал на краю поляны с дубом. И пахло от него родниковой водой и пахучими травами. А по влажным еще волосам Влада догадалась, что и он ходил к ручью. Только туда, за дальний поворот. С удовольствием посмотрел на ее чистое, раскрасневшееся лицо, в лучистые счастливые глаза и поманил ее взглядом.
— Смотри на руку, княжна.
И медленно повел раскрытой ладонью перед ее лицом.
Взгляд затуманился, земля поплыла у нее из — под ног Почувствовала, как подхватила ее разом ослабевшее тело, его рука. И услышала далекий, еле слышный голос.
— Унеси ручей печали, утопи беду.
А все беды и невзгоды уплыви к врагу.
Легко щелкнул ладонью по лбу повыше бровей и улыбнулся в широко раскрытые глаза.
— Теперь легче стало, княжна?
А и не понять сразу, легче ли.
Тело легкое, послушное. Как бы свое, а как бы и нет. А видится все по иному. И лес, и Ягодка. И вран на макушка отца — дуба. Только Радогор все тот же.
Уловил ее сомнения и вспыхнул.
— Прости, княжна. Должно быть поторопился. Идешь счастливая, глаза светятся. Самое время порчу снять, думал… Должно быть не угадал со временем.
Заурчал сердитым бэром. Ягодка снова к ручью утащился.
У княжны зубы чакают. И, скинув подкольчужник, закутал княжну в него, чуть не до пят хватило. Владе и руки в рукава вдевать не надо. Смотрит на парня сквозь ресницы, наклонив голову. Так, чтобы ее взгляда не заметил. Под гладкой чистой кожей бугры перекатываются. Грудь и живот будто в пластинчатый доспех закованы. И травами пахнет.
Догадалась о чем думает, и сама вытянула навстречу ему руки, позволяя себя взять. Обняла за шею обоими руками и прижалась щекой к плечу. Губы сами коснулись его шеи. Как крутым кипятком опалило. Затихла на его руках, вдыхая неясный волнующий запах сильного молодого мужского тела.
«Совсем всякий стыд потеряла, проклятущая девка! — Выругала она себя. — Сама к парню на руки забралась. Уж то-то потаскала бы ее, срамницу, матушка за волосы. А потом еще и батюшка поясным ремнем отвозил по толстым холкам, чтобы в другой раз неповадно было».
Вспомнила про батюшку, всхлипнула и еще теснее вжалась в просторное плечо. Вспомнила, а прежней горечи нет. Слеза есть. А горечь вроде и улеглась.
— Взгрустнулось, княжна?
Приоткрыла один глаз, чтобы посмотреть, не заметил ли чего? Не угадал ли ее губ на своей шее? А и угадал, не скажет. Несет легко. Не покраснел, не запыхался. Даже не взмок. На землю опустил у самого дуба. И тут же нырнул в лаз.
— Здесь подожди…
Но княжна ждать не захотела. И спустилась за ним следом.
Радогор что — то искал в своем мешке. А найдя, протянул на ладони корешки.
— Разгрызи. От этих корешков у человека душа успокаивается. И в сон клонит. А во сне все плохое забывается. Но сначала тебе поесть надо. Думал, что сегодня, ближе к вечеру и выйдем, как жар дневной спадет, а раз так, еще поживем. На день раньше придем или на день позже, кто осудит?
Говорил, а руки ловко нарезали хлеб и мясо.
Влада смотрела на его руки, а взгляд помимо воли тянулся к его телу. Ах девка, девка!
Неохотно вылезла из подкольчужника и протянула Радогору.
— Оденься, прохладно здесь, Радогор.
Радогор, никогла бы не подумала, густо покраснел.
— Прости, княжна, что наготой оскорбил.
Оскорбил ли? Все бы глядела и не нагляделась. И отвела взгляд в сторону, чтобы не выдать смущения.
— Поживем еще день — два здесь, пока не окрепнешь.
В их убежище под дубом после этих слов вроде светлее сразу стало. Обрадовалась, но виду не показала. Известно, коли девка не захочет, то и на кривой козе ее не объедешь. Но и корешки послушно сжевала, и хлебом с ясом закусила, любо — дорого посмотреть.
— Только ночь и прожили здесь…
Сказала, а к чему?
Радогор так и замер с куском хлеба в руке.
— Это здесь. А там наверху? У древа свой счет времени. княжна. В беспамятстве ты была. Только ночь и помнишь. — заглянул в ее глаза. И попросил. — Смотри в ладонь, княжна.
Подняла на него взгляд уже без боязни. Но ладонями в шуйцу вцепилась.
— Владой зови, не княжной, Радогор. — глаза уже слипаются. Батюшка Ладой кликал, Ладушкой.
— Ну, так и ты меня не Радогором, Радком называй. Радогором меня волхв, старый Вран назвал, а так Ольхом нарекли. Вран же сказал, Ольх не для воина имя. Усы еще не отрастут, а ты из сечи со щитом придешь. А и не угадал дедко.
Сон наваливается все сильнее и сильнее. Глаза впору перстами раздирать
— Опоздал я с сечей. Сколько дней за ними крался, подстерегал, пока не догнал. А что Ольхом матушка назвала, так и не помнит никто. Радогор и Радогор…
— Это я Лада. — Сквозь сон бормочет она. — А ты всегда Радогором будешь для меня. И для остальных тоже.
Ладонь перед лицом медленно скользит. А серые глаза прямо в душу смотрят, холодно и ясно.
— Спи, княжна Влада. И пусть приснится тебе сегодня вещий сон. Хоть и не та ночь сегодня, но сон придет.
Бережно взял ее на руки, чтобы сон не потревожить, перенес в дальний угол и мягко опустил на, застеленную холстиной, траву. И попробовал отнять свою руку. Но глее там! Руки не выдрать, не то, что отнять. Так и пришлось сидеть сиднем около нее. Так и уснул, успокаивая себя тем, что сон впрок запасать надо.
Как сказал, так и сбылось.
Пришел сон.
Поначалу и разобрать не могла.
Ветер гонит тучи над черным лесом. А те тучи цвета необычного. Рыжие и черным дымом, вроде бы, битые. Катятся тучи над лесом, над черной рекой. А река! Глазом от берега до берега не достать, не дотянуться. Клубятся тучи, громом грохочут. А из туч молнии потоками льются. И уж дальний лес горит. И пламя скачет по верху… внизу же под тучами люди. И не просто люди. Воины! И столько, сколько ни Владе, ни даже, батюшке видеть не приходилось.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
