я – порождение вашего воображения, которым управляет она, – Егор кивнул на Дашу, – она и есть «первородок». Причём с таким набором данных ей знаний, что их хватило бы на десяток человек, рождённых последовательно, через определённое количество времени. Но так получилось, что всё это досталось ей одной. Возможно это был эксперимент. Да, знаний было вложено много, но без определённых компонентов – самозащиты. И как бы ни был развит человеческий мозг, какими бы ресурсами ни обладал, всему есть предел. Ещё оставалась надежда… Но в конце концов произошёл сбой программы. Чья в этом вина? Наша. Недосмотрели, упустили из виду, не помогли в нужный момент, не приняли в расчёт человеческий фактор. Теперь надо искать выход из сложившейся ситуации: есть ли смысл продолжать функционировать данному организму. Или произвести перезагрузку? Для этого я здесь: чтобы оценить ситуацию на месте. Но решение принимаю не я, а Семья. Там, – Егор кивнул на потолок. – Решать будут дома.
– Я хочу домой, – тихо произнесла девушка, ни на кого не глядя.
– Да, доченька, я тебя заберу! Тебя ждут в Томске! Если бы ты знала, как часто мне звонят твои друзья и подруги! Спрашивают о тебе: всё ли у тебя в порядке, когда вернёшься… И в институт тебя обратно примут. Я договорюсь. И по правде говоря, мне твоя поддержка нужна будет в скором времени. Сама понимаешь…
Даша, смежив веки, равнодушно кивала.
– А дети? Дети от ангелов бывают? – открыв глаза, девушка с надеждой устремила взгляд на Егора.
– Да. Но не в этот раз.
– Дашенька! Егор! Как же так… Ведь вы же… – Татьяна Генриховна, ища поддержку, посмотрела на брата: – Володя, ты-то чего молчишь? Нет, конечно, я не против, но… Егор, но ведь ты же…
– Я человек. Я Егор Селявин. Нас двое: с одинаковыми мыслями, чувствами, желаниями… Почему я именно он? Не знаю. Видимо, на него там свои планы, – Егор кивнул в сторону Даши. – Ей была предложена лишь форма и образ конкретной личности. А мысли, они, знаете ли, материальны. Всё остальное – дело техники. Мне трудно объяснить всю схему действий по воссозданию личности-дубликата, которой я являюсь, поскольку сам оригинал не обладает нужным набором знаний в этой области.
– Егор, я хочу домой, – тихо, почти шёпотом произнесла Даша.
Все присутствующие – кто с ужасом, кто с надеждой, кто с недоверием – смотрели на Егора, ожидая его ответа.
– Я не решаю этих вопросов. Итоги подведут другие, потом. Моя миссия завершена. И теперь, чтобы вас успокоить, предлагаю посмотреть в окно.
Татьяна и Владимир взволнованно переглянулись и, вопросительно посмотрев на Егора, несмело поднялись с дивана и подошли к окну. Даша, с тоской в глазах глядя на своего ангела, осталась сидеть в кресле.
За окном ничего не изменилось: всё так же светило солнце, пробиваясь сквозь ветки деревьев, голубое небо без туч и облаков, машины, стоящие на мокрой после вчерашнего дождя траве. Оживляли картину белки, прыгающие по ветке дуба, с весящей на ней кормушкой.
– Знаешь, что я думаю, Таня? – начал Владимир Генрихович, прервав минутное молчание. – А не построить ли вам баньку, скажем, вон там, – мужчина ткнул указательным пальцем в стекло, пытаясь обозначить выбранное им место.
– Нет! – отчаянный крик Даши, раздавшийся за спинами, заставил их резко обернуться.
Девушка сидела в той же позе, закрыв лицо руками. Кресло напротив было пусто.
– Дашенька, что случилось?! – взволнованно спросила Татьяна.
– Папа! Тётя Таня! Вы что? Какая баня?! Вы не понимаете, что… – начавшая было нервно говорить девушка резко замолчала.
Отняв ладони от лица, она растерянно оглядела зал, убрала с глаз непослушную чёлку и, моргнув пару раз, попыталась улыбнуться.
– Володя, действительно, ну какая баня! – Татьяна укоризненно посмотрела на брата. – Я же тебе говорила: Дашенька хотела, чтобы там беседка была! С виноградом.
– Нет. Винограда не надо. Не хочу с виноградом, – задумавшись и потирая лоб ладонью, ответила Даша.
– Ну нет так нет! – тут же ответила женщина.
– Я, собственно, что хотел сказать, – Владимир решительно прошёл и сел в кресло напротив дочери. Помолчал, поочередно заглядывая в глаза присутствующих, и, в конце концов остановив взгляд на Даше, произнёс:
– Я полюбил одну женщину, и она…
– У меня будет брат? – перебила его Даша.
В комнате воцарилась тишина. Татьяна Генриховна с открытым ртом удивлённо смотрела на брата. Отойдя от окна, села на диван, подавшись вперёд, ожидая продолжения.
Владимир Генрихович на секунду растерялся, не ожидая такого развития разговора:
– С чего ты взяла, что брат? Нет, я не исключаю, конечно, что у тебя будет именно брат, но… Я, честно говоря, ожидал других вопросов.
– Лиза – подлиза. Так ты её, по-моему, называешь? Я её знаю. Хорошая женщина, она мне нравится. Папочка я за тебя очень рада!
Даша поднялась с кресла, подошла к опешившему отцу и, присев на подлокотник кресла, крепко обняла его за шею.
* * *
Небо было затянуто тучами. Моросил дождик. Даша поднялась на второй этаж учебного корпуса университета, расположенного в центре города. До начала занятий оставалось минут двадцать. Некоторые студенты занимали учебные аудитории, другие, собравшись по два-три человека, обсуждали прошедшие выходные, делясь последними новостями. Кто-то был не выспавшимся и зевал, от кого-то исходил легкий запах перегара. Некоторые студенты читали, расположившись у окна и разместив на подоконнике учебники. Впрочем, этот понедельник ничем не отличался от других таких же понедельников.
Даша, мимолётно здороваясь с однокурсниками, выбрала свободное место у окна, выходящего на внутренний двор, положила сумочку и пакет с конспектами на подоконник и со скучающим видом стала разглядывать снующих мимо студентов.
Последнюю неделю она жила на Эгершельде у тёти Тани. Дядя Толя наконец-то занялся благоустройством двора на загородном участке и устранением некоторых недочётов внутри дома. Поэтому пришлось переехать на время в город.
Но переезд в центр никак не отразился на подавленном настроении девушки, внезапно навалившемся на неё в последнюю неделю. Ничего не приносило ей радость: ни прогулки на свежем воздухе, ни чтение книг, ни общение с одногруппниками.
Более того, она заметила, что стала забывать некоторые даты исторических событий, имена и отчества некогда любимых писателей, композиторов… Она больше не ходила по книжным магазинам, стала безразлична к всевозможным выставкам, театральным постановкам. А в один из дней, в загородном доме, перебирая свои тетради, блокноты и альбомы со всевозможными стишками, заметками и рисунками, она собрала всё в одну кучу и развела из них большой костёр во дворе. И ни капли сожаления не было в её сердце! Девушка просто стояла перед огнём, вытянув вперёд руки и почти касаясь
