– Конечно, я что-нибудь придумаю.
Иден разглядывала лужайку и мучительно размышляла, как бы ненавязчиво повернуть разговор на домик надсмотрщика, когда Брэд спросил:
– Твоя дочь действительно хочет переехать сюда?
– Скорее, это я хочу, чтобы она была поближе. Знаешь, у нас с тобой очень много общего. Даже нелюбовь к зятьям.
– Это Минни тебе насплетничала?
Но Иден не могла позволить, чтобы разговор перешел на Минни и ее многочисленные недостатки.
– Так как насчет домика надсмотрщика? – спросил она. – Ты все же хочешь сдать его Минни? Или продать Дрейку?
Задумчиво глядя на нее, Гренвилл покачал головой:
– Я пока ничего не решил. – Он направился к выходу из сада и уже на ходу спросил: – Минни рассказала тебе, что случилось с последним жильцом?
– Нет.
– Поверить не могу, что она еще не сообщила тебе об этом. Дело в том, что я сдал дом женщине, бывшей школьной учительнице. Такая приятная дама. Кстати, она показала мне несколько акварелей, которые, как я думаю, сама и написала, но стеснялась признаться в этом. Милые работы, хотя ничего гениального. Она сказала, что ей нравятся старые дома, которых много в нашей округе. Особенно интересовал ее Фаррингтон-Мэнор.
– Ты стал таким серьезным. С ней что-то случилось?
– Она погибла в результате дорожного происшествия: водитель сбил ее и скрылся с места преступления. Этот случай поверг в шок весь Арундел. Приезжали ее родственники… за телом… – Брэд пожал плечами, давая понять, что не хочет вдаваться в неприятные подробности.
– А что с ее картинами?
Гренвилл удивленно поднял брови, и Иден пришлось срочно придумывать объяснение своему любопытству:
– Я люблю акварели. Не масло, не графику, а именно акварели. Вот я и подумала: может, она нарисовала и мой дом?
– Тебе не хватает полотен Тиррелла Фаррингтона? Конечно, я могу связаться с ее родственниками. Где-то у меня должен быть номер телефона и адрес, который мне оставил ее дядя, – на случай, если полиции все же удастся разузнать, что же случилось с бедной женщиной.
– Сбить человека и удрать с места происшествия… Ведь это подло. Неужели никто ничего не видел?
– Никто и ничего. Полиция считает, что все произошло около двух часов ночи. Ума не приложу, куда она могла идти ночью. О том, что женщине небезопасно бродить по ночам одной даже в маленьком спокойном городке, твердят во всех новостях!
– А где это случилось?
Гренвилл бросил на нее быстрый взгляд, и Иден почувствовала, что ему очень не хочется отвечать на этот вопрос. Но она ждала и, вздохнув, Брэд сказал:
– Все произошло прямо напротив твоего дома. Полиция не исключает, что человек ехал по встречной полосе. Он слишком резко повернул и сбил женщину, которая шла по обочине. Наверное, ему и в голову не могло прийти, что кто-то бродит по дорогам в такое время, и он был не слишком внимателен.
– Или пьян.
– Возможно и это. Так или иначе, но случай трагичный.
Иден не хотелось расспрашивать дальше. Она и так узнала слишком много неприятных деталей, но ФБР может пригодиться любая информация, поэтому она спросила, не возражает ли Брэддон, если она возьмет у него номер телефона и адрес дяди погибшей.
– Я позвоню ему и спрошу, нет ли среди ее работ видов Фаррингтон-Мэнора, – пояснила она.
Гренвилл удивленно посмотрел на Иден, и она, неловко улыбнувшись, спросила:
– Это так ужасно звучит?
– Да нет, напротив, я думаю, людям будет приятно, что кто-то интересуется картинами их родственницы. А знаешь, о чем я вспомнил? Хэнк Смайли, тот, что содержит багетную мастерскую… это через дом от скобяной лавки. Так вот, я думаю, что большая часть тех акварелей осталась у него. Я как-то зашел, чтобы купить рамки для фотографий, и Хэнк завел со мной разговор о картинах, которые какая-то женщина оставила ему на хранение, а он теперь не знает, что с ними делать. Я тогда спешил и не особо прислушивался, даже удивился, с чего это он мне стал рассказывать про эти картины. А потом решил, что он хочет воспользоваться моими услугами как адвоката, чтобы получить деньги за хранение.
– А он, наверное, подумал, что тебя это касается, потому что та женщина снимала дом именно у тебя.
– Наверняка. Думаю, ее семье будет приятно получить эти картины.
– Ты не против, если я схожу в магазин и взгляну на них? Возможно, мистер Смайли захочет позвонить в твой офис, чтобы удостоверить мою личность.
– Он знает, кто ты.
– Ах да, конечно. – Иден не знала, радоваться ей или расстраиваться, что все в Арунделе все про нее знают.
Несколько минут они молчали, потом Гренвилл неожиданно спросил:
– А что у тебя с Макбрайдом?
– Он мой… – начала было Иден, потом взглянула на адвоката, увидела выражение его лица и замолчала.
– Я занимаюсь адвокатской практикой очень давно, – сухо проговорил Гренвилл. – И могу определить, когда человек лжет. Кроме того, это Макбрайд умеет врать убедительно, а ты нет.
Иден поколебалась, потом осторожно сказала:
– Видишь ли, мне очень не хочется сердить или обижать тебя, но я не могу тебе сказать.
– Я рад, что ты признаешь за мной право сердиться на тебя. И отвечаю – нет, я не сержусь и не обижаюсь. Но ведь что-то происходит? Что-то неприятное?
Иден молчала. Она не знала, как ответить на этот вопрос. А кроме того, ей вдруг пришло в голову: если за ней следят, то и разговор могут записывать. Или у нее начинается паранойя?
– Это имеет какое-то отношение к женщине, которая погибла напротив твоего дома? – спросил Гренвилл.
Иден смотрела на него полными слез глазами и молчала.
– Знаешь, есть такая старая поговорка. Если тебе этого очень хочется, то не нужно торопиться. Все, что происходит между нами, подождет, пока ты решишь свои проблемы. Я подожду, слышишь? А теперь скажи, эти акварели действительно важны для тебя?
– Наверное. Да. Я не знаю.
Гренвилл положил ладони ей на плечи и заглянул в глаза:
– Через несколько минут здесь будут покупатели, и мне нужно спешить на встречу с ними. Должно быть, Дрейк уже разыскивает меня по всему поселку. Но потом я отправлюсь к Хэнку, и если у него действительно есть акварели, которые написала та несчастная женщина, я привезу их тебе в поместье.
– А Дрейк никак не может справиться с клиентами самостоятельно?
– Боюсь, что нет. Он не слишком хороший дипломат и еще худший торговец. Я взял его… не буду углубляться в рассуждения о том, что порой мы делаем для своих старых друзей слишком много. Давай сегодня поужинаем у тебя, – предложил он. – Если ты не против, конечно.
– Макбрайд тоже будет, – сказала Иден со вздохом. Ей так хотелось податься вперед, прижаться к Брэду, спрятать лицо у него на груди. Он такой сильный, такой надежный.
