А теперь можно немного поразмышлять.
Сначала - очевидное. Девушка явно прошла через Башню. Для меня, человека Башни, это было совершенно ясно. Невероятное искусство воздействия на чувственную сферу. Невероятное и невообразимое. Я, Убийца, способный противостоять лучшим Ведунам, на какое-то время превратился в послушную марионетку. Весьма впечатляет.
А сейчас вопросы. Самый главный: кто ее послал? Владетель? Полная бессмысленность. Заговорщики? Теоретически это возможно. Как человек Башни она не способна причинить вред Владетелю, А вот ликвидировать меня - запросто. Шансы у нее, между прочим, были, и весьма серьезные. Ладно, оставим это как версию. Вопрос второй - что происходит с Владетелем? Он понимает, что столкнулся с вершиной искусства соблазнения или принимает все за искренние чувства? И связано ли это с предстоящим мне делом?
Эделина приоткрыла глаза и закашлялась, схватившись руками за горло. Несколько минут ее тело сотрясала судорога, потом она затихла, по-детски сжавшись в комочек и испуганно глядя на меня.
Превосходная игра. Ни одного движения, жеста или звука, которое может быть истолковано как неискреннее. Поразительная координация и самоконтроль.
- Итак, девочка, - я говорил как можно мягче, - ты ответишь на несколько вопросов?
Эделина молчала. Я глубоко вздохнул.
- Вы не можете не понимать, что действуете против Владетеля. Моя смерть - серьезная помощь его врагам, она таит страшную угрозу для вашего повелителя. Запомните мои слова.
Несложный ход, применимый против Людей Башен. Основа их существования - абсолютное повиновение и преданность Владетелю. Я предоставил логически обоснованное свидетельство угрозы его жизни. Что будешь делать, красавица? Продолжишь попытки вспороть мне живот?
Как не странно, на Эделину мой пассаж не произвел ни малейшего впечатления. Разве что она перестала испуганно моргать.
- Ну как, леди, поговорим?
Эделина рассмеялась. Звуки ее голоса потеряли силу и я мог воспринимать их без малейших эмоций.
- О чем, Убийца?
- Например, о том, кто вас послал?
- Послал? Как же ты наивен и глуп, Убийца! Я с радостью отдам жизнь за того, кого ты собираешься убить. С радостью и наслаждением, слышишь, Убийца!
- А как быть с угрозой Владетелю?
- Я же говорю, ты наивен и глуп! Попробуй немного поразмыслить. На досуге.
- Увы, леди. Мне некогда разговаривать, я и так слишком задержался.
- Как сказать... Судьба - она странная штука.
Только сейчас я почувствовал появление посторонних. И почти одновременно - звуки шагов нескольких человек, быстро идущих по коридору. Плохо-то как! Я должен был их почувствовать гораздо раньше! Даже в беспомощном состоянии девчонка ухитрилась отвлечь мое внимание, и как ловко! За последний час я сделал больше ошибок, чем за всю предыдущую жизнь.
Дверь распахнулась, и в комнату ввалились колоритная компания. Три Легионера, трое ребят из Внутренней Стражи и десяток наемных охранников. Не могу сказать, что я не имел шансов в схватке - имел и еще какие, просто чутье Убийцы в очередной раз подсказало, что сейчас лучше следовать за событиями, а не ломиться вперед наперекор им. Чутье - оно такое. Даже и не думает заботиться о комфорте и благополучии хозяина, а грубо тащит его к цели самым быстрым путем.
- Возьмите его, - пронзительно закричала Эделина, - он надругался надо мной!
Опережая события, я упал и прикрыл голову руками. Меня подхватили на руки и потащили как гроб с покойником на похоронах, за исключением того, что каждый считал своим долгом дать доброго тумака. Комфорта также не добавляло полное отсутствие одежды. Ну да ладно, посмотрим, что будет дальше.
Могу представить изумление обитателей камеры Каземата, когда к ним втолкнули абсолютно голого человека. Такой вид настолько противоречил местным понятиям о приличиях, что в камере, набитой свежеприбывшими ночными работничками из Шамрона, несколько минут стояла полная тишина. Не теряя времени, я подошел к длинному дощатому столу и уселся на скамейку. Сидевшие рядом на всякий случай отодвинулись.
- И откуда такой красавчик?
Говорил невысокий сутулый человек, занимавший место во главе стола. Синеватый оттенок и необычная бледность кожи свидетельствовала, что он пробыл в Каземате не один год. Говорил с характерным "ночным" выговором - растягивая слова и с паскудной улыбочкой. Могу представить дальнейшие события. Неприятно все это, но лучше сразу четко и понятно объяснить кто есть кто. Я встал, подошел к задавшему вопрос заключенному, оглядел его и сказал:
- Раздевайся.
После секундного замешательства главарь, а этот человек, вне всякого сомнения, обладал высоким авторитетом, кивнул головой, и на меня одновременно бросились несколько арестантов. Оружие - самодельные ножи и кастеты - было у всех, но воспользоваться им попытались только двое, остальные посчитали, что справиться со странным голым типом, не отличающимся могучим сложением, будет совсем просто. Для меня же главная сложность состояла не в том, чтобы расправиться с нападавшими, а в необходимости сделать это самым естественным образом. Движения Убийцы столь быстры, что незаметны глазу обычного человека, поэтому производят впечатление события сверхъестественного. А мне этого было совершенно не нужно.
Я старался быть медленным и осторожным, подражая манере мастеров Южного Боя, искусством которых можно полюбоваться по праздникам на ярмарках, и это практически удалось. После трех сломанных рук и вывернутой из сустава ноги желающих продолжить дискуссию на повышенных тонах не оказалось. Ночные люди уважают силу и обладают хорошей благоприобретенной способностью определять ее и соразмерять с собственной. Я, кстати, вовсе не собирался занимать какое-либо положение в тюремном обществе - мною двигал сугубо практический интерес - одежда у главаря должна быть чище, чем у прочих. Сутулый обитатель Каземата скинул одежду, бережно придерживая правую руку, чуть не вылетевшую из плеча при попытке ударить меня ножом, и юркнул куда-то за трехъярусные нары. Он навсегда потерял уважение и отныне будет вынужден довольствоваться положением изгоя. Многие на его мести предпочли бы умереть, но он, встретившись со мной глазами, на себе почувствовал смертный холод, исходящий из взгляда Убийцы, и находился в состоянии, близком к потере рассудка. Я принялся натягивать его вещи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
