Надоело, что мной тут помыкают, как девчонкой.
Ради Роланда я терпела, а теперь все. Хватит.
— Но вы все-таки подождите уезжать, — сказала ей Инна. — Неизвестно еще, как дело обернется. Суда ведь над Дюшей еще не было. Вдруг полиция найдет другого подозреваемого. А вы про это и не узнаете, если уедете.
— Ладно, подожду немного, — согласилась Эмилия.
— Ну что, поел? — спросила у Бритого Инна. — Пошли, разговор есть.
Инна вышла из кухни. Бритый последовал за ней.
Но никакого разговора не получилось. Не успела Инна открыть рот, чтобы произнести заготовленную речь, как Бритый впился в него поцелуем. И все слова дальше стали не важны.
Утром помирившихся супругов разбудила Наташа.
Девчонка влетела в комнату без стука. Подскочив к кровати, она принялась тормошить Инну за плечо.
— Инна, вставай, — требовала Наташа. — Я всю ночь не спала.
— Я тоже не спала. Разве с Бритым заснешь, — сонно зевнула Инна, приподнимаясь на локте. — А ты почему не спала?
Наташа опасливо посмотрела на храпевшего под одеялом Бритого. Инна вздохнула. Одеваясь, она спросила:
— Так почему ты ночью не спала?
— Все думала, прикидывала. И вот что я тебе скажу, я поняла, кого мы упустили из виду, когда расследовали это дело. Мы совершенно забыли про Эрнеста.
— Про кого? — спросила Инна. — А что с ним такое? По-моему, он совершенно бесцветная личность. Вряд ли у него даже есть собственное мнение.
На мой взгляд, он просто плывет по течению. Готов пойти на все, лишь бы его не трогали и не тормошили.
Даже такая мягкая женщина, как Ида, может вертеть им. Ты же видела, он во всем ее слушается.
— Вот именно, — сказала Наташа. — И все так думают, что Эрнест не способен на отчаянный поступок. А в тихом омуте, между прочим, черти водятся.
Инна задумалась. В словах сестры был определенный резон.
— Ведь ты посмотри, как для Эрнеста все удачно складывается, — заговорила Наташа. — Алексей в тюрьме и вообще не сын Роланда, значит, выбывает из списков наследников. И его доля переходит к Эрнесту. Насчет его детей и жены тоже история темная.
Это еще как суд посмотрит и признает ли судья Ингриду дочерью Роланда. А если нет, то прощайте, дедушкины денежки.
— Ну, допустим. А что еще ты можешь предъявить своему дяде?
— Сейчас дойду и до этого. И вот я думала, думала и решила, что ровным счетом ничего не знаю про Эрнеста. Понимаешь? Вроде бы он работает в фирме дедушки. Но что-то его там редко видят. И где он проводит остальное время? Он молчит, и все про него забывают. А он далеко не так прост, как кажется.
— И что дальше?
— А дальше нужно в нем разобраться, — сказала Наташа. — Вставай!
— Куда это вы собрались? — раздался голос Бритого из-под одеяла. — С кем это вы разбираться хотите?
Учтите, пока я тут, никаких разборок не допущу. Силенок у вас для этого маловато.
— Да лежи ты! — с досадой пихнула его Инна. — Не мешай! Обещаю, что из дома я ни ногой.
И сестры выскочили из комнаты. Первым делом они помчались к Эмилии. Она сидела возле плиты и поливала омлет горючими слезами.
— Что случилось? — испугалась Инна.
— Зина замуж выходит, — сказала Эмилия. — За этого полицейского, за Ояра.
— А вы принципиально против полицейских? — спросила Инна.
— Совсем наоборот. Ояр — отличный парень, — сказала Эмилия. — Я очень за них рада. Даст бог, еще и внуков дождусь.
— А почему же вы плачете? — удивилась Инна.
— От счастья, — объяснила Эмилия, снимая сковородку с плиты. — А вы чего хотели? Садитесь, я вас завтраком покормлю.
Сестры сели за стол, прикидывая, как бы поделикатней начать разговор об Эрнесте. Но Эмилия их опередила.
— Вот, значит, как получилось, — сказала она. — Один сыночек у Роланда в наследничках остался. Никогда у меня душа к этому Эрнесту не лежала. Он и мальчонкой таким тихоней был, а все гадость какую-то затеет. И все скромный такой, на него и не подумаешь. Сестра мне писала, жаловалась, что весь в Роланда пошел. Тоже все задумывается о чем-то. Вот так тишком и добился своего.
— Чего добился? — навострили уши девушки.
— А денежки себе отцовские прикарманил, — сказала Эмилия.
— Так они по закону его, — сказала Наташа.
— Я о чем и речь веду, — воскликнула Эмилия. — По закону, еще бы! Он всегда так умеет повернуть, что правда на его стороне. И вроде бы ни при чем. Само так вышло, что удача к нему лицом повернулась. Мол, тише едешь — дальше будешь. Только не все так просто.
— А что с ним не так? — подкатилась Инна.
— В толк не возьму, как он это делает. А только с тех пор, как зашел разговор о дележе наследства, так я все ждала, когда дело в пользу Эрнеста обернется.
И вот видишь, дождалась. Сама в толк не возьму, с чего я это взяла, а вот только ждала — и все тут. Еще в детстве Эрнестик большой любитель был стрелки на других детей перевести и наказания за шалость избежать. Придет к матери, наябедничает, других детей накажут, а этого еще и похвалят, что вовремя донес.
А того мать не видела, что ее дорогой Эрнестик сам других детей подговорит на шалость, а потом вроде бы и в сторонке окажется. Вот он какой!
— А отец, то есть Роланд Владимирович, кого из своих сыновей больше любил? — спросила Инна.
— Трудно сказать, по-моему, он их всех троих не особо жаловал. В детстве, стало быть. А сейчас я так сразу и сказать не могу, кого Роланд больше любил.
А только с Эрнестом у них вроде бы связь тесней была. Я сколько раз видела, как они вдвоем в кабинете запрутся и сидят, разговаривают. А о чем разговаривали, то мне неведомо. Но только с Алексеем Роланд никогда так не уединялся. С Алексеем они про дела фирмы беседы вели, и слышно все было. Дверь неплотно прикрывали, а то и вовсе в гостиной устраивались.
— И давно они с Эрнестом так сдружились? — поинтересовалась Инна.
— Не знаю, — пожала плечами Эмилия. — Когда я приехала, здесь уже так было. Но Роланд всех троих своих сыновей в детстве в равной степени не жаловал.
— Как это? — спросила Наташа.
— Многие мужчины так поступают. Пока ребенок не станет взрослым, они его и не замечают, — сказала Эмилия. — Когда дети были маленькие, Роланд все больше на работе находился. Так что сыновья выросли с матерью. Отец их практически и не знал.
— А где работал Роланд? — спросила Инна, дожевывая бутерброд с ржаным хлебом и ломтем буженины.
Эмилия внезапно залилась краской и с укоризной посмотрела на Инну.
— Разве ты не знаешь? — спросила она. — Он всю жизнь работал в разведке. Большой пост занимал.
Ушел в отставку генерал-майором или вроде того. Но генералом точно.
— Надо же! — задумалась Инна. — Мне казалось, что он был просто военным. Никто мне не говорил, что он в разведке служил.
— Ну, не такая это тема, чтобы перед посторонними хвастаться, — сказала Эмилия. — И Наташа не знала, поэтому и тебе разболтать не смогла. Роланд не любил про свою службу вспоминать. Должно быть, много плохого пришлось ему там повидать.
И женщина занялась своими делами. Сестры тихо выскользнули из кухни.
— Сдается мне, что неспроста у Эрнеста с отцом в последнее время находились общие темы для беседы, — сказала Инна. — И вся эта конфиденциальность… Почти конспирация.
— Ты думаешь, Эрнест служит в разведке? — спросила Наташа. — Такой тюфяк и рохля?
— Это он дома тюфяк, — возразила Инна. — А что касается рохли, то я видела его, когда он из ванной комнаты по коридору шел в одном тонком коротком халате. Никакой он не рохля. У него мускулы что надо.
— Но все равно, нужно это проверить, — сказала Наташа.
— А как ты проверишь? Подойдешь к нему и спросишь: «Дядя Эрнест, а вы разведчик?»
— Не так прямо. Но можно его комнату обыскать.
Должно же там быть какое-нибудь удостоверение или оружие.
— Комнату обыскать можно, — согласилась Инна. — А лучше побеседовать с инспектором. Давай так, ты займись комнатой Эрнеста и Иды. А я поеду к инспектору. Заодно и выясню, что там с нашими арестантами.
И сестры расстались. Едва Инна вывела машину из гаража, как сверху донесся дикий вопль.
— Инна, ты куда?
Девушка задрала голову и увидела своего мужа. Он был голый и высунулся в окно почти наполовину. То есть та половина, которая высунулась, была голая.
— Ты же мне обещала! — ярился Бритый. — Немедленно поставь машину в гараж. Снова удрать от меня решила?
— Господи, — простонала Инна. — Совсем забыла.
Быстро одевайся и спускайся. Жду тебя ровно десять минут. Потом уеду.
Бритый исчез из окна. Внизу он появился через семь минут. Вскочил в машину и вцепился в Инну.
— Никуда тебя одну не отпущу, — сказал он. — Ты мне слишком дорога. А в этом доме такие странные дела творятся.
Инна завела машину и отъехала из дома. Вначале они молчали. Потом Бритый неожиданно сказал:
— Инна, а что тебе известно про этого хмыря? Не помню, как его зовут, Эрнест, что ли.
