меня в дом. Входная дверь захлопнулась сама собой, но не успел я удивиться, как девушка впилась мне в губы поцелуем. М-р-р!!!
Когда мы разжали объятия, щеки у нас горели одинаково. Алена тут же спрятала лицо у меня на груди… и затаилась. Смелость кончилась? Прежде такой активности за ней не водилось.
— Что это было? — медленно протянул я, приходя в себя и поглаживая девушку по голове.
— Вот и мне интересно, — неожиданно прогудел чей-то голос за моей спиной, а я поймал себя на мысли, что не слышал, как отворилась входная дверь.
— Папа?! — на миг выглянув из-за моего плеча и тут же вжавшись в меня всем телом, пискнула Алена.
Вот это я попал…
— И что вы можете сказать об этой… «Мурене»? — Несдинич покрутил в руках «вечное» перо и, отложив его в сторону, уставился на сидящего в кресле для посетителей лейтенанта Брина.
— В принципе ничего особенного. Никаких серьезных модернизаций в проекте не было. Обычный малый каботажник, еле выходящий из разряда яхт, и то лишь благодаря увеличенному куполу от старого высотного курьера. Если бы не большая площадь купола и соответственно возросший объем доступной энергии, Кириллу пришлось бы ставить на дирижабль паровики, но благодаря этому ходу он получил возможность установить в качестве двигателей два больших маршевых нагнетателя для высотных курьеров, что закономерно уменьшило необходимый размер экипажа и ожидаемо увеличило скорость дирижабля. Но есть и минусы: из-за мощности основных двигателей «Мурена» не сможет их использовать одновременно с маневровыми. Вообще ключевой недостаток этого дирижабля в некоторой перегруженности артприборами, хотя Кирилл и постарался нивелировать его существенной доработкой рунной составляющей.
— Серьезная перегрузка? — на миг о чем-то задумавшись, спросил контр-адмирал.
— Не сказал бы, — покачав головой, ответил лейтенант. — В обычном режиме движения перегрузки не будет вовсе. Но лимит энергопотребления «Мурена» будет выбирать почти подчистую. А вот в случае боестолкновения нехватка энергии почти гарантирована. Кирилл и сам это понимает, иначе не стал бы заморачиваться с установкой столь мощных нагнетателей. Благодаря им он получил возможность просто удирать от большинства противников, чему, кстати говоря, способствует и изобретенное им дополнение к штурманскому столу. Этот прибор может не только указывать местоположение энергопотребляющих объектов, но и определять их тип, основываясь на мощности возмущений. Иными словами, после тонкой настройки детектор будет способен отличать шлюп от «селедки», а торговый «кит» от линкора, причем на очень больших расстояниях. То, что надо, дабы вовремя избежать встречи с пиратом.
— Получается, скоростной, но не очень маневренный каботажник малой грузоподъемности, способный увидеть опасность раньше, чем та его обнаружит, и удрать от нее. Так? — резюмировал Несдинич.
— Именно, — кивнул Брин и, чуть помедлив, добавил: — Кстати, Кирилл уже неоднократно спрашивал, когда ему будет позволено перевести «Мурену» в отстроенный для нее эллинг.
— И куда он так торопится? — пробормотал себе под нос контр-адмирал, но лейтенант его услышал.
— Содержание дирижабля в доке Китежа сильно бьет по его карману, — заметил Брин.
— Месяц, — после недолгого раздумья произнес контр-адмирал. — Передайте Кириллу, что нам нужен еще один месяц для завершения… работ. После этого и он и Хельга будут вольны покидать Китежград в любое удобное для них время.
— Передам, — кивнул лейтенант, поднимаясь с кресла.
Несдинич окинул его взглядом и усмехнулся:
— Что, не терпится вернуться?
— Вы себе не представляете, Матвей Савватеевич, какие перспективы открывает для нас сотрудничество с Кириллом, — вздохнул Брин. — Он просто фонтанирует идеями! И, честно говоря, я удивлен, что, при всем его таланте, в работе с «Муреной» он ограничился по большей части лишь небольшими модернизациями имеющихся рунескриптов. Я ожидал большего.
— Я тоже, — заметил контр-адмирал, кивком отпуская подчиненного.
Тот щелкнул каблуками и исчез за дверью. А Несдинич, посверлив взглядом захлопнувшуюся створку, поднялся с кресла и, шагнув к окну, замер. Время от времени тревожащая его мысль о том, что гениальный мальчишка воспользовался своими знаниями о пресловутых алмазных накопителях или изобрел нечто равнозначное, ушла, оставив лишь легкое недоумение. Глупо? Может быть, но Несдинич не раз ловил себя на мысли, что в подопечные Мирону достался человек, достойный назваться его сыном. Такой же неугомонный, проблемный и шебутной! Никогда не знаешь, чего от него можно ожидать.
Месяц! Целый месяц я еще буду вынужден терпеть общество Хельги! Это наказание какое-то! С тех пор как «Феникс» ушел в очередной рейс, настроение сестрицы неуклонно шло вниз, что сказывалось на спокойствии нашего дома. И если поначалу регулярные телеграммы жениха еще способны были привести ее в благодушное состояние, то с течением времени этот «номер» перестал срабатывать. Хорошо дядьке Мирону! Прыгнул в почтовый бот и умчался в Новгород. А мне куда деваться?! От страдающей ерундой Хельги спасения нет, даже в кабинете! А у меня, между прочим, очередные экзамены на носу. Мне готовиться надо…
Нет, иногда и я позволял себе слабость и удирал от сестрицы куда подальше — если быть точным, то в гости к Алене, но даже с учетом моего дельтаплана делать это часто не удавалось. Просто потому, что далеко не всегда расстояние между Китежем и Новгородом позволяло воспользоваться таким способом передвижения, да и возвращаться в парящий город было проще на дирижабле. Мне одной попытки догнать Китеж и причалить на «свою» площадку, не попавшись на глаза наблюдателям обзорных башен, хватило за глаза, чтобы навсегда заречься проводить подобные опыты.
Это, кстати, было в тот же день, когда я впервые опробовал свой дельтаплан. Двадцать шестого мая, в день рождения моей Алены. Да, моей. Как она сама сообщила после моего феерического знакомства с ее только вернувшимся из рейса отцом, сей достойный человек отчего-то перестал говорить с ее матерью о грядущей свадьбе дочери. Точнее, о том, что «надобно нашей Алене жениха искать, а то ведь семнадцатый год идет, того и гляди в старых девах окажется». Хотя, подозреваю, меня в качестве будущей пары для своей дочки Григорий Алексеевич не рассматривал. Правда, и кости пересчитать не спешил, но это, скорее всего, оттого что пример старших детишек был перед глазами. Три здоровых лба, старшие братья Алены, пошедшие по стопам отца, увидев меня за столом во время празднования дня рождения их младшей сестрицы, после посиделок попытались выказать мне свое недовольство и нарвались. Как потом, смеясь, рассказывала Алена, ее братья еще неделю по вечерам себе дорогу «фонарями» подсвечивали.
Учитывая, что вразумление упертых баранов, так пекущихся о чести сестры, происходило на заднем дворе их дома, под приглядом Григория Алексеевича и под причитания женской части семьи Трефиловых, можно сказать, знакомство с этой самой семьей прошло удачно. Старший Трефилов,
