своих знаниях, которые с высокой долей вероятности помогут ему справиться на четверку, помощь, признавал он, все же не помешает.
– Но с тебя обед в столовой.
– Без проблем, – ответил он, пожав плечами и подметив подступившую красноту к ее щекам.
«Ну надо же! – думал он. – А ведь она заранее все спланировала. Наверняка ведь обратила внимание на то, что Лера второй день отсутствует на занятиях. Или это простое совпадение? Не упросила же она свою подругу не приходить сегодня, пропустить контрольную?»
Затем он спросил себя: почему бы ему и не пообедать с ней? Леры нет, а значит, она ничего не увидит. Если же ей кто-то расскажет, он просто солжет, будто на самом деле Лиза сама к нему подсела в столовой. В случае чего, парирует: «Ну не убежать же должен был от нее!»
Внезапно в его сознание начали проникать обрывки сна, где вместе с Лерой их столкнули с крыши. Но Максим мысленно отмахнулся от них, словно прогоняя назойливых мух. «Не в этот раз. Это просто дурной он. Забудь о нем».
И до поры до времени он о нем не вспоминал.
Субботним вечером Валерия позвонила Максиму и попросила прийти к ней следующим утром, поэтому ему удалось увидеть ее только в воскресенье. Она встретила его на крыльце своего дома, где они упали в объятия друг друга. В прихожей сняв с себя ветровку и обувь, Максим проследовал за девушкой в комнату.
Выглядела Лера откровенно неважно: покрасневшие глаза, синяки под ними (Максим замечал их и раньше – да и у кого из ровесников на сегодняшний день их не было? – но за какие-то несколько суток они перестали выглядеть естественно, словно бы налившись болезненной синевой), растрепанные, явно не видавшие несколько дней расчески волосы. И с десяток неглубоких порезов на левом предплечье, затянутые запекшейся кровью.
Максим крепко, но без грубости обхватил ее запястье и приподнял руку.
– Порезы? – Он бегло осмотрел их и поднял взгляд. В его глазах можно было прочесть неподдельную обеспокоенность. – Зачем ты это сделала?
– Да ладно тебе! – воскликнула девушка и, вырвав руку, помассировала запястье, хотя ей совсем не было больно.
– Что – да ладно? Твоя бабушка видела это?
– Вроде нет, – ответила она небрежно, пожав плечами. – И говори об этом, пожалуйста, потише.
Максим понизил голос:
– Ты что, так беспокоилась за нее?
– А как ты думаешь? – сдвинула она брови удивленно. Подойдя к кровати, плюхнулась на нее и, поерзав, привалилась спиной к стене. Парень последовал ее примеру. – Но это не все. Еще я загналась из-за отчима. Опять. – Она прижалась к Максиму, положив голову ему на плечо, и он ее обнял. – Мне было страшно. Это было… не знаю… паническая атака, наверное. Я вдруг подумала, что разом могу потерять и бабушку, и тебя, и вообще все. Как однажды потеряла мать. А еще я боюсь потерять себя. – Она вздохнула. – Со мной что-то не так. Я думала, что просто психологически взрослее и умнее всех этих деревенских простушек. Но дело, кажется, совсем в другом. Мой мозг как будто воспален. Голова постоянно забита такими мыслями, от которых любой простолюдин этого отвратительного, богомерзкого городишки прыгнул бы под поезд.
Максим поцеловал ее в макушку и крепче прижал к себе. Ему были знакомы такого рода мысли, пропитанные ядом депрессии, неприязни к себе и всему живому, но он и не думал, что сейчас ей настолько тяжело. И понимал, что не сможет говорить первое, что взбредет в голову, что он не просто должен выказать поддержку, а произнести такие слова, чтобы Лера прочувствовала получаемую поддержку.
– Не говори так. Просто тебе тяжелее приходится, чем большинству – или даже всем – из тех, кого мы знаем здесь. Ты потеряла отца, едва не осталась без бабушки, еще и мама променяла тебя на какого-то… мудака – ну, каким ты его считаешь. А тебе ведь только семнадцать. Почти у всех здешних простолюдинов, как ты их сама назвала, твоего возраста самая большая проблема – это дожить до пятницы, чтобы нажраться в хлам в идиотском клубе и найти партнера для быстрого перепихона в выходные. – Лера издала одобрительный смешок. – Но скоро мы окончим эту хренову школу, вместе уедем в Москву, и все у нас будет хорошо. Так ведь?
Ненадолго задумавшись, она ответила, качнув головой:
– Угу.
Максим не стал озвучивать очевидный факт: когда-нибудь ей придется навсегда расстаться и с бабушкой, и с мамой, и даже с ним – таковы условия природы и времени для возможности хоть сколько-нибудь просуществовать в этом замечательном (замечательном ли?) мире. Столь циничные слова – последнее, что Лере хотелось бы услышать в эти минуты.
«Да, дорогая, как ни живи – а рано или поздно все мы умрем, и с этим ничего не поделать. Может, в отдаленном будущем научный прогресс позволит людям – а может, не только нам – если не обретать бессмертие, то хотя бы увеличивать жизнь в несколько раз. Вот только мы с тобой до того времени вряд ли доживем. Увы».
В свою очередь Валерия не посчитала необходимым сообщать Максиму о том, что на протяжении трех дней почти беспробудно пила, притом ей удавалось не показываться на глаза своей старушке (на вопросы отвечала через дверь, а когда требовалось ненадолго покинуть комнату – выскальзывала, пока та пребывала в зале или своей спальне). Да и стоило ли рассказывать о таких сомнительного рода похождениях? Во-первых, он и сам мог догадываться об этом, а во-вторых, если узнает, наверняка скандала не миновать, поэтому ее вполне устраивало такое положение дел.
Немногим позже они заговорили о всяких мелочах и не только, – чтобы отвлечься от неприятных раздумий. Затем приняли решение совместно выполнять домашние задания по школьной программе, в процессе чего Максим попутно бы посвятил девушку в темы изучаемых их классом материалов, чтобы она могла наверстать упущенное.
Он сходил домой за рюкзаком и уже через полчаса вернулся на такси, за время своего отсутствия строя догадки касательно того, почему его девушка только
