Лакая сметану, он уже не урчал и вообще принимал все как должное. Он и не думал канючить, клянчить, тереться о ногу и благодарить за подачку. Пришло время приема пищи – надо ее принять, вот и все. Как правило, кошки насыщаются со спокойным достоинством, иногда позволяя себе помурлыкать, если пища хороша. Этот подзаборник меня удивил. Вылизывая блюдечко розовым язычком, он ничем не выказал своего удовольствия. Он не вкушал – он ЗАПРАВЛЯЛСЯ. Как механизм. Заправившись – задрал вверх тощий хвостик-морковку и с независимым видом прошествовал мимо меня. Послеобеденный моцион, значит.
У кошек вообще проблемы с благодарностью, но это было уже слишком. Хоть бы разок мурлыкнул в знак признательности! Я наклонился и протянул к нему руку, еще не решив, действовать ли мне пряником или, напротив, кнутом, то есть погладить наглеца или оттаскать за ухо. Я всего-навсего прикоснулся к нему.
Лучше бы я сунул пальцы в электророзетку. Раздался сухой треск, и я взвился в воздух, тряся онемевшей кистью. Вот это искра! Вот это заряд!
Всякому котовладельцу известно, что кошачья шерсть электризуется при поглаживании, или, допустим, если кот привык греться на включенном телевизоре. Была бы сухая шерсть, а уж накопить статику она сумеет.
Но не в таком же, едрена-матрена, количестве!
Через полчаса я пригладил стоящие дыбом волосы и вообще пришел в себя настолько, чтобы повторить эксперимент, – и снова получил удар, правда, уже слабее. Еще через минуту я сумел погладить котенка – без всякого удовольствия и сквозь отчетливый электрический треск.
– Ну то-то, – сказал я и оставил разрядившуюся зверушку в покое. Меня ждали великие дела – гороскопы на неделю для Козерога, Водолея и Рыб. Первым я порекомендовал не упустить важную информацию из-за рубежа и посулил романтическое знакомство; вторым обещал зависть коллег и предостерег от мотовства в будущую пятницу; третьих заверил в том, что их трудолюбие обязательно воздастся им сторицей когда-нибудь потом, когда рак свистнет. Не зодиакальный Рак, а обыкновенный, речной.
Покончив с этим делом, я вспомнил о котенке. Он устроился в кресле, не делая никаких попыток точить когти о мебель и обои. Ну просто образцовый домашний котяра. Будущий пуфик.
Только бледнолицый способен дважды наступить на одни и те же грабли. Я прикоснулся к нему.
– Теперь мне понятно, почему тебя мамаша бросила, – сообщил я котенку, кончив трясти рукой и изрыгать проклятия.
Он только зевнул в ответ – открыл, мол, Америку!
По дороге с работы жена купила кошачий лоток, две пластмассовые миски мерзкого желтого цвета, целый пакет какого-то специального комбикорма для котят с желудком не больше наперстка и огромный флакон антиблошиного шампуня.
– Вымой этого неряху.
– Уже мыл, – доложил я. – Блох нет. Если и были, то давно сдохли от электрошока. Лучше бы ты купила пару флаконов антистатика.
– Шутишь?
– А ты его погладь.
Она попыталась. Ее вопль и балетный прыжок напугали и меня, и котенка.
– Он током дерется!
– А что я тебе говорил?
– Ты? Ничего ты не говорил! Сказал «погладь», я и погладила! Ты нарочно надо мной издеваешься, да? Нарочно?
В общем, я же и оказался виноват.
Вечером я стал изобретать ему название. Конечно, следовало бы сказать «имя», но у электрофорных машин имен не бывает.
Традиционные варианты а-ля Барсик, Васька или Пушок были отвергнуты мною сразу. На аристократическое имя он не тянул по всем статьям. Для бандитской клички был слишком уж вальяжен. Я очень быстро понял, что нужное слово надо искать среди всего, что связано с электричеством.
– Назови его Динамо, – посоветовала из кухни Люся, грохоча кастрюлями.
Я отказался: имя как имя, но я вам не футбольно-хоккейный фанат какой-нибудь. Может, еще Спартаком котяру обозвать? Или Локомотивом? Ездовой кот Локомотив…
Был бы он ездовым – тогда да, пожалуй. Но ему и себя-то было лень таскать по квартире, не то что полезный груз.
– Тогда пусть будет это… как оно называется?.. Магнето.
– Угу. Турбина. Трансформатор. Электрочайник.
– А может, ты картошку почистишь? – агрессивно осведомилась жена.
Что у них с логикой, у этих женщин?
– Позже, – важно ответил я. – Не мешай и не встревай. Вот дам коту имя – тогда почищу.
Если хочешь сделать что-нибудь качественно, а не абы как – никогда не делай двух дел одновременно. Увы, даже лучшие из женщин неспособны постичь эту нехитрую истину, а вид бездельничающего (с их точки зрения) мужа может довести их до белого каления.
Я решил сосредоточиться на одной задаче. Легко догадаться, что это была не картошка.
Может, назвать его Ампером? Или Вольтом?
Двусмысленность. Есть в океане подводная гора Ампер, на вершине которой чуть было не нашли Атлантиду, а вольты – это не только единицы напряжения, но и какие-то особые выкрутасы, которые иногда выкаблучивают скаковые лошади. Вольты и курбеты.
Кулон? Как единица заряда это имя подошло бы котенку идеально, а как ювелирное украшение – ни в коем случае. Ну не был он похож на Кулона, и все тут!
Ом?
Георг Симон Ом, немецкий физик, автор одноименного закона, простого и обобщенного, а заодно и единица электрического сопротивления? А что? Чем плохо?
– Ом! – позвал я.
Котенок соизволил отреагировать – шевельнул ухом.
– О-ом!
На меня уставился зеленый глаз. Котенок внимал.
И тихо потрескивал.
– Значит, договорились?
– Мя!
– Тогда дай лапу. Или нет, сначала я тебя заземлю…
2
Пришла весна, и в один из солнечных апрельских дней я спросил жену:
– Ну что, выпустим его?
– Кого?
– Ома.
Она задумалась.
– Бывает электрический скат, а у нас электрический кот, – продолжал я. – Мутант, наверное. Уникум, куда до него бродячим конкурентам. Давай спорить, что на воле он выживет.
– А если нет? – сейчас же спросила Люся.
– Есть второй вариант: он выживет нас. Из этой квартиры. Что тебе больше нравится? От него все ковры в статике и током бьют. Вчера меня так шарахнуло – темно в глазах стало. Вот заземлю этого поганца, раскручу за хвост и отправлю полетать в форточку…
– Не преувеличивай и отнеси его к ветеринару, – тоном приказа ответила жена.
На следующий день я заманил Ома в сумку и поехал в ветеринарную клинику.
– Что у вас? – спросил немолодой грузный ветеринар с седыми усами.
– Не у меня, а вот у этого… – Я вытряхнул Ома на стол.
– А у него что? А ну, иди сюда… кис-кис… Ох!..
Он только и успел сказать «ох», а выключился, я думаю, уже в падении. Ветеринара швырнуло в моем направлении, и он снес меня, как умело пущенная городошная бита сносит одним махом «тещу в окошке». Да еще и придавил собой.
Когда я выбрался из-под ветеринара, он слабо шевелился – жив! – однако не был способен ни на что другое. Мне пришлось привести его в чувство, слегка похлопав по щекам. А котенок-подросток как ни в чем не бывало сидел на столе и чинно умывался.
Больше всего меня удивляло то, что сам он, похоже, ничуть не страдал от инспирированных им электрических ударов. Что-то новое в физике.
А уж в физиологии…
Разумеется, в глазах ветеринара во всем виноват был я. Воздержусь от цитирования употребленных им выражений. Мне стоило больших трудов убедить местного Айболита в том, что он не является жертвой глупого и опасного розыгрыша.
– Как его зовут?
– Ом.
– А я думал – Распредщит. Ом, значит? – Ветеринар хмыкнул. – Не рой, друг, Ому яму.
Данным каламбуром и ограничился вклад ветеринарии в усмирение кошачьего электричества. Остальное нам с Люсей пришлось делать самим.
Мы покрыли наш прекрасный паркет специальным токопроводящим линолеумом, и я заземлил его на трубу отопления. Чуть позже я счел за благо тщательно заземлить компьютер, телевизор, микроволновку и, главное, холодильник с его огнеопасным хладагентом. Я заземлил все, кроме стиральной машины, которая и без того была заземлена. Я заземлил даже тостер.
Эти меры помогли. Правда, линолеум приходилось раз в два дня тщательно мыть с шампунем, чтобы он не терял токопроводящих свойств, зато Люся была довольна чистотой в доме. По ее словам, Ом был сущей находкой для дрессировки такого лентяя, как я. К тому времени я уже не мог избавиться от кота при всем желании: Люся души не чаяла в этом полосатом мерзавце и всегда держала под рукой резиновые перчатки на случай, если захочется его погладить.
Не баловать его? А вы пробовали воспитывать живой электрошокер, который запросто может незаметно подкрасться сзади и невзначай тронуть вас лапой?!
Не потереться о ногу, нет. Ом никогда не ласкался – он требовал и всегда знал, что добьется своего.
– Обед! – командовал он выразительным взглядом. – Почему задержка? Разгильдяйство! Выговор в личное дело!
Он жрал все: вискас, макароны, мясные обрезки, кабачковую икру, ананасовый компот, курицу-гриль, гоголь-моголь, плавленые сырки, изюм, огурцы и кильку пряного посола. Он не отдавал предпочтения креветкам перед накрошенным в миску черным хлебом. По-моему, он был способен без вреда для здоровья поглощать картофельную шелуху и столярный клей. Главное, чтобы пища имелась в достаточном количестве, а остальное – несущественные мелочи.
