Именно этим мы и занимались. Существовало множество ограничений — мы не могли проявлять свои чувства на публике, особенно — в компании. Ходить на свидания тоже не получалось — не только потому что у нас категорически не хватало времени, но ещё и потому что слишком был велик риск того, что моего спутника узнают. Мы были ограничены двумя локациями — моя квартира и его дом, который он делил ещё с четырьмя парнями. Хорошо хоть, что это была не общага, и у каждого имелась своя комната.
Однако, несмотря на все рамки, ограничения, игры в шпионов и опасения, я была счастлива. Впервые за долгое время. Словно, наконец, все кусочки головоломки сложились в одну цельную картинку, и кусочек, который я упорно хотела выкинуть, всё же встал на своё место. Я была влюблена и чувствовала, что это взаимно. Что еще нужно, когда тебе двадцать четыре?
Он заботился обо мне — аккуратно, почти незаметно для окружающих, но так очевидно для меня. Каждое утро на работе, в студии меня ждал мой любимый кофе. Откуда у этого парня ключи — интересный вопрос, на который он лишь загадочно улыбнулся. Ноа забрасывал меня сообщениями, в которых постоянно интересовался моими делами, а если знал, что я задерживаюсь на работе — обязательно заказывал доставку ужина.
Он постоянно трогал меня. Обнимал, просто касался ладонью моей руки, порой перебирал пальцы, при этом явно думая о чём-то своём. Прижимал к себе, неважно что я делала — готовила что-то на кухне, работала в своей домашней студии или сидела вместе со всей группой в их гостиной. Он всегда был рядом, голодный до прикосновений. Да уж, эта его черта — тактильность — осталась неизменной.
Хотя, я немного слукавила. Насчёт свиданий. За пару недель, что мы официально были вместе, нам удалось разок выбраться на ночной сеанс в кино. Не знаю, можно ли назвать это полноценным свиданием, ведь Ноа, утомлённый очередной танцевальной практикой, заснул практически в самом начале и я потом еле его растолкала. Но галочку мы поставили — сделали хоть что-то, как обычная пара.
В целом, я бы не сказала, что для окружающих что-то сильно изменилось. Именно в плане нашего поведения с другими людьми. Мы по-прежнему много работали, я успевала сдать все нормативы и даже поработать немного для души. Ноа был всё таким же дотошным, когда доходило до танцевальных практик, и просто невыносимым — в остальное время. Надежды парней, что наличие девушки исправит его скверный характер, не оправдались.
Хотя, не думаю, что им было на что жаловаться. Ноа их любил. Просто, как мы уже поняли, любовь у него весьма своеобразно проявлялась.
— Почему ты такой? — спросила я у него одним вечером, когда мы лежали в его комнате на кровати и смотрели очередную комедию, по сути, даже не вникая в сюжет.
За час до этого Ноа гонял по всему дому Вуди и орал, что рано или поздно он выкинет его из окна за то, что парень опять таскал без спроса его вещи. Вуди себя оправдывал тем, что футболки Ноа были лучшего качества и на порядок дороже, а носил он всё равно преимущественно одно и тоже. Так и не поймав юркого рэпера, танцор сдался и утащил меня в комнату.
— Какой? — спросил он, повернув голову в мою сторону.
— Ну, знаешь. Показушно грубый.
Ноа приподнял брови:
— Не совсем тебя понял. Можно чуть больше контекста?
— Взять хотя бы ситуацию с Вудом. Тебе ведь, по сути, пофигу, таскает он твою одежду или нет.
— Вообще-то я купил эти футболки на свои деньги. Которые ему, к слову, тоже платят. Я молчу про то, что не могу носить трусы, которые до этого он протирал своей задницей, даже если постирать их десять раз. В итоге я просто дарю их ему. Этот говнюк уже какой-то трусельный…трусяной… короче, выбери, какое тебе слово нравится — магнат, пока я последние боксеры донашиваю! Ладно, не последние, но я задолбался их покупать!
Я улыбнулась, покачав головой. Ноа был очень забавным, когда сердился. Как надувшийся кот, которого отказались почесать за ушком.
— И всё же, — продолжала я гнуть свою линию, — Ты любишь своих одногруппников, но всеми силами пытаешься доказать обратное. Это выглядит со стороны как, знаешь, когда в один момент ты говоришь «Ой, да мне плевать на тебя. Даже если ты упадёшь с обрыва — мне всё равно», а через секунду рявкаешь «Отойди, мать твою от обыва!». Резкая забота и показушная грубость.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ноа хмыкнул:
— Я просто не из тех, кто носится с ними. Взрослые парни же. С ними не нужно сюсюкаться. Если тебе кто-то важен — ты показываешь это делом, а не словами. Поэтому, в твоей фантазии я ещё должен подойти — и оттащить от обрыва за шкирку.
— Ты не поверишь, но примерно так и заканчивается эта картина. Правда, тащишь ты за ухо, а не за шкирку.
Парень улыбнулся:
— Так даже лучше. Я это запомню, Рори.
Это обращение уже не раздражало. Ничто, связанное с Ноа, уже не бесило меня, а, наоборот, дарило умиротворение. Поэтому, вернув ему улыбку, я придвинулась чуть ближе, позволив меня обнять и развернуть к экрану ноутбука.
— Но, с другой стороны, ты — другое дело, — шепнул мне парень, притягивая ещё ближе к себе, — Тебе можно таскать мои футболки. И толстовки. И рубашки. Особенно рубашки. И даже НУЖНО таскать.
— А трусы? Или на них у Вуди монополия? — хмыкнула я в ответ.
Я скорее почувствовала, чем увидела, как он поморщился:
— Вот умеешь же ты сбить настрой…
Так мы и жили. Работали, отдыхали, снова работали. И любили. Такая простая схема, но такая действенная. Мы соблюдали меры предосторожности и старались не думать о том, что будет, если нас поймают. Мы были молоды и немного наивны. И нам казалось, что весь мир у наших ног.
Именно на таких крыльях — всепоглощающей уверенности в собственных силах — я и влетела в одно утро в тренировочный зал «Даймондс». Разумеется, парни уже были там. Где же ещё? Либо в студии Криса, либо здесь. Ал стоял у зеркальной стены и разминался. Увидев меня в отражении, он вяло махнул и продолжил растягиваться. Майки и Вуди скромно пристроились на диванчике, явно пытаясь прикинуться ветошью. Ноа и Крис что-то обсуждали — не исключено, что новую песню. Парень прислушался к моим словам и стал больше времени проводить с лидером, предлагая свои идеи и находя положительный отклик. Я же говорила, что у него есть задатки и ему нужно заниматься текстами и продюсированием. Не всё же Крису в одного тянуть.
— Парни, привет. Не помешала? — улыбнулась я, подойдя ближе.
Ноа моментально просиял и тут же придвинулся ближе. Да, красавчик, я тоже рада тебя видеть, но нужно немножко поработать, так что держи себя в руках. Послав ему короткую улыбку, я повернулась к лидеру и протянула флешку:
— Крис, я подготовила трек, посмотришь на досуге? Пришлось чуть повозиться, но мне кажется, вышло годно.
— Ох, спасибо, Ава, — улыбнулся мне парень, — После практики обязательно послушаю.
— А что там? — поинтересовался Вуди, поднимаясь с дивана и подходя к нам, — Мы разве записываем в ближайшее время песню? У меня в расписании ничего не стоит.
Крис покачал головой:
— Нет, это для «Музыкальной битвы».
Маленькое лирическое отступление. «Музыкальная битва» — очень значимое событие в мире музыки. Телевизионное шоу, в котором несколько групп сражаются за звание лучшей. Каким образом? Ну, явно не на мечах. Это очень изнурительное и тяжёлое состязание, которое длится несколько месяцев. И «Даймондс» предстояло стать одним из участников.
Рэпер нахмурился:
— Она же только через несколько месяцев. Зачем так рано?
— Всё верно, но в конце лета будет фестиваль, закрывающий сезон. На нём представят участников битвы. Точнее — они сами заявят о себе и своём участии. И мы — в том числе. И я об этом говорил, — добавил лидер с лёгкой укоризной.
Вуди чуть потупился:
— Прости, Крис, вылетело из головы.
— А я всегда говорил, что она у тебя дырявая, — хмыкнул Ноа.
Парень фыркнул и повернулся ко мне:
— Поверить не могу, что ты отвергла меня, чтобы потом сойтись вот с этим! Как ты вообще могла клюнуть на его сомнительное обаяние столетнего монаха и покрытого плесенью ворчуна?
