время открыла глаза и в полном недоумении смотрела на яркие солнечные лучи, которые проникали сквозь слуховое окно и плясали на её постели. Она никак не могла понять, где находится. Но тут заметила спящую Хайди, к тому же рядом прозвучал приветливый голос дедушки:
– Ну, как спалось? Хорошо ли ты выспалась?
Клара заверила его, что выспалась хорошо и что, заснув, ни разу не проснулась за всю ночь. Дедушка остался доволен этим и приступил к утренним процедурам. Он помогал Кларе так аккуратно и обходительно, как будто это была его профессия – ухаживать за больными детьми и делать для них всё, чтобы они не испытывали неудобств.
Теперь и Хайди открыла глаза и, тоже не сразу вспомнив о переменах, наступивших в её жизни накануне, с удивлением увидела, как дедушка взял на руки уже одетую Клару и понёс её вниз.
Такое Хайди не могла пропустить, она должна была при этом присутствовать. Молниеносно одевшись, Хайди спустилась по лесенке и выбежала за дверь. Дедушка ещё с вечера, когда дети уже улеглись наверху, продумал, как спрятать под крышу широкое кресло-каталку. Ведь в дом оно не входило: дверь была для него узка. Тогда ему пришла в голову мысль. Он снял две панели на задней стенке сарая, чтобы получилось широкое отверстие. Вкатил кресло внутрь, а панели снова приставил на место, хотя и не закрепил. Хайди появилась из дома как раз тогда, когда дедушка усадил Клару в кресло, убрал панели и вывез её на утреннее солнце. Он поставил кресло посреди полянки и отправился в хлев к козам. Хайди подскочила к Кларе.
Свежий утренний ветер овевал лица девочек, и крепкий хвойный аромат доносило сюда с каждым новым порывом. Этот аромат пропитывал и насыщал солнечный утренний воздух. Клара вбирала в себя альпийскую прохладу, откинувшись на спинку кресла с чувством полного удовлетворения, какого ещё никогда не ощущала.
Никогда в жизни ей не случалось вдыхать свежий утренний воздух под открытым небом, на вольной природе, где каждый вдох был наслаждением. Яркий солнечный свет, который здесь, наверху, был совсем не слепящим, ластился к её ладоням и резвился на полянке у её ног. Клара и представить себе не могла, что так может быть.
– О, Хайди, если бы мне можно было остаться здесь с тобой надолго, навсегда! – сказала она, вертясь туда-сюда в своём кресле и подставляясь солнцу и ветерку со всех сторон.
– Теперь ты убедилась, что здесь всё именно так, как я тебе и говорила, – торжествовала Хайди. – Что здесь, у дедушки на альме, лучше всего на свете.
Тут и сам он показался из хлева и подошёл к девочкам. Дядя Альм принёс две кружки, полные пенного, белоснежного молока, и протянул одну Кларе, другую Хайди.
– Это пойдёт на пользу дочке, – сказал он, кивая Кларе. – Это молоко от Лебедушки, оно даёт силу. Пей на здоровье! Не стесняйся!
Кларе ещё никогда не приходилось пить козье молоко, и для верности она его сперва понюхала. Но, увидев, с какой жадностью, не отрываясь, выпивает своё молоко Хайди, настолько оно кажется ей вкусным, Клара тоже приникла к своей кружке. И правда, молоко было таким сладким и терпким, как будто в нём растворили сахар и корицу, и Клара выпила кружку до дна.
– Утром пьём по две, – объявил дедушка, с удовлетворением глядя, как Клара последовала примеру Хайди.
Тут снизу показался Петер со своим стадом, и, пока Хайди, окружённая со всех сторон толпой подружек, приветствовала каждую по отдельности, Дядя отозвал Петера в сторонку, чтобы тот смог его расслышать, потому что козы блеяли одна громче другой, в свою очередь радостно приветствуя Хайди.
– Теперь слушай внимательно и запоминай, – сказал Дядя. – С сегодняшнего дня предоставь Лебедушке полную свободу. У неё есть особое чутьё на самые сильные травки. Так что, если она захочет наверх, послушно следуй за ней, другим тоже от этого хуже не будет. И если захочет подняться выше, чем ты обычно их пасёшь, то опять же иди за ней и не удерживай, слышишь? Если и тебе придётся при этом немного полазить, ничего, не рассыплешься, иди, куда она захочет, потому что в этом деле Лебедушка разумнее тебя, а она сейчас должна получать лучшее из того, что есть, чтобы давала самое лучшее молоко. Чего ты глядишь туда так грозно, будто съесть кого-то хочешь? Никто тебе худа не сделает. Так, а теперь вперёд, и помни о том, что я тебе сказал!
Петер привык подчиняться словам Дяди. Он тут же двинулся с козами в поход, но можно было заметить, что его тревожили какие-то мысли, потому что он то и дело оглядывался и смотрел искоса. Козы, следуя за ним, теснили в ту же сторону и Хайди. Петеру это было на руку.
– Пойдём с нами! – крикнул он в середину стада требовательным тоном. – Ты тоже должна пойти, раз уж надо ходить за Лебедушкой по пятам.
– Нет, я не могу! – крикнула в ответ Хайди. – И я теперь долго, долго не смогу ходить с вами, пока Клара будет со мной. Но как-нибудь мы обе пойдём с тобой, дедушка нам это обещал.
С этими словами Хайди увернулась от коз и запрыгала назад, к Кларе. Тут Петер занёс оба кулака и грозно потряс ими в сторону кресла-каталки так, что козы отскочили от него. Но вдруг он спохватился и побежал вверх без остановки, пока не скрылся из виду, испугавшись, что Дядя мог заметить его жестикуляцию, а он предпочёл бы не знать, какое впечатление произвели на Дядю его кулаки.
У Клары и Хайди было назначено на сегодняшний день так много дел, что они даже не знали, с чего начать. Хайди предложила сперва написать письмо бабуне, которое было ей твёрдо обещано, причём каждый день по письму. Бабуня ведь не могла знать наперёд, понравится ли здесь Кларе, захочет ли она остаться здесь надолго и какое влияние такая перемена окажет на здоровье Клары. Поэтому она взяла с девочек слово – писать ей каждый день по письму и рассказывать всё, что с ними происходит. Так бабуня сразу поймёт, в какой момент она понадобится здесь, а до тех пор могла спокойно оставаться внизу.
– Неужели придётся идти в дом, чтобы написать письмо? – забеспокоилась Клара, которой совсем не хотелось уходить с поляны.
Но Хайди умело всё устроила. Она побежала в хижину и вернулась, нагруженная своими школьными принадлежностями и низким треногим табуретом. Хайди положила Кларе на колени свою большую книгу для чтения и тетрадь для письма, чтобы она могла на этой подложке писать, а сама присела на табурет у скамьи, и обе принялись писать бабуне – каждая свой рассказ. Но Клара после каждой написанной фразы откладывала карандаш и смотрела по сторонам. Она не могла налюбоваться. Всё было так красиво! Ветер дул уже не такой прохладный, он лишь ласково освежал лицо, а в ельнике тихо что-то нашёптывал. В прозрачном воздухе плясали и звенели мелкие весёлые мошки, и далеко окрест над солнечной местностью стояла царственная тишина. Высокие скалистые горы тихо смотрели вниз, и вся обширная долина покоилась в мире. Лишь изредка где-нибудь раздавался радостный клич подпаска, и скалы отзывались горным эхом.
Утро пролетело – дети не заметили как, и вот уже из дома выходит дедушка с дымящимся котелком, ведь он сам сказал,
